Она решила, что просмотрит рекламные брошюры, которые вечно присылали ей совами с «Пророком» от магазинов, там точно должны быть какие-то идеи к празднику, а сегодня хотя бы подпишет открытку. Медведь в мелких блёстках на большом сердце слишком показательно нюхал розу у себя в руке и игриво вертелся на одной ноге, отвлекая взгляд Гермионы. Это было мило. Так ведь?
Нажав на ручку, девушка открыла дверь в дальний кабинет, который давно не посещала, но сегодня была своего рода чрезвычайная ситуация, и здесь её явно никто не будет искать или мешать криками веселья. Гермиона испугалась и замерла, увидев какое-то движение, которого она не ожидала. Когда гриффиндорка подняла глаза, волна страха сменилась паникой. Малфой.
Он привычно сидел на подоконнике, согнув ноги в коленях и положив на них руки. Малфой медленно повернулся к ней, и через секунду парень усмехнулся, покачав головой, будто вёл сам с собой внутренний монолог, и сейчас слизеринец рассказал себе потрясающую шутку.
— Грейнджер, — произнёс он, и девушка увидела его вторую руку, при помощи которой он пригубил жидкость в бутылке; её там осталось, дай Бог, четверть.
Парень был в стельку пьян.
— Малфой, что ты... — не придержанная дверь хлопнула Гермиону по спине, заставив сбиться и запрыгнуть в класс. — Ты пьян.
— А ты заучка. Пара очевидных фактов, — саркастично сказал он, прикладываясь к бутылке.
Девушка осторожно положила книги на стол, не зная, что делать дальше. Разум кричал, что нужно как можно быстрее убраться из кабинета, так как Малфой сам по себе был не самой лучшей компанией для неё, а Малфой под градусом — полная катастрофа. Но Гермиона не двигалась.
Рукава на его тёмной водолазке были закатаны, а на ногах сидели обычные джинсы. Гермиона видела Малфоя в таком одеянии уже не раз, так что стоило бы привыкнуть. Ей стало интересно, сколько уже он здесь сидит. И какого чёрта?
— Что ты здесь делаешь? — осторожно спросила Гермиона, чувствуя, что ступает по минному полю.
— А тебе не кажется, что это мой кабинет, Грейнджер? Тебя сюда никто не звал, — это звучало язвительно, но даже в половину не так ядовито, как должно было.
Гермиона бы закатила глаза из-за того, что подобный разговор у них уже случался, и она говорила ему о глупости присвоения школьной собственности, но сейчас девушка была слишком сосредоточена.
— Ты что, не поняла? Тебе здесь не рады, — его голос в точности копировал то, что он говорил. Тебе здесь не рады.
— А у тебя нет ощущения, что тебе уже хватит? — Гермиона почувствовала раздражение, когда подошла и вырвала бутылку у него из руки. Малфой не ожидал, так что это оказалось легко.
Посмотрев на то, сколько там осталось виски, она молилась, чтобы, когда слизеринец начал её распивать, тара была полупустой. Он выглядел серьёзно пьяным, но всё ещё нормально держался, хотя, видит Мерлин, после такого количества спиртного она сама давно бы умерла.
— Ты лезешь не в своё дело, Грейнджер, — рыкнул Малфой, отойдя от шока, и спрыгнул с подоконника. — Разве ты не должна сейчас подтирать сопли своим полоумным? Или уже... — его взгляд зацепился за что-то у неё за спиной, и девушка повернулась, раздумывая, что же могло прервать Малфоя от очередной колкой шуточки в адрес мальчиков. — О, как это мило.
— Не трогай! — Гермиона попыталась дотянуться до открытки, которую он заметил и уже успел прибрать к рукам, но парень отступил, не отрывая глаз от валентинки, будто вовсе не ставил её попытки как что-то, что могло бы возыметь эффект.
— «Пусть день Святого Валентина исполнит все твои мечты. Как на невиданной картине заполнят всё вокруг цветы! Тогда, среди цветов прекрасных, тебя, как посланцы с небес, пусть навестят любовь и счастье. В день Валентина жди чудес!» — Малфой прочитал это с такой отвратительно-восторженной интонацией, что Гермиона покрылась красными пятнами, хотя, честное слово, это была самая нормальная надпись из всех, которые она успела пересмотреть. — Серьёзно? — скривился он. — Уверен, хорошему мальчику понравится, — хмыкнул Малфой, бросив открытку обратно на стол.
— Перестань его так называть! — Гермиона сложила руки на груди в попытке огородиться от него. Это был такой привычный жест.
