- Наверное, Ваше Высочество, - обратился к нему Каор Мунго, когда принц и его будущий тесть, в качестве свадебной церемонии, раздавали беднякам, которых в СунгаРе было видимо-невидимо, как и во всем Сархаре, за роскошными цветными крышами дворцов, горох, пшено, бобы, рис. Что попало, по приличному мешочку на каждые руки. И ведь в ноги кланялись, благодаря Каора Мунго, все эти изможденные, худые, с грубыми от постоянной работы лицами и руками мужчины. И совсем старые, и молодые, младше Алкира. И ребятня вокруг последних – дети. Редко у кого чумазый «хвостик» один… - Вам кажется странным, что по случаю свадьбы моей дочери я раздаю не золото и серебро, как это происходит во многих странах на севере, но еду…

- Да, немного, - подтвердил Алкир, передавая кувшин рисовых зерен трясущемуся тщедушному старику, в залатанной так, что уж настоящей ткани и не видно было, одежде.

- У кого нет и пшенного зернышка, чтобы накормить детей, мой принц, будет кувшину риса больше рад, чем золоту. Золото не съешь, и… Что одна, две монеты? Ведь уйдут быстро, и не заметишь. А когда человек и дети его сытыми спать ложатся, утро им успех принесет, ведь с силами, с улыбкой начнется. Вы сегодня вечером покинете СунгаРу, принц Алкир, но церемонии не будут закончены еще. По случаю праздника будут и лекарские услуги доступны, без денег, и деньги раздаваться. Но ведь у бедных людей первее всего нужда в еде горячей и сытной.

- Знаете, - пробормотал задумчиво, словно бы про себя, молодой наследник престола Империи Великий Рокканд. – Ведь Сархар немногим больше многих стран. Королевство Оринэя было крупнее, не говоря уже об Империях. Но ведь правит там только одна семья. Один монарх, и советы при нем на все одни – магические, военные… А где и вовсе Советов почти нет. Каждый ведь на себя все выгоды тянет… А у вас… Пятьдесят Каорств, в каждом и людей немного, и земли мало. И, не желаю обидеть никого, но, с глубоким к вашим традициям уважением, Каор Мунго, очень роскошно живут семьи и помощники Каоров, и, вижу я, очень скудно обычные люди…

- Совет Всех Земель обычно приносит много прибыли стране, проводясь по традиции в СунгаРе, - возразил было мужчина, бородатый, темноволосый, в дорогом кафтане и тюрбане, отделанном чистым жемчугом.

- Стране, или пятидесяти Каорам? – в упор, отбросив почтительность, уточнил кронпринц Алкир. – Знаете, Каор Мунго, пятьдесят равноправных королей у власти – это слишком много. Когда на судне берутся командовать многие, судно идет ко дну, ведь матросы не знают, чьего приказа слушаться… Нет, я не встать во главе Сархара вам предлагаю, эти предложения способен делать только мой отец… Я лишь советую почтенному Каорату проявить большую сплоченность перед лицом будущих событий. И судить об ораторе лишь по тому, Жрец ли он, советник ли, правитель или нищий, как вы понимаете, есть последнее дело. От того, что человек надевает корону, он не становится царем. От того, что человек ходит в Храм, пусть даже провести там молебны, он не избавляется от грехов…

- Вы, как Жрец…

- Всемилостивого и Истинного Творца, - кивнул коротко Алкир.

- Безусловно, правы. Более того, как известно, нет большего зла и большего демона для живого существа, чем само оно. Но… - замялся собеседник. – Я хотел бы узнать… Для того, чтобы стать вашими супругами, Фахе и Маюри придется… Сменить веру на вашу?

- Официально – да, - мрачно улыбнулся Алкир. – Но что касается истинной веры, поверьте, я понимаю, почему вы задаете мне подобный вопрос. Указами человека не заставишь верить в то, во что он не хочет, и отказаться от прежней веры. Я понимаю, принцессы всю жизнь поклонялись Диаде. Они смогут и впредь, однако же было бы более уместно, если бы мой отец и его приближенные не знали об их воззрениях.

