========== Глава 1. Сговор ==========
Эрен тонул. Безбрежное море песка окружило его со всех сторон, разделив мир пополам: на желтую пустыню и черное беззвездное небо. Он тщетно пытался высвободиться из сыпучей ловушки, но с каждой новой попыткой все больше уходил вглубь, поглощаемый заживо песком безвременья. В страхе и одиночестве, в отчаянии и враждебности чуждой пустоты, Эрен Йегер сражался за свою жизнь и свободу. Теряя силы, воздух и надежду на спасение. Ниже. Глубже. В могилу.
Рано. Еще рано умирать.
— Микаса! — закричал он на пределе своих возможностей единственное слово, которое сейчас помнил. Имя, которое имело значение.
Мир всколыхнулся от его голоса. Вздрогнула пустыня, и чернильную бездну небес над головой вспорола первая стрела молнии, которая отразилась в серых глазах Микасы. Сотканная из песка, теней и ветра, девушка сверху вниз смотрела на тонущего Эрена, и в ее темных радужках бесновались отражения молний. Он тянул к ней руки, захлебываясь в раскаленном мареве желтой пустыни, пытался ухватиться, но зыбкость ее бытия ускользала от него, и лишь золотистый песок лился сквозь пальцы, рассыпаясь кварцевой пылью в его горячих ладонях.
Эрен давился песком и задыхался в эфирном дурмане затхлой духоты, пока вязкая кровь разносила по его сосудам страх потерять единственный шанс на спасение — Микасу…
Он внезапно пробудился от мутного забытья, которое вряд ли можно было назвать полноценным сном. Словно упал из песчаного ада в больничную палату госпиталя в гетто Либерио. Правда здесь тоже был ад. Ад, воняющий по́том, эфиром, горечью лекарств и хлоркой. Ад, где днями и ночами стенали те, для кого встреча с титанами и бомбами на поле боя отпечаталась в памяти сводящим с ума ужасом. Никому не нужные жалкие элдийские калеки.
Эрен судорожно вдохнул, изгоняя из головы ошметки кошмара, и вдруг ощутил, как воздух застрял в легких, а сердце чуть не захлебнулось в крови.
Вопреки всем законам бытия Микаса не растворилась в дымке сна. Она была здесь. Рядом. Его спасение. Эрен отчетливо видел ее профиль на фоне тусклых звезд в оконном проеме.
Воздух вышел из легких вместе с именем:
— Микаса… — он с трудом разомкнул сухие губы в надрывном шепоте и с отчаянием схватил ее за запястье, больше всего страшась, что она снова рассыплется в его ладони песком.
Однако наваждение не исчезло. Пальцы с силой сжали девичью руку, да так крепко, что Эрен почувствовал, как под ними бьется жилка, отмеряя пульс. Раздался испуганный вскрик, упало на пол и разлетелось вдребезги что-то стеклянное, а вслед за этим последовал громкий жалобный стон пациента с соседней койки, которого разбудил весь этот шум. Он заметался на скрипучей кровати и замычал, рискуя стать причиной переполоха и перебудить всех остальных в палате.
— Тс-с-с! Тише, Брайан, тише… — послышался в ночи ласковый женский голос, и Эрен, окончательно проснувшись, понял свою ошибку.
Он отдернул руку, словно внезапно обжегся ледяной водой.
Всего лишь медсестра. Не Микаса. Да и откуда ей взяться в такой час и в этом месте? Она наверняка вернулась на Парадиз с остальными из сто четвертого, и единственная возможность увидеть их всех — скорее сделать то, на что Эрен никак не мог решиться. Написать письмо с изложением своего плана… Ну а после этого останется только ждать, уже наперед зная исход…
Медсестра все еще пыталась утихомирить Брайана. Теперь, когда Эрен наблюдал за ее темным силуэтом, будто вписанным в оконную раму, ему все больше хотелось истерично рассмеяться над своей глупой ошибкой. Видеть Микасу во сне, в другой девушке, забыться на секунду и искать похожих на нее за оградой госпиталя — зачем ему все это? Почему он раз за разом пытается воспроизвести в мыслях ее черты, но вместо этого только злится на себя. Злится, потому что не может представить ее отчетливо, разве что глаза помнит — серые непроницаемые омуты души.
Тихий шепот раздался совсем близко, вернув Эрена из болота мыслей и образов:
— Кто такая Микаса? Твоя невеста? — спросила медсестра.
