Но стоило Элвису ощутить мягкое тепло постели, как он почти сразу уснул. Глубоко и спокойно, как ребенок.

Вынырнуть в тишину и утренний свет было как всегда неожиданно. Ослепленный сквозь сомкнутые веки, Элвис вслушался в этот звенящий первый миг пробуждения. Когда сознание уже отмечает реальность, но голоса из последних сновидений еще не успели отойти далеко. И в который, как ни в какой другой, так мучительно хочется спать. Наслаждаясь томным ощущением неподвижности, он уже готов был глубоко вздохнуть, как вдруг вспомнил: себя, эту комнату и что-то еще.

От внезапности дыхание перехватило, и Элвис замер. Он попытался спрятаться обратно в сон, но из этого ничего не вышло, его снова вытолкнуло на поверхность.

Встреча.

Мысль о предстоящем сегодня разговоре с руководством корпорации заставила все внутри болезненно сжаться. Еще несколько мгновений Элвис не смел нарушить утреннюю скованность, но потом, чтобы хоть как-то сбросить с себя враз охватившее напряжение, резко повернулся на спину, вытягиваясь в постели всем телом. И открыл глаза – на залитое солнцем изножье кровати.

Сна как не бывало.

События прошедшего дня накатили все вместе, хаосом, толпясь и мешаясь друг с другом.

Элвиса охватило беспокойство. Искусственное равнодушие, вчера притуплявшее чувства, теперь исчезло. Вероятно, оно прошло уже накануне вечером. Но его настолько увлек разговор с Дмитрием и та новая музыка, что он не заметил перемены.

Центр, процедуры, корпорация, контракт – пока обрушившийся из памяти поток этих и других обстоятельств, которые и так слабо укладывались в голове, а еще требовали каких-то ответных действий, не довел до паники, Элвис усилием воли отмел нахлынувшие впечатления и постарался пропускать их перед мысленным взором по одному.

Подробности вчерашнего начали выстраиваться в последовательную цепочку, но большинство из них проплывало мимо, не задерживаясь. Медицинские манипуляции, его финансовое и юридическое положение, события второй половины дня в доме Альновых – все это не то чтобы не волновало. Но, как уже свершившееся, могло и подождать с анализом. По крайней мере, он пытался заставить себя так думать…

Элвис снова и снова возвращался к предложениям ММК, перебирая каждую деталь встречи в центре. Все, о чем говорили там, и что потом рассказывал Дмитрий. И выходило – он не знал почти ничего.

Что в действительности представляет собой корпорация, от которой, похоже, так много могло зависеть для него в будущем? Какой именно контракт ему прочат? Почему в него вложено столько денег без видимых гарантий? Вопросов было больше, чем ответов. И это не добавляло спокойствия, заставляя размышлять о сегодняшнем приглашении. Скорая поездка интриговала. Но и пугала не меньше. Неопределенностью.

Пока ясно только одно. Он нужен. И это уже радовало. Но насколько? Кому? Вернее, скольким? И для каких целей? Чем ему это грозит? И что он за это получит? И в чем, собственно, заключается это самое «это»?

Элвис нервно провел по одеялу сложенными на груди руками. Движение отвлекло: он оторвал взгляд от точки на потолке, в который, забывшись, смотрел до сих пор.

Утреннее солнце заливало комнату, и она выглядела совсем не так, как прошлым вечером. Проникая во все уголки и ярко высвечивая обивку на мебели и стенах, прямые лучи, смешанные с собственным золотистым оттенком спальни, казалось, делали ее просторнее и глубже. На комоде напротив обнаружились знакомые часы, среди так же поблескивающих на солнце безделушек. Наверное, вчера он сам, не заметив, переставил будильник туда.

Было еще довольно рано. За окном приглушенно вскрикивали птицы, и слышалось, как в парке размеренно покачиваются деревья. Дом был погружен в обволакивающую тишину. Тут только Элвис, наконец, заметил, как здесь уютно и – с удивлением – до чего он напряжен. Словно сжатая пружина. Элвис попробовал расслабиться и поменял положение в постели, устраиваясь поудобней. Стараясь ни о чем не думать, а сосредоточиться на таких простых, но приятных ощущениях… Тепло, мягкое прикосновение ткани… Само по себе это доставляло удовольствие, и он даже сделал несколько движений лишь затем, чтобы почувствовать, как шелковистые простыни проскальзывают по телу. На смену неге приходила бодрость. И то естественное ощущение легкости, которое присуще молодости и здоровью.