— Что? Нет. Это то, кем он является, — ответил Драко, дотягиваясь до бутылки, пока Гермиона смотрела на его лицо. — Совершенно точно Крам подарит тебе какую-то похожую безвкусицу и коробку шоколадных конфет.
— Это то, что принято дарить на этот праздник, — Гермиона чувствовала, что должна защитить фантомный подарок, но, скорее, защищала себя, потому что, была бы её воля, она бы отделалась тем же набором. Но только потому, что в жизни девушки в данный момент появилось достаточно проблем, чтобы добавлять к этому выбор подарка на глупый праздник.
— Это то, что принято дарить у людей типа твоего Крама, — фыркнул Малфой, вырвав у девушки из рук бутылку и сделав крошечный глоток. Ей захотелось одёрнуть его словами о том, что Крам не её, но она вовремя прикусила язык.
— Да? И что же, по твоему мнению, достаточно уместно? — Гермиону злила вся эта ситуация и то, что ей приходилось выгораживать Виктора перед Малфоем, который и вовсе должен был перестать произносить имя кого-то подобного, потому что сам он в сто раз хуже любого Крама. Любого, чёрт возьми, в этой школе.
— Разве это не день влюблённых, Грейнджер? Разве в такой праздник не принято трахаться весь день напролёт, прерываясь на кексы с отвратительным масляным кремом? — он склонил голову, и этот жест выбил её из колеи.
Гермиона поёжилась. Виктор не предпринимал никаких попыток в этом русле, и она чувствовала благодарность к нему. Он был максимально обходителен и никогда не нарушал её границ. Гермиона знала, что должно пройти какое-то время для близости.
Это едва не заставило её засмеяться. Иронично, ведь с Драко они вообще приходились друг другу никем. Но он был совсем другим делом. С ним это получилось чем-то вроде вспышки, которая захватывает тебя полностью, а потом оставляет опустошённой сплёвывать отсыревший пепел. Виктор же должен был быть спокойным пламенем, которое горит плавно и мягко, грея, а не обжигая. Это совсем другое.
— О, подожди, — на губах Малфоя появилась игривая улыбка, которая бы пошла любому человеку, но на его лице она была первым вестником чего-то недоброго, — то есть, хороший мальчик оказался ещё и правильным? — парень рассмеялся, забросив голову вверх.
Когда Драко пьян, он эмоционален. Это нужно было запомнить. Не то чтобы Гермиона собиралась ещё хоть раз присутствовать при процессе его проспиртовки.
— Виктор воспитанный молодой человек, и, знаешь, не всем нужно, чтоб... Малфой, стой, где стоишь, — вскрикнула Гермиона, когда он лениво двинулся к ней.
— Не всем нужно что? — спросил слизеринец, подойдя достаточно близко, чтобы она ощутила сильный запах виски, смешанный с ароматом вишнёвых сигарет. Гермиона не удивилась бы, узнав, что он курил прямо в классе. — Но тебе-то нужно. Я точно знаю.
Малфой поднял одну руку и дотронулся до её шеи, оттянув белоснежный свитер, который доставал почти до подбородка.
— Малфой, не... — Гермиона попыталась отодвинуться, но он поднял на неё глаза.
— Не дёргайся, Грейнджер, ты знаешь, что я тебе ничего не сделаю, — резко ответил парень, и она ощутила натяжение сзади шеи, когда слизеринец оголил часть её кожи.
Внутри Гермиона знала, зачем Малфой это сделал, и логичней всего было бы не дать ему увидеть. Но она потом устроит себе за это взбучку. После этого разговора.
Его пальцы отпустили пушистую ткань, возвращая свитер на место. Он поднял на неё серые глаза, которые блестели от алкоголя, удивления и какой-то смеси из самодовольства и удовлетворения. Этого нельзя было допустить.
— Ты не свела их, — хмыкнул Малфой.
Гермиона знала, что стоило это сделать. Когда в ту ночь она вернулась в гостиную и с облегчением поняла, что мальчики всё же послушали её и отправились спать, девушка сложила мантию у себя в комнате и пошла в ванную, несмотря на то, что он использовал очищающее заклинание. То, что осталось на коже Гермионы, было действительно ужасным. Никаких алых полосочек, которые она помнила. Укусы и синяки покрывали буквально каждую часть её шеи, ниже, даже на плечах. Смотря на это, Гермиона поверить не могла, что ей не было больно, потому что даже смотреть на свою шею в тот момент вызывало болезненные ощущения. Протерев всё антисептиком, она откопала все свои блузки и рубашки с длинным воротом, чтобы скрыть багровые пятна.
