Мужчина криво усмехнулся и жестом приказал ей сесть рядом.

— Как давно ты здесь живешь?

— Месяц… или два, я не помню… три…не знаю, — девушка покорно опустилась на мягкое покрывало, без всякой опаски глядя на человека.

— Как ты попала сюда?

— Меня купили.

— Кто продавал тебя?

— Один старый болло. Ему пришлось выставить меня на аукцион.

— Даже так, — мужчина чуть склонил голову на бок. — А где этот старый болло тебя достал?

Элли растерялась; в этом мире она помнила себя начиная с невольнической клетки и рынка.

— Не знаю… не помню. Наверное, нашел.

— «Нашел», — мужчина презрительно фыркнул. — Твой хозяин сурово наказал тебя за неподобающее поведение?

Элли, холодея, кивнула. Конечно, этот человек хочет еще и собственноручно отыграться на ней.

— Покажи, — приказал он, и не дожидаясь согласия, потянул платье вниз. Элли боялась пошевелиться, но не удержалась и вздрогнула, когда почувствовала прикосновение к своей спине. Человек аккуратно, едва касаясь, провел вдоль свежих рубцов; горячее дыхание обожгло кожу, и Элли тоненько заскулила от страха — ей на какую-то долю секунды пришла в голову мысль, что сейчас до нее будут домогаться.

— Твой хозяин очень заботлив, — мужчина переключил свое внимание на зажившую левую руку девушки. — Я бы не стал тратить на ренегата вересковую настойку…

— Кого? Как вы меня назвали? — Девушка дернулась, и мужчина, едва не потеряв равновесие, схватился за ее обнаженное плечо.

— Не устраивай сцен, — он поморщился, брезгливо отстраняясь. — Каким образом ты смогла избавиться от клейма?

— У меня никогда не было никакого клейма, — неожиданно твердо ответила Элли, с вызовом глядя на незнакомца. Впервые за долгое время сознание прояснилось, и к девушке вернулась прежняя уверенность. — Меня зовут Элеонора Новак.

— Мне нет до этого дела, — мужчина устало прикрыл глаза, потирая переносицу. — Единственная причина почему ты здесь — мне важно знать, как ты избавилась от клейма. Я вижу, что тебе помогли — своих знаний и умений тебе бы не хватило — и мне нужно знать кто.

— У меня никогда не было никакого клейма, — Элли начала распаляться. Может быть в этом и была причина всеобщего презрения и отвращения? Загадочное клеймо, которое никто не мог поставить Элли, потому что она родилась не в этом мире? — Меня зовут Элли, мне двадцать три года, я будущий стоматолог. Я попала в автокатастрофу, и в себя пришла уже в клетке на рынке рабов. Я не знаю, почему у меня нет какого-то клейма, и не обязана знать, почему его нет.

— Восхитительно, — прошипел сквозь зубы мужчина, возводя глаза к потолку. — Ты действительно рассчитываешь на то, что я поверю тебе?

— Я говорю правду, — голос Элли предательски сорвался на крик. — Я родилась в Варшаве, поступила в медицинскую академию, на летней сессии я не закрыла философию… да перестань ухмыляться!

Мужчина откровенно веселился. Облокотившись на подушку, он с улыбкой наблюдал за распалявшейся девушкой и даже издевательски ей кивал.

— Надо же — другой мир, а у тебя неплохая фантазия, — он лениво похлопал в ладоши, и Элли осеклась, уловив в его интонации угрозу. — Так мы ни к чему не придем.

— Я говорю правду, — Элли сердито скрестила руки на груди.

— А я собираюсь это проверить, раз уж ты так пожелала, — стремительным движением мужчина прижал руку к ее лбу, и Элли в ужасе вскрикнула – все ее тело пронзила острая вспышка боли; ребра, казалось, стали раскаленными железными прутьями, грудную клетку сдавило так, что при каждом вдохе в сердце вонзались сотни маленьких острых иголок; какие-то существа склонялись к ней, проводили когтями по ее телу, оставляя на нем неглубокие порезы, из которых сочилась черная, зловонная жижа; кости начали медленно плавиться, и все это под аккомпанемент скрипа и скрежета, который пробирал до самого сердца. Элли кричала, умоляла прекратить эту пытку, пыталась вырваться и отбиться от мерзких существ, но стоило ей дотронуться до них, как они тут же растворялись в облаке черного густого дыма.

