- Отец всегда так говорил, - рассмеялся Земнухов.

  И рассказал, как они слетали со Змеем в Солнечное и что они тоже страшно боятся экспериментов. Вот бы во дворе груши и яблони посадить, и сирень.

  - Они растут быстро, через год-два зацветут. Вы ведь устроили вашу библиотеку, - говорил он, топчась на пододвинутой скамейке, пытаясь удержать выгнувшуюся боковину.

  Провозился долго. Майя убежала домой и принесла чай с бутербродами, и они пили чай. К этому часу надоели уже все разговоры, они просто молчали. Где-то в темноте ушёл в спящий режим Змей. Он молчал вот уже весь вечер, будто чувствовал, что не нужен. Может ли искин чувствовать? Может, они как люди, растут и делаются мудрее. Кравцовой просто ещё расти и расти, может, она когда-нибудь сможет молчать как Змей, чтобы другие услышали друг друга. Ночь стояла тёплая, Земнухов подумал, что тысячу лет вот так не сидел, чтобы никуда не хотелось бежать, нестись. В снопах света от фар плясала мошка, мотыльки тихо стукались о тёплые пластиковые кружки. В тишине, казалось, был слышен этот неприметный стук маленьких-маленьких существ...

  Где-то часам к двум ночи Земнухов приварил всё, что мог, прикрутил гайки, подтянул. И сказал:

  - Кажется, всё.

  Сел, качнулся, толкнувшись ногами сильно. Улетел хорошо вверх, назад пошёл, забытое чувство...

  Утром Змея не было, лишь ждало сообщение в почте: "Прилечу через месяц. Буду скучать по вам, черти". Земнухов рассмеялся - Змей был, что называется, в растрёпанных чувствах, включил режим собеседника-напарника, как он его называл, там были собраны все словечки Земнухова.