Та ночь, в которую он застал её в этой чёртовой мантии-невидимке, всё ещё отдавала горечью во рту, когда парень думал об этом. Идеально восстановленное равновесие. Он так часто в последнее время повторял это себе. Но зато это было идеальным подтверждением того, что всё в порядке. Драко вёл себя с Грейнджер так же, как с Пэнси, так же, как с остальными. Она была просто гриффиндорской юбкой, которая уже могла затеряться среди его списка, помеченная разве что более выделяющейся галочкой, только потому, что он никогда не думал, что эта святоша на такое способна. Просто эксперимент. Она ничем не отличается от остальных. Только тогда почему всё настолько хреново?

Драко перевёл взгляд на Пэнси, которая надула губы в фальшивом возмущении, когда Теодор легко сделал её в карты. Остальные слизеринцы подошли к ним, слыша радостные вопли Нотта, и Малфой воспользовался моментом, чтобы утащить девчонку за собой.

— Эй, мы куда? — спросила она, улыбаясь и пытаясь взять его за руку. Драко держал её за локоть и не разомкнул пальцы.

Он не ответил и потащил Пэнси к комнате Старосты факультета. У Паркинсон были отличные отношения с Джеммой, так что войти туда никогда не являлось проблемой.

— Скользкая чешуя, — тихо проговорила Пэнси пароль, сообразив, что к чему.

Малфой втолкнул её внутрь, захлопнув дверь. В глазах у слизеринки тут же появился блеск, который возникал каждый раз, когда она осознавала, что сейчас будет, каждый раз, когда Драко обращал на неё внимание, проявлял инициативу. Пэнси одним резким рывком сбросила с себя свитер, аккуратно поддевая края футболки парня, чтобы не касаться кожи, но он остановил её. Нужно попробовать. Нужно сделать усилие. Вдруг это поможет? Вдруг дело именно в этом.

— Стой, — мягко сказал он, буквально заставляя себя.

На лице Пэнси вырисовалось удивление, но она замерла. Драко подошёл ближе, положил руки ей на талию, заставляя свой мозг работать. Как это было? Как это было, когда он действовал по наитию, следуя за собственным вектором, который тогда, кажется, был встроен в него. Теперь он, видно, утонул в том количестве выпивки, которую за всё это время Драко умудрился влить в себя.

Парень опустил свои губы на её, мысленно уговаривая себя делать это медленнее. Хотя он практически не помнил, когда они в последний раз целовались с Пэнси. Даже во время прелюдии к сексу поцелуев практически не было или это происходило из вежливости, как будто безмолвная фраза: «Да-да, отлично, а теперь раздевайся».

Пэнси расплылась в улыбке, отвечая парню. Усилие, Малфой. Пэнси прижалась к нему, вдохновлённая его необычным поведением, а он сдержал в себе порыв оттолкнуть её, чтобы не чувствовать лишних ненужных касаний.

Ну, давай же, Пэнси, давай притворимся, что между нами что-то большее. Возможно, тогда это станет правдой? Возможно, тогда это всё будет легче переносить? Драко стал расстегивать её юбку сзади, когда Пэнси слишком осмелела и положила руку ему на шею. Это было реально невыносимо. Малфой словно опять почувствовал себя девственником, пытаясь сделать всё по инструкции, хотя даже во время первого секса он не помнил, чтобы сомневался в собственных действиях. Сжав её руку, слизеринец отнял кисть от своей кожи и отступил на шаг.

— Драко? — Пэнси подняла брови, пытаясь подойти к нему ближе, но он сжал её конечность сильнее, чтобы она не двигалась.

Это не то. Он покачал головой, отпуская Паркинсон и делая ещё шаг назад. Не работает. Чёртов Блейз с его непрошеными советами! Драко хотелось что-то ударить, но сил не было. Они будто испарились, потратившись до капли на какое-то грустное осознание. Драко ведь правда полагал, что они поженятся. Одним днём станут мужем и женой, потому что он... мог терпеть Паркинсон. Это бы сделало её счастливой. Они были бы той самой идеальной парой. Оба чистокровные, оба достойные, оба те, кем их хотели видеть. Драко мог смириться с этой мыслью, потому что не знал ничего другого. Был только жизненный график, от которого нужно не отставать, шахматная доска. А теперь появилось ещё что-то, что кричало, срывало связки, царапалось об изнанку его шкуры, пытаясь выбраться наружу, пока он душил это почти обессиленными руками. До этого всё было нормально. После этого осталось просто сожжённое поле. Просто после. И больше ничего впереди. Так, словно Драко не мог ни на что опереться, потому что перестал доверять самому себе.