- Разумеется, - опустил глаза Каор Мунго, в голове которого стрелой сейчас пронеслась мысль, что в этом молодом еще мужчине, с постоянно мрачным и сосредоточенным взором, с жестким, сухим лицом, было нечто такое, что кронпринц Империи Великий Рокканд, самопровозглашенной, за которую на последнем Совете Всех Земель, где поднимался этот вопрос, высказывались только пятнадцать Каоров (и Мунго был не из их числа!), предпочитал скрывать. Очень странный, неоднозначный, непредсказуемый человек. Возможно – опасный. Возможно… И все же умный, это видно по глазам. Как видно и то, что дочери Мунго его совершенно не интересуют, просто, как и Каор, он не может отчего-то отказаться от этого странного брака. – Я понимаю ваше желание, и я просил бы вас самого объяснить, в таком случае, девушкам, как им надлежит вести себя в новых рамках. Они не имеют знаний о вашей религии… Она весьма…

- Она очень молода, - склонил голову Алкир, имитируя поклон и продолжая подавать пищу сархарским беднякам. – Разумеется, они будут обучены ее канонам, заповедям, истории. Более того, до недавней реформы в Империи, религиозной, я был, как вам может быть известно, Жрецом Трингула. Я отношусь с пониманием, поверьте, к иным религиозным традициям и воззрениям. Культурные особенности воспитания ваших дочерей все всякого сомнения будут уважены.

- Что ж, в таком случае, - кивнул Мунго, - это прекрасно, и я не могу не отметить, что вы весьма чудесная партия для моей до… Для моих дочерей, - Мать Барла, какая же это дикость, какое же это безумие, даже для страны, где разрешено многоженство! Кто-то из гостей, кто-то там, на севере, явно сошел с ума… Каор Мунго весьма долгое время лез из кожи вон, чтобы Сархар не терял дружеские отношения с опасной, агрессивной страной, взявшейся переворачивать устои, как и ряд иных Каоров. Они хотели отвести укус змеи, отвести проблемы. Но это уже за гранью, невольно думал пожилой соправитель Сархара. Что же дальше будет, если все так раскручивается? Там ведь, в Рокканде, какой только дряни уже не разрешили… Фаха и Мэй и не представляют, во что отец и братья их ввязывают.

- Вероятно, - наконец-то поток иссяк, радостно подумал Алкир, возвращаясь в воздушное, изящное здание богатого дворца, по чисто вымытым ступеням, вместе с будущим тестем. В глазах уже рябило от этих местных ярких одежд, даже у нищих и то ярких. Все пестрое, острое, пахучее, не то что дома. И эта, старшенькая, как ни увидит он ее, вечно вся увешана драгоценностями. Не девушка, а лавка ювелира, воистину. – Вы слышали о том, что наша религия придерживается весьма свободных взглядов на отношения между людьми? И, более того, на одежды и быт, например?

- Да, я слышал о том, что ее каноны принимают многие… вещи, которые запрещены иными религиями.

- В таком случае я понимаю ваши возможные опасения, Каор Мунго. И спешу их развеять. Я придерживаюсь весьма традиционных взглядов, буду откровенен, и мои будущие супруги, разумеется, не будут обязаны следовать воззрениям Империи. Следование им исключительно добровольно…

***

Красный и зеленый, красный и зеленый, красный и зеленый… И как только они не путаются в этих многослойных покрывалах и длинных юбках. Да к тому же расшито все это так обильно, что Алкир невольно задавался вопросом, глядя на сидевших по обе стороны от него девушек, насколько тяжелыми должны были быть эти тонкие, шелковые одежды, полупрозрачные на руках, открывавшие тонкую полоску живота, ключицы, предплечья…

Красный и зеленый на старшей, и на младшей тоже, впервые обе сестры были одеты в одних цветах. Руки обеих теперь уже расписаны узорами, растительными, темными как засохшая бурая глина. А почему как? Может, это и есть глина? Или не глина, харр ее знает. Массивные серьги, наверняка ведь тяжелые, в волосах украшение, название из головы вылетело, браслеты, сегодня на обеих как-то особенно много, и тоненькие пояса со множеством висящих цепочек, и при ходьбе позвякивает все это, а еще и ножные браслеты с колокольчиками…

Жрец Диады что-то читает тихо, нараспев, голос у него густой и низкий, слова не различишь в бормотании, и отец вторит. Решили, что помолвка по обеим верам пройдет, а свадьба уже по Истинной, девушек предупредили, Алкира тоже. Костер горит ярко, теплый, и запах приятный от дров… И от цветов тоже. И даже не жарко почти, хотя рубашка местная, закрытая, вышитая золотой нитью, и штаны тут широкие, забавно даже, и ходить, если приспособиться, в целом можно, хотя не слишком удобно.