…Слова перекрывали шум, заглушали боль и даровали блаженное спокойствие; слова приказывали подчиниться чужой воле. И Элли очень хотелось подчиниться, сделать все, чтобы кошмар прекратился, но едва она прохрипела слова согласия, как сознание покинуло ее.

***

Некромант на ее руках со стоном пошевелился, и девушка вынырнула из воспоминаний. Ирония — он сражен своим же собственным оружием. Элли никогда не была злорадной, но сейчас она испытала укол именно этого чувства.

Машинально, ласково перебирая спутанные волосы, девушка приговаривала ничего не значащие ободряющие слова. Не то чтобы ей было очень жалко мага, просто она привыкла, что страдающих людей надо утешать.

Он не слышит ее — царство порожденных кошмаров всецело поглотило его, и только сам Корвин мог найти из него выход. Ей оставалось терпеливо ждать.

========== Глава шестая ==========

Элли никогда не умела ориентироваться по звездам; все ее познания о навигации и небе заканчивались осознанием того, что мерцающие точки над головой — это далекие планеты, существующие в бескрайнем холодном и мрачном космосе. Еще она знала, что нужно загадывать желание при виде падающей звезды, а полная луна над Вислой придает свиданию особую атмосферу. Впрочем, даже отличный балл по астрономии не помог бы ей ориентироваться по чужим звездам.

Обглоданный серп луны давно зашел, освещая небольшую полянку холодным светом. Костер почти потух — последние ветки сиротливо догорали в редких язычках пламени; девушка так и не смогла заставить себя покинуть тусклый круг света и набрать новых. Мужчина на ее коленях крепко спал, изредка постанывая и шевелясь во сне. Жар спал, и Элли искренне надеялась, что ее мнимое одиночество в лесу продлится совсем недолго.

Одиночество… В этом мире Элли никогда не была одна — всегда рядом были либо ее тюремщики, либо хозяева. Сначала толстячок Ормак, хозяин борделя, где девушка прожила почти три месяца. Пожалуй, это место оставило у нее самые светлые воспоминания. Ей было тепло, ее кормили, одевали, давали несложную черную работу, не требовали взамен каких-то сверхъестественных результатов; стирай, убирай, не попадайся на глаза, а взамен — вполне комфортное существование. Существование…

***

Всему приходит конец; Элли купили. Она очнулась в пустой гостевой комнате — мужчина, пытавший ее, ушел, забрав вместе с собой реалистичные кошмарные видения. Девушка чувствовала себя разбитой, подавленной, но совершенно не расстроенной — желание больше никогда не испытывать подобного перевесило ее природное любопытство. Едва она спустилась на кухню, как Ормак тут же схватил ее за ухо и поволок прочь, бурча под нос какие-то ругательства.

— За что? — сумела спросить она, когда толстячок отпустил ее, втолкнув в свой кабинет.

Ормак горестно махнул рукой куда-то за спину, и Элли, холодея, медленно обернулась. Иногда женщин покупали — на час, день, неделю, на все время. Одни расценивали сие действие как подарок свыше, другие — как наказание. Элли и в голову не могло прийти, что кто-то может ее купить — настолько не привлекательной она была в глазах других людей и рас. На секунду она испугалась до потери пульса — а вдруг тот незнакомец выкупит ее и будет пытать всю ее оставшуюся жизнь?

Покупателем оказалась женщина. Высокая, уже седеющая, в чистой, но скромной одежде. Она улыбнулась Элли, и это была первая искренняя улыбка, которая была адресована именно ей. Женщину звали Фола, и она оказалась местной целительницей. Наслушавшись о необыкновенно талантливой девушке, которая живет в притоне, женщина, как раз искавшая себе помощницу, решила лично проверить слухи. Сначала Элли отвечала робко, не глядя на свою будущую хозяйку. Кости, связки, мышцы — вся информация услужливо всплывала из глубин памяти, и девушка даже в какой-то момент почувствовала себя так, словно она была на обычном коллоквиуме. Только вместо аудитории мрачная комната, а экзаменатор — местная ведьма-знахарка.