В следующий момент Элвис, неожиданно для себя, запрокинул голову и какое-то время изучал резную раму картины над кроватью. Просто так. Чтобы посмотреть на нее снизу.

Красивый дом. Надо отдать должное…

С образов недавней экскурсии мысль соскользнула на Дмитрия. А потом на остаток вечера, проведенный у рояля, и испытанное тогда удовольствие. Но как только Элвис подумал об альбоме Альнова и том, что такая музыка достойна быть записанной, его внимание вернулось к корпорации. Тревога, отступившая было, появилась опять.

Но, в конце концов, он никому ничем не обязан! А съездить – почему нет. В любом случае, всегда можно отказаться… Да, но что дальше?…

Неизвестность сводила с ума.

Элвис откинул одеяло и выскочил из кровати. Он постоял немного перед стеклом, глядя в глубину распускающегося парка. И, повернув пластиковые ручки, распахнул окно. Холодная волна весеннего воздуха окатила с головы до ног. Элвис затрепетал всем телом, но потом еще несколько упоительных минут держал на себе перекаты свежего ветра, вдыхая его глубоко и с наслаждением. Ледяная ванна разбудила окончательно. Элвис почти физически ощущал, как с каждым глотком силы переполняют его.

Хотелось все делать быстро: пересекать комнату широким шагом, до упора сворачивать краны, растираться под упругим душем. Словно впервые, он ладонями бесконечно прогонял по телу податливые струи. И раз двадцать встряхивал головой только ради того, чтобы посмотреть, как с мокрых волос во все стороны разлетаются водяные брызги.

Когда необходимые процедуры были завершены, Элвис, прежде чем покинуть комнату, внимательно изучил содержимое папки с документами, которую он получил вчера в центре и пока еще не открывал, оставив по приезде в дом Альновых на туалетном столике. Каждую из бумаг, просмотренных накануне лишь мельком, теперь он прочитал подробно. И особенно – новые удостоверения, банковские отчеты и страховки.

Закончив, аккуратно собрал документы обратно в папку и положил ее рядом с часами. У двери Элвис, уже взявшись за ручку, немного задержался, сосредотачиваясь, и без десяти десять решительно вышел из комнаты.

На лестнице, в том самом месте, где впервые увидел Наталью, он столкнулся с Дмитрием. Хозяин дома расслабленной походкой шел по коридору второго этажа, когда заметил Элвиса, спускающегося ему навстречу. Глаза Альнова приветливо оживились и в них блеснуло приятно удивленное выражение.

– Похоже, мы встаем в одно и то же время, – сказал он вместо приветствия.

– Доброе утро, – Элвис широко и искренне улыбнулся в ответ, вдруг почувствовав, что тоже рад ему.

Они обменялись рукопожатием, гораздо более крепким, чем вчера. По пути вниз Альнов рассказал, что уже звонили из Московского научно-исследовательского центра. Врачи собирались приехать к половине одиннадцатого. Впрочем, если Элвис против, обследование можно отменить. Нет, он не против. Позднее был звонок от корпорации. Напоминали, что ждут сегодня к полудню. Да, он не забыл. И еще… Альнов замялся: на встрече в ММК не возражают против его, Дмитрия, присутствия. И если Элвис позволит… На просьбу поехать вместе Элвис сразу же согласился. В душе обрадовавшись предложению Альнова. Он и хотел, и страшился будущей встречи. Так что любое, хоть немного знакомое лицо рядом не посчитал бы в этот момент лишним.

За завтраком они были вдвоем, Наталья к тому времени уже уехала. Говорили о городе, музыке – вообще и немного об альбоме Альнова и тех исполнителях, которых обсуждали вечером. И тот, и другой вели себя явно раскованнее. Хотя Элвис и избегал упоминать корпорацию и все, что касалось сегодняшней поездки.