Когда Коса Смерти в очередной раз увидел старика, тот что-то шептал. Мужчина не мог слышать слов в океане музыки, гомона и громких голосов поблизости, однако каким-то образом он отчетливо улавливал каждое слово, слетавшее с губ подозрительного тибетца. Не понимал ничего из услышанного, но внимательно слушал. Не мог не слушать. Старик шевельнулся и, продолжая нашептывать молитву, мантру или заклятие, медленно двинулся по широкой дуге вслед за Спиритом, ведущим партнершу по кругу. Он шел, и танцующие пары на пути деда расступались в естественных движениях, по-прежнему не обращая на него внимания.
А потом Коса Смерти вдруг понял, что его снова только что выкинуло из собственной жизни и он опять смотрит фильм со своим участием. Зритель, а не главный герой. Блуждающие пятна света от прожекторов под потолком в запрограммированном хаотичном движении дали сбой и двумя яркими лучами светили теперь только на их с Джоан пару и бредущего старика поодаль. Под ногами тибетца вырастали гималайские маки, ослепительно голубые и пугающе неуместные на танцполе. Лица учеников, сокрытые в тенях, искажались в сюрреалистические демонические маски с желтыми горящими глазами. Вместо голосов Спирит слышал только рычание, а вместо улыбок маски скалили кривые зубы и тянули к свету мохнатые когтистые лапы. Бал демонов был в самом разгаре.
Он перевел взгляд с чудовищ на Джоан, страшась увидеть в своих руках такого же мохнатого беса с хищным оскалом, и тут же с облегчением выдохнул, прижал ее сильнее к себе. Никогда еще ни одна из девушек не казалась ему прекраснее, чем Джоан Кеплер в это самое мгновение. Красавица в окружении чудовищ. Его красавица. Хрупкая. Невинная. Желанная.
— Здесь слишком душно, — услышал Спирит собственный голос будто со стороны. — Что-то мне нехорошо.
Джоан молчала, только сжала крепче его плечи. Они успели сделать несколько шагов прежде, чем она внезапно остановилась, подняла голову и спросила:
— Проводить вас до комнаты? — говорила шепотом, но даже в этом шепоте Спирит уловил отчаяние и внутреннюю борьбу девушки с самой собой.
Мохнатые лапы цеплялись за костюм, желтые глаза чудищ смотрели вслед, старик усмехался, а яркий луч прожектора провожал Спирита до самого выхода из банкетного зала. Он смутно помнил, как добрался до комнаты и, закрыв за собой дверь, скатился по дверному полотну вниз на корточки. Зажмурил глаза (хотя в темноте после светлого коридора и так не было ничего видно) и вцепился от отчаяния себе в волосы.
Спирит сам не до конца еще осознавал, от чего он только что сбежал: пугали ли его больше хищные твари или обворожительная красота Джоан? Спас ли он побегом оружие своей дочери от самого себя или оставил ее на растерзание лохматым бесам? Кто он? Герой, хороший папа, человек чести или же просто трус?
Что делать? Как избавиться от наваждения? Точнее, от обоих наваждений?
Коса Смерти трясущейся рукой полез в карман брюк и нащупал там подаренные Итером четки. Прохладные и надолго забытые. Может, хоть они смогут помочь? Буддистам же помогают.
И действительно, можжевеловые бусины успокаивающе перекатывались между пальцами, нервная дрожь постепенно утихала, а мысли переставали путаться. Спирит начал дышать ровнее и смог наконец взять себя в руки. Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как позорно оставил Джоан одну, не знал, чем вызваны галлюцинации и почему ему так тесно внутри самого себя, но одно мужчина понимал теперь точно: просто сидеть в темноте на корточках — не выход. Надо вернуться на праздник и отыскать Маку, пока до доченьки не добрался Соул Итер. Это важнее чудовищ, а еще отвлечет от желания стянуть платье с ее подруги…
Раздавшийся стук в дверь окончательно взбодрил Спирита Албарна…
…И окончательно порушил его жизнь.
