Разыграться угрызениям совести по поводу спортивного фиаско своей дочери Косе Смерти не позволил Штейн.

— Не собираешься сводить своего дракона? — спросил он, скучающим взглядом наблюдая за листьями над головой, а еще то и дело жмурясь от скачущих по его лицу солнечных зайчиков — успешных попыток солнца просочиться сквозь густую крону дуба.

— Шутишь, что ли? — хмыкнул Спирит и снова затянулся сигаретой. — Да женщины в восторге даже от упоминания о тату с драконом, а уж когда я предлагаю его показать…

— О, избавь меня от подробностей своих подкатов, — выпустил дым изо рта приятель. — Лучше расскажи, как ты дожил до того, что просил господина Шинигами не оставлять Соула Итера на Тибете. Я думал, ты окажешься в первых рядах, кто будет махать самолету с лыбой до ушей.

Спирит, подобно Штейну, запрокинул голову и сразу же вынужден был прикрыть глаза — ветер только что колыхнул листву. Коса Смерти представил, как табун солнечных зайчиков скачет на лице и одежде, затем скатывается по вытянутым ногам обоих мужчин в траву и теряется среди зелени вместе с порывом ветра. Шепот листвы стих, и редкие пятна света замерли в ожидании, прислушиваясь к обычному уличному гулу и редким возгласам молодых людей, бегающих с мячом. А может, тоже решили послушать ответ папы:

— Чтобы Соул забрал с собой Маку? — спросил Спирит листву. — Ну уж нет. Пусть лучше тут под моим присмотром остаются, чем за полмира от города Смерти. К тому же, если Итер посмеет обидеть мою дочь, я лично смогу настучать ему по башке.

Сказанное вслух — лишь часть правды, но об остальном Спирит предпочел умолчать, да и не знал, как объяснить без долгих монологов. А может, и сам толком не понимал, что больше сподвигло его на такой поступок: разговор с Соулом накануне его отлета или все же грустный взгляд Маки после того, как она снова осталась в одиночестве. И как этот взгляд оживал, стоило только на дисплее телефона появиться уведомлению о доставленном сообщении или трезвону входящего вызова расколоть больничный могильный покой. Мака уходила разговаривать в коридор или, если думала, что папа спит, понижала голос до полушепота. И тогда Спирит слушал болтовню. Обычную на первый взгляд: ни о чем и обо всем сразу. Никаких «скучаю», «люблю», «не могу без тебя»… Ничего такого, о чем бы не могли разговаривать близкие друзья. Но папу было не обмануть. Эти двое дышали друг другом и болтали не ради слов, а чтобы слышать голос — в общем, вели себя в такие моменты как типичные влюбленные, которым нет дела до остального мира. Больше всего в таких разговорах Спирита удивлял Соул. Папа в какой-то момент осознал, что никогда бы не подумал, что Итер может быть таким.

Серьезным, когда разговор заходил о его новых обязанностях в качестве Косы Смерти или обсуждении планов по тренировкам с Макой.

Ответственным, когда однажды рассказывал, что отдал свой мотоцикл какому-то пастуху в деревне взамен поломанного.

Внимательным, когда молча слушал Маку и пытался ее подбодрить, хоть и на свой лад — с подколами и шутками.

Черт, таким влюбленным в его дочь…

И по светящимся в минуты долгих разговоров глазам Маки папа видел, что ее намерение нестись к Итеру на всех парах через океаны, моря и континенты крепнет день ото дня.

Вот почему после выписки Спирит Албарн первым делом направился не домой, не в бар и даже не в «Чупакабру», а прямиком в кабинет к господину Шинигами, где чуть ли не умолял того найти способ вернуть Соула Итера обратно.

— Мака выглядит счастливой, — тем временем протянул Штейн. Спирит открыл глаза и повернул голову к другу, который теперь смотрел на молодых людей, носящихся с мячом по площадке. — И с резонансом душ у них с Соулом полный порядок.

Коса Смерти хмыкнул:

— А ты и рад. Думаешь, я не знаю, что ты тоже просил Шинигами насчет Итера?

— Все ради науки, — деловито поправил очки Штейн. — А как иначе я смогу следить за их успехами с восстановившимся взаимодействием?

