- Потому что во время визита Карлона, когда мы еще общались близко, она плакала из-за страха перед ним, - голос понизился и стал глуше, и крепко впились в мою кисть узловатые грубые пальцы. – Ар, поверь, я вижу, когда человеку страшно, а когда он пытается это изобразить. Вот ей было страшно. К тому же все это слишком тонкая провокация, просто удивительно вовремя… Связать это с визитом Карлона с первого взгляда невозможно, прошло время, с другой же стороны – это самый удобный момент чтобы в наших глазах спровоцировать Алеандру – что она причастна к случившемуся, и принимала участие в организации покушения на себя… Заставить нас счесть ее компромиссной фигурой, у которой что-то пошло не по плану и теперь она замкнулась, ибо не знает, как себя вести. У нее же сложится образ нас как врагов – тех, кто может причинить ей или ее делу вред. Чему мы с Элиа поневоле поспособствовали, и я сожалею о том, что ситуация сложилась таким образом – я не могу сказать, как она все это воспринимает сейчас и как изменится ее отношение со временем, но случай ее обескуражил и напугал. Увенчайся дело успехом – парнишка-исполнитель бы всплыл под ближайшим мостом, и вся столица бы размышляла, что же такое случилось. Не увенчалось дело успехом – тоже хорошо, она стала нас бояться, и не смогла это скрыть. И будет просто идеально, если и мы станем бояться ее, - прошуршала шерсть его униформы и самир мягко, кошачьим шагом, приблизился к двери, поклонившись мне. – Им очень невыгоден ваш союз, Фламберг, и я понимаю, как они боятся, что он станет прочнее. Это всего лишь начало, всего лишь один их шаг, и провокация топорная и скучная. И я надеюсь, что в ближайшее время более тонких и интересных не случится… Засим позвольте откланяться, сир… - коротко поклонился мужчина.
- Если вы пожелаете, я бы хотел видеть вас вечером за чашкой доброго эля, милорд, - отозвался я, подмигнув доверенному помощнику.
- Элиа уехала на несколько дней в Фарсин, посему я с радостью приму ваше приглашение. Но, разумеется, вы сперва выпьете чай с принцессой Илардой, вы ей обещали.
- Все ты знаешь… - беззлобно буркнул я, измеряя кабинет шагами и отбрасывая лишние мысли прочь.
- У меня такая работа, - откликнулись из полумрака у двери. – Я должен знать все, что происходит в жизни членов Императорской Фамилии, дабы оградить вас от любой возможной опасности… К слову, я совсем запамятовал, каюсь, - усмехнулся он из полумрака уже откровенно глумливо. – В город недавно возвратились из Милэсайна графиня БайатэллаСуприГодаши, дама полностью в ваших вкусах, мой повелитель. Она спесива, надменна, ей тридцать лет, и она успешно овдовела три года назад, после чего и отправилась оправляться от удара в южные края. Где промотала половину состояния покойного мужа. У нее имеется сын, очаровательный мальчик десяти лет, наследник, как легко догадаться, состояния, при коем дама является опекуном. Не могу сказать, что глупа, и очень недурна собой… - к тому моменту, как пламенная и ехидная речь была закончена, я успел вернуться за стол и сесть, поправив полы камзола, словно бы рассеяно и умиротворенно. – Если желаете, мой господин, я представлю ее вам на ближайшем приеме…
- Не желаю, - отозвался я, тщательно прикрывая мысли о том, что собирался сделать, и словно бы ненароком поправляя перья, лежавшие подле чернильницы. На полированной до блеска столешнице они, белоснежные, выделялись в неверном свете ярким и приятным пятнышком.
- Это прискорбно… - самир, казалось, нисколько не опасался, не замечая грозящей опасности. – Но почему же? Леди знаю меру в тратах, они не повторят наглости бароне… - договорить на сей раз Бэну все же не удалось, но всего одно неуловимое, подобное стремительному броску движение, как будто тень скользнула по углу дома, и чернильница из горного хрусталя, с изящной позолоченной крышечкой, разлетелась, брошенная сильной рукой, осколками, заливая сархарский ковер чернильным пятном. – Пока ты не кинул что потяжелее, я удаляюсь, и в качестве возмездия не явлюсь на эль, - не менее ехидно, почти радостно отозвалась облаченная во все черное фигура, едва различимая в темноте угла, и все та же тень выскользнула за дверь, а спустя мгновение явились слуги, дабы убрать чернильное пятно, собрать осколки и принести новые чернила, дабы я все же мог еще немного поработать… Все это проделывалось бесшумно и с покорными поклонами, которые отнюдь не отвлекали от вновь нагрянувших раздумий о том, когда и в каком настроении, учитывая все творившееся вокруг, мне стоило ждать Пиу.