Перед ним на пороге стояла Джоан Кеплер. Теперь она уже не казалась Спириту безупречно идеальной. Он смотрел на выбившиеся из укладки волоски, заметил съехавшую набок золотую цепочку с кулоном и трещинки на обветрившихся на тибетском ветру губах, увидел слишком темные, почти черные глаза и небольшую горбинку на носу. Он смотрел на эти маленькие недостатки, считал еле заметные веснушки на ее смуглых щеках и вроде бы ничем не примечательную фигуру. Да, стройная, да подтянутая, но в целом же обычная молодая девушка как ни посмотри. Бывали в богатой до женского внимания жизни папы Спирита и получше, и похуже. Однако пытаться разглядеть сейчас изъяны — напрасная затея. Дело совсем не во внешности… Уж Коса Смерти в этом разбирался. В конце концов, все у девушек устроено одинаково… Разница не в анатомии, а в его голове. Какие-то неведомые сложные механизмы в мозгу делали Джоан Кеплер особенной для Спирита Албарна, желанной, притягательной. Единственной. Неповторимо прекрасной. Той одной, которую хотелось целовать, обнимать, гладить и ласкать… особенно сейчас.
Слишком большой соблазн. Слишком слабая сила воли. Чертовы драконы! Чертовы чудища! Чертов старик-иллюзия! Да даже Итер со своим восхищенным взглядом, устремленным на его дочь, — тоже туда же!
И единственный ангел среди всей этой бесовской вакханалии — эта девушка перед ним…
Спирит сдался. Притянул Джоан к себе и поцеловал, тут же забыв про все на свете, потому что в его мире в этот самый миг осталась только она. Жаждущая его внимания и ласки. Желающая его — своего уже не дракона, но первого мужчину.
Джоан не кокетничала, не пыталась изобразить страсть или чем-то удивить. Не переигрывала и, главное, не сравнивала. В общем, не забивала голову никакими посторонними мыслями. Она просто с восторгом и удивлением открывала в себе с помощью Спирита неведомые ей доселе пути удовольствия. Такая покорная, пылкая и жадная до его внимания.
Молоденькая и восхитительная. Боже, он уже и забыл, каково это — прикасаться к таким юным невинным созданиям…
Им обоим не хватало воздуха — он вырывался наружу вместе со стонами и хрипами; Спириту не хватало скорости — чтобы резче, быстрее, глубже; Джоан не хватало рук — его рук на груди, на животе, на бедрах и между ними; а еще им не хватило времени, чтобы растянуть удовольствие до бесконечности.
Ее последнее умоляюще громкое «мистер Албарн» показалось Спириту таким чарующим громким стоном, что ему окончательно снесло крышу, и Коса Смерти оказался в раю…
Правда расплата за райские наслаждения не заставила себя долго ждать, потому что стоило только остаться одному, как чувство вины взяло бразды правления мозгом в свои руки и низвергло его из райских кущ в жестокую реальность.
И вот теперь Спирит неподвижно лежал в темноте и, широко раскрыв глаза, наблюдал за серыми тенями на потолке. В одиночестве и страхе. В зыбком ощущении кошмара. В своих апартаментах для важных гостей.
Хохочущий месяц прятался за складками полуопущенных римских штор, электронные часы на прикроватной тумбе светились бледно-зеленым… а глаза ползущих по потолку гусениц — желтым. Твари копошились и медленно двигались единой бесформенной массой в хаотичном пульсирующем ритме.
И шуршали…
А может, это был всего лишь шум воды из ванной комнаты, за дверью которой Джоан Кеплер принимала душ. Смятые простыни казались еще теплыми, и Спирит до сих пор ощущал аромат кожи девушки со слабыми нотками цветочного парфюма. Ее запах пропитывал всю комнату и его самого. Пробирался в душу и въедался виной в сердце.
Желтые глаза гусениц смеялись над ним и его слабостью. Ужас от того, что только что натворил Коса Смерти, копошился внутри и выступал наружу каплями липкого пота на лбу. Спирита лихорадило. Воздух никак не хотел заполнять легкие, отчего мужчина дышал быстро и часто. Тело одеревенело в жуткой смеси тягучей истомы и страха. Ему хотелось кричать, вопить, выть — а еще лучше спрятаться с головой под одеяло и вырваться из кошмара.
Когда Джоан в полотенце появилась из ванной, Спирит нервно курил прямо в постели, наплевав на правила и опасность растревожить пожарную сигнализацию, если здесь такая имелась. Слабая полумертвая совесть еле слышно шептала, что следовало бы открыть окно и курить хотя бы туда, но Коса Смерти ее упрямо игнорировал и продолжал молча пускать дым в потолок, чтобы отравить им желтоглазых тварей. Заполнял отравой не только легкие, но и комнату, чтобы горький никотин с примесями перебил аромат Джоан.