Ишь, великий ученый нашелся… Спирит внезапно подозрительно сощурился:

— Надеюсь, это не ты их надоумил на решение проблемы с резонансом…

— Гы… — выдал профессор и широко улыбнулся. — Ты еще скажи, что я их принудил к этому. Ничего, что твоей Маке уже восемнадцать, и мы оба знаем, что про тычинки с пестиками ей благодаря Соулу Итеру давно стало известно не только в теории.

Он поддел носком шлепанца подвернувшийся под ногу камешек и запустил его в газон. Спирит, наблюдавший за всем этим, беззлобно хмыкнул:

— Еще лет десять назад заметил… когда ты врешь, то начинаешь колупать ботинком землю или пол.

— Ничего подобного! — захохотал Штейн и тут же спрятал обе ноги под скамейку.

Решающее слово насчет Итера, конечно же, оставалось за Шинигами. А еще директором тибетского отделения Академии господином Лян Шумином. Разговор оказался не из легких. Спирит, присутствовавший на этом непростом совещании, видел через зеркало, насколько тяжело было господину Шумину смириться даже с частичной потерей Косы Смерти Соула Итера. Естественно, Итер не смог навсегда распрощаться с Тибетом: он по-прежнему оставался посредником между Линг Янг и людьми, а еще формально числился в штате Академии в Лхасе и обязан был проводить там не менее трети года, выполняя порученные миссии, разбираясь с ворохом бумаг и прочей бюрократией. Однако в оставшиеся восемь месяцев поступал в распоряжение господина Шинигами.

Кажется, такой расклад устроил всех. Мака, вновь став повелительницей Косы Смерти Соула Итера, оставалась работать в Североамериканском отделении мониторинга, Итер получил отличную повелительницу и возможность носиться туда-сюда через полмира, а Спирит наконец успокоился — доченька оставалась под его бдительным и любящим присмотром. Вот только Джоан… Джоан вдруг осталась не у дел. Спирит не знал, правильно ли он поступил, когда выбил для нее местечко в офисе Шибусена по работе со СМИ в Вегасе. Он даже не понимал причину своего поступка: был ли это зов совести, а может, сочувствие или вина за то, что он тоже причастен к возвращению Соула Итера. В конце концов, Джоан Кеплер казалась Спириту хорошей девушкой (и их мимолетное «драконово» влечение тут абсолютно не при чем) просто обстоятельства сложились не в ее пользу.

Игра шла своим ходом. Мака только что пропустила точный пас Блэк Стара, и под ругань звезданутого мяч унесся в штрафную зону как раз в сторону скамейки с отдыхающими.

— Доченька, папа пришел поболеть за тебя, — обожающе пролепетал Спирит, когда Мака поймала мяч за границей поля.

— Опять ты сделал этот дурацкий хвостик, пап! — заметила запыхавшаяся Мака. — Ты слишком… взрослый для таких причесок!

Папа был почти уверен, что она сначала хотела сказать «старый». Штейн подавил смешок, а Спирит метнул недовольный взгляд на Соула с точно таким же хвостом. Вот же несправедливость! А на Итере такая прическа смотрелась, по мнению дочери, отлично. Сама же Соулу по телефону как-то об этом сказала вскользь. Да папа, между прочим, перед выходом сорок минут потратил, чтобы сделать эту видимость небрежности в волосах!

Кто бы мог подумать, что Спирит Албарн когда-нибудь захочет быть хоть в чем-то похожим на Соула Итера.

***

Все живое эволюционирует и подчиняется законам естественного отбора, где выживает самый приспособленный. Таков мир. И если у Шибусена появились в союзниках драконы, то ведьмы должны дать отпор новой силе, чтобы продолжить свое существование. Именно по этой причине Эрука Фрог, изнывая от жаркого воздуха в своем лягушачьем обличии, оказалась в городе Смерти именно сейчас.

Ведьмы терпеливы и осторожны.

Ведьмы выждали месяц, чтобы наконец заполучить себе новую силу.

Эрука знала куда следовать в точности до дюйма. Там, в зарослях сорняков на самом краю плохо стриженного газона последнего дома по Черри-стрит скрывался их единственный шанс дать отбор Шибусену. Она нашла искомое под одним из одуванчиковых листьев: маленькую полудохлую черную гусеницу с двумя желтыми бусинами глаз.