— Так что там произошло? — спросил тем временем Соул и кинул в пруд маленький камушек. Карпы яркими брызгами бросились врассыпную, а по глади воды пошли круги. Будто интуитивно Соул не хотел, чтобы вокруг было спокойствие. На душе сейчас тревожно и неспокойно, как же мир вокруг может быть так по-буддистски равнодушен.
— Я пообещала себе, что никому никогда не расскажу.
Соул хмыкнул:
— Даже мне?
— Особенно тебе, Соул.
Она повернула голову и посмотрела на друга. Соул был недоволен; глаза, казавшиеся в сумерках почти черными, колко смотрели из-под нахмуренных бровей.
В голову хлынул поток мыслей. А ведь сложись все немного иначе, и она могла бы никогда больше не увидеть этих глаз, не услышать голоса. И что было бы тогда?
«Не все книги заканчиваются одинаково», — вспомнились ей слова Соула, сказанные на парижском балконе. И ведь правда, только она никогда до этого дня не задумывалась, что все может закончиться не просто разбитым сердцем или порушенной жизнью, все может оборваться быстрее и страшнее — смертью. И если разбитое сердце оставляет в дар воспоминания о счастливых мгновениях, днях, месяцах, а может, и годах жизни, то смерть приносит лишь сожаление о том, что могло бы быть, но уже никогда не будет.
Возможно, отец понимал эту простую истину, советуя ей дать шанс Соулу.
Наверное, мама с горькой улыбкой ответила бы, что ничего не хочет менять в прошлом настолько, чтоб никогда не встречаться со Спиритом.
— Эй! — растерянный голос Соула вывел Маку из задумчивости. — Мака, ты чего?
Она только сейчас поняла, что лицо оружия расплывается, а по щекам поползло что-то гадко мокрое. Только разреветься еще не хватало.
— Ты же знаешь, что я боюсь плачущих девчонок. Прекрати, — он явно не знал, как себя вести в подобных случаях. Тем более что это была не просто какая-то девчонка, а Мака, никогда не позволяющая себе мокрых глаз что бы ни случалось.
Соул поколебался пару мгновений, обхватил ее обеими руками и притянул к себе, крепко-крепко обняв.
— Ну, чего реветь-то? — ворчливо начал он. — Все же хорошо, все живы-здоровы.
— Я испугалась… — всхлипнула Мака куда-то в плечо друга, пытаясь сдержать непрошеные слезы.
— Чего могла испугаться такая оторва?
— Испугалась, что мне придется жить дальше… — она сделала паузу, подбирая нужные слова, — а тебя не будет рядом.
Он ответил не сразу:
— Это потому, что ты в меня влюблена по уши, Мака-дуреха, — не нужно было смотреть на Соула, чтоб понять, на лице парня сейчас расплылась довольная улыбка на пол-лица. — Только никак не можешь себе в этом признаться.
Маке показалось, что ее сердце рухнуло куда-то вниз, а потом забилось в усиленном ритме — уж слишком неожиданный вывод сделал Соул из ее слов. Слезы тут же куда-то испарились, теперь стало совершенно не до них.
— Я… — она поняла, что не знает, как ответить и что ответить.
Все эти слова с корнем «люб» были какими-то неуместными по отношению к ним, она никогда не могла представить, что говорит этому самодовольному покорителю девчачьих сердец Академии, что влюблена в него или, того хуже, банальное «люблю тебя». Это было пошло и совсем не про них. Лучше без слов. Или не сейчас. Да, она не может без него жить, но и шаг вперед сделать по-прежнему страшно. Надо все обдумать.
Вывернувшись из объятий, в один миг ставших чем-то большим, чем просто утешение, Мака вскочила с лавки и не глядя на Соула бросила:
— Глупости какие! Спокойной ночи!
И тут же быстрым шагом направилась в сторону своей комнаты, чтоб укрыться от разговоров, которым еще не пришло время. Вечно Соул выбирает какие-то неподходящие моменты и застает ее врасплох. Больше всего на свете она сейчас боялась услышать за спиной его шаги или смех, но кроме птичьего вскрика откуда-то из джунглей и ее собственных шагов на гравийной дорожке не было слышно ничего. Будто мир погрузился в оцепенение.
***
В комнату Соул возвращался уже затемно. Сумерки быстро уступили место тропической ночи, рассыпавшей на небе миллионы звезд. Мака никак не выходила из головы, да и спать совсем не хотелось, но не сидеть же на лавке всю ночь. Тем более что тонкая рубашка поверх футболки нисколько не спасала от озверевших москитов.
Силуэт у двери он заметил не сразу. Только когда раздалось тихое «Соул», парень понял, что у стены кто-то есть.
— Мака? — ее он тут увидеть никак не ожидал.
— Молчи, — послышалось в ответ.
Девушка молниеносно преодолела те два шага, что до этого разделяли их, вцепилась в полы его рубашки и резко притянула к себе. Теплое дыхание коснулось его кожи, но уже в следующий миг он почувствовал ее губы на своих. Уговаривать Соула долго не пришлось. Парень обхватил повелительницу за талию и притянул к себе, пока та не передумала, не стала анализировать, правильно ли поступает и чем все это может закончиться.
Как же приятно было целовать ее после всех этих недель напряжения, недоговоренностей, отстраненности друг от друга. Целовать, зная, что она хочет этого едва ли меньше него и почти не сопротивляется напористому языку своего оружия, разве что неумело не поспевает за ним.
— Только всегда будь рядом, понял? — выдохнула Мака в губы Соула, когда они все же оторвались друг от друга.
— Всегда буду рядом, — улыбнулся Соул.
Кажется, жизнь начинала налаживаться. Сколько эта счастливая полоса продлится и чем все закончится — это молодого человека пока не волновало. Ведь лучше сожалеть о том, что было, чем о том, чего никогда не было.
Но в данный момент было не до философских мыслей, сейчас он бы не отказался от холодного душа. Только где здесь душ-то найдешь? Чертовы лаосские джунгли!