Кажется, ей удалось снова усыпить выжившего из ума бедолагу, и теперь она, присев на корточки в проходе между койками, аккуратно собирала с пола осколки стекла и ждала от Эрена ответа.
— Нет. Сес… — Он осекся на полуслове, ведь здесь находились только те, у кого в Либерио не было родных. Исправился: — Знакомая.
«Сестра» ли, «знакомая»… Эрену оба слова казались равнозначной ложью. Очередное вранье, которым он пропитался на материке насквозь. Надо же, как просто к нему можно привыкнуть, а потом с легкостью лгать снова и снова… Лгать медсестрам, докторам… Даже собственному брату и тому мальчишке с ясными честными глазами… Фалько, кажется…
Девушка тем временем хмыкнула и продолжила с нотками лукавства:
— Наверное, эта Микаса симпатичная, если ты о ней вспоминаешь по ночам.
Что за странный разговор? Эрен начинал терять терпение. Чего она прицепилась к нему и Микасе? И если уж на то пошло, наверное, Микаса Аккерман симпатичная. Он никогда об этом и не задумывался. Просто она ни на кого не была похожа. Делало ли это ее красавицей? Скорее, особенной. Эрен снова попытался представить ее лицо, но тут же одернул себя. Хватит цепляться за прошлое, когда нужно смотреть только вперед.
Он с раздражением смахнул со лба сальные пряди и спросил первое, что пришло в голову:
— Там было обезболивающее?
К осколкам, которые девушка собрала на огрызок бумажки, теперь добавилась металлическая часть от шприца.
— Да, что-то вроде того, — она поспешно встала, положила бумажный сверток со стеклом в карман фартука и собралась уходить. — Спи.
Будучи обмазанным во лжи по уши, Эрен теперь чувствовал и в других ее гораздо острее. Медсестра соврала. Он услышал это в интонации, различил в опасливом повороте головы — не смотрит ли кто на них, не слушает ли?
Отличный шанс извлечь из всего этого хоть какую-то выгоду. Эрен ухватился за юбку девушки и спросил:
— Здесь можно помыться?
— Мытье по расписанию, — ответила она с явным недовольством, что ее задержали. — Госпиталь переполнен, санитаров и медсестер не хватает, а большинство или такие, как ты, — она махнула на ногу Эрена, а затем второй рукой указала на того самого Брайана, — или такие, как он. Немощные.
Девушка не вложила в последнее слово ни унизительной жалости, ни презрения, ни сочувствия. Наверное, уже привыкла к подобному в госпитале. Зато Эрен до сих пор не мог привыкнуть к образу калеки — и больше всего его выводила из себя жалость. Хорошо, что на этот раз обошлось без нее.
— Мне не нужна помощь. Покажи, где душевые, я сам справлюсь, — он продолжал сжимать в пальцах грубую ткань юбки.
— Не положено, — отрезала медсестра и снова опасливо оглянулась на дверь.
— Я смогу достать немного денег. Наверное.
На этот раз сработало. Девушка хмыкнула:
— Сигареты. Я видела, как ты пару раз общался во дворе с воином Марли. У него есть пропуск за ограду, а значит, он может пронести внутрь контрабанду.
За время пребывания в госпитале Эрен многое понял. Контроль в гетто касался не только свободы передвижения. Работа, еда, развлечения, даже мысли — ограничения были повсюду. Но люди есть люди. Спрос рождает предложение, а следовательно некоторые в гетто неплохо зарабатывали в том числе и на контрабанде.
— Договорились, — он наконец выпустил подол из пальцев.
— Тогда поднимайся и старайся не шуметь. Как тебя зовут? Крюгер, кажется.
Эрен кивнул и только потом сообразил, что в темноте медсестра не увидит его жест, поэтому произнес:
— Да. Крюгер.
— Фрита, — представилась она в ответ и протянула ему костыль.
Коридор был тускло освещен керосиновыми лампами, поэтому Эрену удалось получше рассмотреть девушку, чтобы окончательно убедиться — ничего общего с Микасой у нее не было. Разве что темные волосы, едва касавшиеся плеч, прямая спина да решительная походка без виляний бедрами и прочих женских штук. Фрита настороженно заглядывала в пустые коридоры, а потом нетерпеливо махала Эрену «ну же, спеши» и следовала дальше, пока он неуклюже тащился за ней с костылем и в раздражении думал, что без одной руки, наверное, жить легче, чем без ноги.
