— Соул!

Всклокоченная со сна Линг оказалась рядом с напарником и выставила вперед руку, попав прямо в извивающееся щупальце. Нечто у двери снова жалобно рыкнуло, резко втянуло тентакль в себя и исчезло. Будто и не было ничего.

Молодой человек наконец выкарабкался из стеганной ткани и вскочил на ноги, озираясь по сторонам и потирая тыльную сторону кисти.

— Что это сейчас было?!

— Цати, — кратко ответила напарница; иногда она забывала, что ее оружие плохо разбирается в местном пантеоне нечисти.

— Кто это?

Соул взглянул на свою кисть и поморщился. На тыльной стороне правой руки кожа пошла волдырями — ожог. А ведь тентакль был холодным. Линг схватила его руку, чтобы разглядеть повреждение, и тут же бросилась к своему рюкзаку. За аптечкой.

— Он тебя коснулся.

— Было дело, — молодой человек зашипел от боли, когда девушка вскрыла пузырек и стала обрабатывать рану. — Но ты эту тварь тоже задела. Она тебе ничего не сделала?

— Цати могут причинить вред только тому, из-за кого были рождены.

— Я где-то нагрешил?

— Тебя кто-то проклял, — с обеззараживанием было быстро покончено, теперь Линг зубами разорвала упаковку с бинтом и аккуратно начала бинтовать кисть. Работала быстро и умело, факультатив по оказанию первой помощи не прошел даром, да и зачет, вспомнил Соул, был сдан блестяще. — Ты поссорился с кем-то?

— Да вроде нет… — он пожал плечами.

Не то чтобы у него здесь были сплошь друзья-приятели, но и заклятых врагов не было. Скорее холодный нейтралитет и пофигизм почти со всеми, за небольшим исключением в количестве нескольких учеников-приятелей из Академии.

— Демоны Цати появляются, когда кто-то плохо думает о тебе в священном месте. Они что-то вроде материализовавшихся негативных мыслей, которые будут преследовать, пока не овладеют тобой.

— И что тогда?

— Сожгут тело, заберут душу, и ты умрешь, — Линг закончила перевязку, осталась довольна результатом и с хитрой улыбкой посмотрела снизу вверх на Соула. — Тебя спас амулет, между прочим.

— Который? — молодой человек уставился на запястье, где болтались несколько плетеных браслетов.

Подобные финтифлюшки он раньше не любил и не признавал, но на Тибете все, от маленьких детей до глубоких стариков, обвешивались подобной херней, поэтому в конце концов Соул тоже махнул рукой на свои вкусы и сдался, поддавшись то ли моде, то ли традициям, то ли настойчивости своей повелительницы. Все пять браслетов и кулон на шею в итоге ему достались от Линг, часть из них она сплела сама, часть купила в специальных магазинах. О, не для туристов, конечно. Те, что продаются в сувенирных лавках, пустышки, объясняла Линг когда-то Соулу с видом глубокой загадочности, а потом доставала украшения себе и напарнику в каких-то ей одной ведомых сверхсекретных местах.

— Этот, — указала она пальцем на плетеную хитрыми узлами тонкую веревочку, а потом показала такой же браслет на своем запястье.

— Эти Цати браслетов боятся? — хмыкнул Соул. — Значит от них можно избавиться так просто?

— Амулеты им неприятны, но уничтожить их ими нельзя, — Линг уже отвернулась и схватилась за расческу.

Волосы у нее были длинными, почти до талии, гладкими и жесткими. Не такими шелковистыми, как те, в которых было когда-то так возбуждающе приятно путаться пальцами… И заплетала она их всегда в тугую черную косу с вплетенными туда по местному обычаю яркими лентами. Косы на Тибете носили почти все женщины — сильные горные ветра не оставляли выбора для разнообразия причесок.

— Тогда как ты его сейчас прогнала? — молодой человек долго ждал ответа и смотрел, как расческа в тонких пальцах взмывает вверх и скользит по черному водопаду волос вниз.

— Как-то само получилось, — наконец ответила Линг, но так и не обернулась. — Пора выдвигаться к месту, мы уже припозднились с выходом.

