Холодно. Костёр из старой упаковочной шелухи, собранной по углам, никак не разгорался. За стенами огромного посадочного ангара бесновалась буря. Тонны песка ударялись о здание, как если бы пустыня собралась взять его приступом. А то всё стихало, только песок шуршал, сыпался с перекрытий, терявшихся в высоте. Здесь везде был песок.

  Земнухов задрал голову и долго смотрел наверх.

  Поморщился и чихнул. Ничто не предвещало скорую посадку дальнобойщика. Маяки на спутнике не передали сигнал о его появлении на орбите, не замигали причальные огни, не сработали посадочные роботы, не принялись готовить ангар к приёму корабля. На крыше должны засветиться шлюзы. Пустыня, автоматика, самообслуживание. Но всё это зашевелится, только когда придут позывные на спутник. А пока темнота и вой ветра за стеной.

  Земнухов плеснул в огонь горючее со старого звездолёта, высившегося грудой металлолома в углу. Пламя метнулось вверх. Огромная машина, похожая на змею, лежавшая на брюхе рядом, шевельнулась. Сказала уже не в первый раз:

  - Развяжи меня.

  - Не развяжу.

  - Только не говори опять, что ты...

  - Продам циркачам с Гинеи, - продолжил зло Земнухов, почуяв, как предательская жалость комом подкатила к горлу.

  - Зачем?

  - Затем, что деньги ты все продул.

  - Продул, - уныло подтвердил Змей. - Ну зачем тебе деньги, Земнухов?

  - На Землю полечу.

  Человек и Змей сидели у костра в дальнем углу ангара, ждали звездолёт. Змей этот походил на трубу и был вовсе не змей, небольшой звездолёт-искин, которого Земнухов так звал с самого их знакомства. Два наёмника, машина и человек, они прошли вместе две войны, пять освоений, три государственных переворота.

  Один едва не сгорел в другом, могли бы взорваться, когда Змей свалился в море. "Повезло", - говорил человек, открывая люк, выбрасывая обгоревшую обшивку, "Аварийная ситуация локализована", - сигнализировал равнодушно другой и запускал системы восстановления.

  Говорили они привычно каждый на своём языке. У Змея имелся переводчик, а человек понимал, но и слова не умел воспроизвести на языке машины.

  Сейчас могли бы вовсе молчать. Потому что разговор повторялся снова и снова. И каждый раз Земнухов отказывался наотрез распустить металлическую сеть, а Змей начинал вновь уговаривать его. Сейчас он прибавил голос на октаву, как если бы воздел ладони к небу. Но до неба далеко, небо где-то там, за крышей и тучами песка, а ладони у Змея отсутствовали совсем. Сказал же Змей монотонно, как артист на репетиции в проходной сцене:

  - О, боги. Ну зачем, зачем тебе лететь на Землю?

  - Домой. Я дома не был восемь лет.

  "Восемь лет, да, наёмником, - чертыхнулся про себя Земнухов. - А работы потому что не было. Везде один роботы. Человек - царь природы, эти железяки делают всё. Даже жёны, пожалуйста вам, железные. Или они не железные? На перевалочном пункте кого только не повидаешь. А причина одна. На Земле нет работы. Юристы, психологи, шахтёры, дворники и те! Зато семейные драмы перевелись как вид... Кто это говорил? Мужик в горнолыжном костюме какого-то кислотного цвета. Кажется, юрист. Или психолог? Звали Отто. Детей почти не рождается. Теперь на Земле одни старики. Ни безработицы, ни перенаселения, ни голода. Старики они едят мало, сплошь искусством занимаются, туризмом, или прошлое в альцгеймере штурмуют... в одиночестве".

  - Развязывай, - говорил тем временем Змей. - Я отвезу тебя в три ваших недели, ладно, в две с половиной. Быстрее не смогу, правый третий двигатель я временно продал.

  - Ага, - буркнул Земнухов, - а через пять минут ты повернёшь к своей Литере! Заправиться, подремонтироваться, что ещё... точку сбора не объявили? Нет уж, будешь катать толстых упитанных детёнышей всех мастей в поясе астероидов. Там, кажется, сейчас тусуются циркачи. А потом я тебя выкуплю.

  - Тебе же лучше, если поверну, - ещё убедительней повысил голос Змей.

  - Я сам знаю, что мне лучше! - рявкнул в сердцах Земнухов. Голос его эхом запрыгал по ангару.

  - Не знаешь, - возразил Змей. - У тебя нет программы перспективы.

  - Знаю.

  - Не знаешь, - бубнил Змей.

  - Знаю, там дом, - цедил человек.

  - Что такое дом? Выдумали, - возмутился Змей, крутанувшись.

  Волна его движения грохотнула металлически, с лязгом. Искины-звездолёты с Литеры славились своей бронёй и скверным характером по всей Галактике. Их продавали партиями, потом они нанимались извозчиками, наёмниками в армию, служили преданно. Пока кто-нибудь из них не решал повидать всех своих и не бросал клич по внутренней связи. Тогда литеранские звездолёты со всех концов света срывались и неслись в точку сбора. Туда собирались все, потому что такой регаты кораблей искинов больше нигде не увидишь.

  Вот с одной такой точки сбора змей вернулся без заначки на общем банковском счёте: на ремонт машины, на отпуск, на "чёрт знает что вдруг может понадобиться". Земнухов - по своей безалаберности, как он иногда признавал, - держал там же все свои "на чёрный день". Бабушкины слова, а чьи же ещё.

  Когда счёт вдруг обнулился, человек крикнул Змею по внутренней связи: "Ну держись, гад, поймаю, хвост оторву!" Змей опасность недооценил, явился в указанную координату благодушный и гудящий басом:

  - Задраить люки, отдать швартовы, поднять якоря, или как у вас там говорят! Ты зачем в эту дыру забрался, еле тебя нашёл?

  Земнухов ждал его в этом ангаре. Ловушка захлопнулась безоговорочно и пригвоздила к каменному полу надёжно, как и всё поисковое снаряжение фирмы Джета.

  - Змей конечно гад, но своих не бьёт, - взвыл тревожными сиренами Змей.