— Я что-то... — Пэнси сжала губы, мельком посмотрев на свою руку, будто виня ту за прикосновение. — Я просто забылась, прости, ты никогда так не...

— Нет-нет, я просто... — Драко отошёл ещё на несколько шагов. Ему хотелось быть дальше. Потому что это не работало. Нихрена не работало. — Слишком устал.

Его голос прозвучал обыденно, и он пожал плечами для пущей уверенности, но Паркинсон нахмурилась.

— Слишком устал для секса? — спросила она в неверии, и в её устах это действительно звучало как бред. Будто ему под пятьдесят.

Слишком устал от грёбаного крематория под ребрами, Пэнси, и слишком устал от его игнорирования. Потому что всё, что слизеринец делал, только заставляло Драко столкнуться с той правдой, которая засела в его мозгах ещё в отеле, когда он укрывал грязнокровку одеялом. Малфой в полном дерьме.

— День был длинный, иди в кровать, Пэнс, — бросил он и дёрнул ручку двери, выходя и только сейчас понимая, что они забыли запереться. Не то чтобы его это сильно волновало.

Паркинсон смотрела ему вслед потерянным взглядом. Теперь он понимал её. Понимал то, что девушка чувствовала тогда, стоя посреди коридора, зная, что, возможно, сегодня она оттянула от него Флёр, но будет завтра и послезавтра. И Пэнси не сможет удержать его, потому что он ей не принадлежал.

Драко упал на свою постель, даже не раздеваясь. Грёбаная Грейнджер. Он реально её ненавидел. Незаметно она превратила его жизнь в ад, оставляя вполне натуральные трещины. Ему нужно было найти способ заглушить это, вырвать из себя, вылечить, пожертвовав чем угодно, словно провести ампутацию, когда ты лишаешься конечности, чтобы спасти остальное тело. Ему нужно было выпутаться из этого любой ценой.

***

Гермиона перехватила книги покрепче и засеменила по пустым коридорам. Сегодня суббота, и в гостиной творилось невесть что под вечер. Мальчики остались наблюдать, как Фред с Джорджем испытывают свои новые штуки, которые совершенно точно должны быть запрещены на территории Хогвартса. Гермиона не могла понять, куда смотрели старосты, которые должны следить, чтобы близнецы не вовлекали первокурсников есть канареечные помадки. Однако все были так увлечены шоу, что это волновало только её.

В конце концов, не выдержав шума, девушка взяла пару книг и несколько личных записей и вышла из портрета. Один фолиант она захватила для доклада Макгонагалл про межвидовые превращения, а второй был недочитанной книгой о водных заклинаниях. Гермиона всё ещё не могла нормально спать из-за нервов, так что тратила любую свободную минуту на помощь Гарри. Он сам практически не отлипал от учебников, так что, выскальзывая из гостиной Гриффиндора, Гермиона решила, что один весёлый субботний вечер друг уж точно заслужил.

Девушка шла вперёд, смотря на часы. До отбоя оставался целый час, она успеет дописать доклад, возможно, прочитать пару глав во втором учебнике. Её глаза упали на свёрнутый пергамент и большую ярко-красную валентинку, которую девушка успела купить в магазине сладостей в прошлый раз.

На следующей неделе будет День Святого Валентина, и этот факт, торжественно озвученный ей Джинни, лёг на плечи Гермионы тяжёлым грузом. Она никогда не готовилась к этому празднику особенно, не считая помощи старостам во время ежегодных приготовлений украшения Хогвартса, но не более. Теперь же младшая из Уизли убедила её, что Виктор точно ей что-то подарит. Эта головоломка заняла не один день и вызвала невероятное раздражение. Будто остальных проблем было мало. Но Гермионе не хотелось выглядеть глупо, если Виктор и правда приготовит для неё какой-то подарок. Крам не любил сладости, а именно это считалось чуть ли не символом дня всех влюблённых: сладости и открытки.