Недокишин прятался внутри высеченных в скалах кельях для монахов-паломников. В одной из таких рукотворных пещер среди свитков с мантрами они его и нашли — не очень большого, мохнатого и вонючего. Он своим грузным неповоротливым телом чем-то сам напоминал яков, чьей кровью питался, однако взвыл перед смертью почти по-человечески. Такой долгий путь ради такой жалкой душонки. Правда, как всегда вкусной.

Потом были почти сутки обратной дороги до Лхасы — времени на размышления теперь оказалось уйма, а мысли снова заняли воспоминания о странном тумане-проклятии Цати. Хотелось расспросить Линг поподробней, но тогда пришлось бы и самому отвечать на неудобные вопросы, которые напрямую касались прошлого, потому что после недолгих размышлений Соул пришел к выводу, что единственным человеком, которому он здесь перешел дорогу, был Спирит Албарн. Наверняка четки оказались бесполезны, и Коса Смерти вместо благочестивых дум на встрече с драконом думал о всякой ерунде, в том числе и о разговоре с бывшим напарником дочери накануне. В том, что Спирит его ненавидит, — молодой человек не сомневался, понял по взгляду и кулаку. Значит папаша, сам того не подозревая, породил какую-то неведомую херню. Ему-то хорошо, он скоро вернется домой в город Смерти, а Соулу придется с этой белой хренью разбираться. Вечно от Спирита Албарна одни неприятности. Ну да ладно, главное, чтобы он побыстрее свалил из Лхасы. Еще раз встречаться с прошлым, даже случайно, у молодого человека не было абсолютно никакого желания.

========== Глава 6. Встреча с прошлым ==========

Город Лхаса, пятница, 12:41 a.m.

Почти суточный перелет с двумя пересадками вымотал не столько морально, сколько физически. Тело, привыкшее за годы учебы к постоянным нагрузкам, требовало работы для мышц, а не только для ума. Книги тут оказались бессильны. Мозг в самолете можно занять чтением, а вот затекшие ноги куда девать? Еще и беспокойство за судьбы папы и Кида никак не давало покоя и требовало делать хоть что-то для их поисков и спасения.

Мака вылезла из старенькой пыльной машины, которая довезла их с Джоан из аэропорта Лхасы, потянулась и тут же снова поймала заинтересованную ухмылку водителя в свой адрес. Обычно так всегда провожали Джоан, почти не обращая внимания на ее подругу рядом. Здесь внезапно все стало наоборот. Любопытные долгие взгляды она начала ловить на себе, стоило только спуститься с трапа самолета и окунуться в толпу. Окунуться, может, и получилось, только смешаться не удалось. Словно снежная шапка на фоне бесснежных горных пиков вокруг. Цвет кожи, волос и глаз тут же выделял ее из одномастной толпы и притягивал взгляды: любопытные у детей, завистливые у их матерей и заинтересованные у отцов и старших братьев. Это смущало и раздражало Маку одновременно.

Девушка нахмурилась, отвернулась от водилы и натянула на голову капюшон ветровки, хотя солнце жарило так, что впору было снять куртку, чтобы остаться в одной футболке… и тут же обгореть. Крем от загара точно пригодится, иначе светлая кожа уже завтра превратится по цвету в покровы вареного рака. Надо потом не забыть поблагодарить Окса.

Повелительница подняла взгляд вверх, чтобы рассмотреть тибетское отделение Академии получше. На фото оно казалось более величественным и огромным, наверное, все дело было в окружающих невысоких строениях, на фоне которых массивное здание в семь этажей выглядело пафосно громадным и совершенно не вписывалось в городскую современную архитектуру. Хотя Мака заметила, что город будто разделен на две части — вторая, более древняя, показалась ей из окна машины нарядней, хоть и бедней. Хорошо было бы потом успеть с какой-нибудь экскурсией посетить не только известный миру дворец Потала*, но и заглянуть в старые кварталы города.

Кирпично-каменное здание Академии открытыми окнами и учебной суетой напоминало обычную школу. Рядом с основным корпусом располагались ровные ряды трехэтажных домов — студенческие общежития, разбавленные ларьками с уличной едой, маленькими магазинчиками, спортивными площадками или просто открытыми пространствами с местами для тренировок. На одной из ближайших тренировочных площадок юный повелитель с катаной отрабатывал бой с воображаемым противником, несколько других учеников — друзья или одноклассники — улюлюкали и смеялись над его неловкими попытками сделать какой-то сверхкрутой выпад.