***
Полуночный не заставил себя долго ждать – через три дня после беседы с Бэнджамином прямо передо мной, еще не успевшим толком проснуться, ранним утром возникло широкое морщинистое лицо с демонической ухмылкой и серыми глазами. Разлепив сонные веки, я сумел разглядеть и очертания огромной, с иной крестьянский домик, спальни, в центре которой красовалась широкая кровать. Места на ней хватило бы доброму десятку крепких и здоровых мужчин, и было бы последним очень даже комфортно… Четыре столбика и рама, изящные, изукрашенные самым настоящим белым золотом, и тяжелые волны бархатного балдахина, со всех сторон покрывавшего царственное ложе семейства Фамэ вот уже на протяжении порядка двух сотен лет… Ножки же кровати, как и дверные ручки, и ножки прочей мебели – шкафов, сундуков, стульев и скамеечек, столиков и канделябров, изображали орлиные лапы, только очень толстые и приземистые, скорее походившие на драконью конечность, нежели на птичью. Орел красовался и на гобелене напротив кровати – гордое черное животное на алом фоне, раскинувшее крылья и устремившее клюв прямо на того, кто смотрел на узор. Этот орел чаще всего был первым, что я видел, просыпаясь, но на сей раз передо мной предстало суровое и гневное создание, без приглашения усевшееся на постель у меня в ногах.
Перебарывая желание снова улечься в постель и крепко вздремнуть, я покосился на так и сидевшего в молчании нежданного визитера, уловив по легким изменениям его взгляда и кривой усмешке, сменившей улыбку, кто именно посетил меня в такой неурочный час. Ничего другого не оставалось, и пришлось сесть, поправив теплое пуховое одеяло и радуясь, что я, привыкший спать без рубахи, все же был хотя бы в довольно длинных «ночных штанах», а не привычном для дворян коротком исподнем.
- Доброе утро, Арэн, - соизволил нарушить тишину Пиуэргурдран, когда его молчание стало давить на виски. – Признаться, когда ты спишь, выглядишь весьма забавно.
- Что привело вас ко мне в такой час, Темнейший? – старательно выдавливая улыбку, проговорил я, покосившись на колокольчик для вызова камер-юнкера и на одежду для завтрака и утренних процедур, сложенную на кушетке подле кровати – я имел привычку одеваться самостоятельно, исключая только мудреные церемониальные облачения.
- Я мог бы прийти и раньше, - взгляд прямо-таки пригвоздил к месту и окатил волной убийственного холода. – Или позже, но счел уместным не будить тебя. Я имею к тебе несколько вопросов и некоторые сведения, которые, по мнению Матери, ты должен знать. Меня не смущает, что ты выглядишь неподобающе, это утро и я все понимаю, мой юный друг, - продолжил наур, скрестив на груди руки. – Ты можешь оставаться там, где находишься, кланяться не стоит, кофе я не пью.
- Я могу предположить, что вас разгневало покушение на леди АлеандруОринэйскую, которое имело место некоторое время назад? – вести себя так уверенно и спокойно, словно он явился не в мою опочивальню без всякого предупреждения, а навестил меня в кабинете или в парке, было непросто. Но, впрочем, это было вполне в духе Пиуэргурдрана, и жизнь приучила меня и к более крамольным сюрпризам, и понемногу слегка ошарашенное состояние уступало место более разумному и холодному.
- Верно, я в частности по этому делу, - отозвался наур. – Но не только из-за него, более того, почему ты думаешь, что я зол? Я изучил ситуацию… работа исполнителя была топорной донельзя, к тому же Госпожа Алеандра сама предоставила леди Куафи – да, Арэн, это она, но доказывать сие вам придется самим, - определенные возможности замыслить это покушение. Однако имей в виду, - оскалился мой властвующий покровитель и друг, - мы прощаем вас на сей раз, что совершенно не значит, что будем прощать всегда. Ваша задача заключается в том, чтобы даже в такие минуты она была защищена. Если с ней что-то случится – это будет прямое нарушение Нерушимого Соглашения, и я лично накажу виновников. Алеандра – неплохой козырь в будущей игре, она пользуется нашим расположением и ее участие в борьбе будет не лишним. Впрочем, это не главная причина моего визита, - махнул он тонкой, изящной как у франта рукой. – Я только хочу напомнить, что ваша задача обеспечивать безопасность дамы, и нас не интересует, каким образом, но, если вы не сделаете этого, не могу обещать, что мы не будем в ярости.
