В просторной комнате за столами сидели три человека: председатель сельского совета, его помощник и кассир.

– Здравствуйте, – войдя, вежливо поздоровался Антонов.

– Здравствуйте, товарищи, – откликнулся на приветствие председатель и, не ожидая подвоха, встал, чтобы подойти ближе. Увидев Казанкова, он был уверен, что пришли свои.

Председатель протянул Антонову руку для приветствия, и в это время чудовищной силы удар сбоку сшиб его с ног. Это Давыдов воспользовался неожиданностью. Упавший председатель попытался подняться, но Токмаков с Давыдовым принялись с остервенением бить его ногами куда попало. Помощник председателя потянулся к ящику стола за оружием, но Антонов, выхватив мз кармана свой маузер, метким выстрелом ранил его в руку.

– Стоять, гад! – заорал Шурка, подбежал к помощнику и ударом нагана по голове отправил того в забытьё.

Испуганный кассир, мужчина лет пятидесяти, попытался выпрыгнуть в окно, но его ловкой подножкой остановил Ишин.

– Вяжи его, – скомандовал Иван Казанкову. Они посадили кассира на стул и привязали ему руки к спинке.

Председатель хрипел и катался по забрызганному кровью полу.

– Пока хватит, – остановил товарищей Антонов.

Запыхавшиеся Давыдов и Токмаков перестали наносить удары и подтащили председателя поближе к помощнику, чтобы за ними было удобнее наблюдать.

– Штаны забрызгал, морда. Много у коммуняк крови, – брезгливо вытер руки об занавеску Давыдов.

Антонов подошёл вплотную к кассиру и, играя перед его лицом наганом, спросил:

– Жить хочешь?

Кассир уже понял, что перед ним бандиты. Ему очень хотелось жить. Дома у него была больная жена с четырьмя ребятишками. Ещё утром он их всех расцеловал и обещал вернуться с гостинцами.

– Не губите, – взмолился мужик. – Дети у меня малые. Деньги… Вон они, деньги. В шкафу. Всё берите.

– Разрешаешь? – рассмеялся Токмаков и ударил кассира в зубы. – Ты мне одолжение делаешь?

Голова кассира дёрнулась ещё и ещё раз от ударов бывшего царского поручика. Ишин прошёл к шкафу и достал увесистую коробку с деньгами.

– Ого! Нормально! – довольно воскликнул он, открыв крышку.

– Дома посчитаем, – сказал Антонов. – А этих кончать надо. Пусть в селе знают, что коммунистов ждёт только смерть.

– За что? Ефим, – обратился кассир к Казанкову, пытаясь плечом убрать кровь с заплывающего глаза. – Ты же меня знаешь. Отпустите.

– Знаю, – спокойно ответил Казанков. – А третьего дня на митинге ты по-другому пел. Большевикам славу кричал.

– Ефим, в расход его! – зло скомандовал Антонов. Казанков подошёл к кассиру ближе и несколько раз нажал на курок.

Кассир дёрнулся и безвольно свесился на стуле. Председатель и помощник уже немного пришли в себя и с ужасом наблюдали убийство своего соратника.

– Тащите их на улицу, – приказал Шурка.

Не церемонясь, бандиты за ноги вытащили коммунистов из сельского совета и бросили около крыльца.

– Степаныч, давай товарищей ихними приказами накормим, – предложил Ишин повеселиться.

– Давай. Пусть другим неповадно будет.

Живым коммунистам бандиты вспороли животы и натолкали внутрь сельсоветских бумаг. А потом подожгли. Истошный рёв прокатился по селу. Бились в конвульсиях несчастные жертвы, не сразу их покинула жизнь. Бандиты смотрели на судороги большевиков и, довольные, пересмеивались. Удачный у них выдался денёк. Испуганные бабы не смели подойти близко, прятали детей. Один из мужиков сунулся было на крики к сельскому совету, но Ишин без лишних вопросов выстрелил ему в грудь. Крестьянин замертво свалился в дорожную пыль.

– Петя, пиши мою директиву, – приказал Антонов Токмакову и медленно продиктовал:

– Смерть коммунистам! Так будет со всеми, кто пойдёт за большевиками!

Прикрепив листок на дверь сельсовета, бандиты вскочили на лошадей и быстро выехали из села. Не стали ждать, когда с полей на шум сбегутся сельчане.

Под улюлюканье и свист антоновцы подскакали к ожидавшим их товарищам.

– С добычей! – издали прокричал Ишин, высоко над головой показывая сумку с деньгами.

– Кто бы сомневался, – довольный братом произнёс Дмитрий Антонов.

Соединившись, отряд отбыл в инжавинские леса на базу, где они после удачных налётов делили добычу.

14

Софья тяжело переживала разлуку с Александром. Ведь только начали вроде бы нормально жить, только появились семейный очаг и надежда на дружную жизнь, но проклятая борьба за передел миропорядка опять оборвала все планы.

Софья ушла от родителей и жила одна в Тамбове в небольшой квартирке на втором этаже двухэтажного дома недалеко от центра города. Конечно, к ней приходили из ЧК и расспрашивали про Антонова. Но что она могла им сказать? Знала, что жив-здоров. Вот и всё. Сам он ни разу не объявлялся, и это очень огорчало Софью.

В последнее время до неё стали доходить слухи, что Александр злостно бандитствует в уездах. Говорили, что не щадит он ни многодетных отцов, лишая семьи кормильцев, ни молодых парней и девчат, гордо именующих себя комсомольцами. Подробности жестоких расправ больно обжигали Софью. Не хотела она верить, что Саша, тепло нежных рук которого помнила каждая клеточка её тела, способен на такую жестокость.

– Нет. Всё не так. Врут они. Наговаривают, – твердила она себе.

Но слухи всё ползли и ползли, разбивая несчастное сердце. Тяжело было жить Софье. Работа, пустая квартира, одиночество и бесконечные жалящие мысли, от которых можно сойти с ума.

Вот и сегодня вновь был день, безобразно похожий на остальные. Он закончился, и молодая женщина была этому рада. Она без аппетита поужинала, умылась и приготовилась ко сну. Раздевшись до рубашки, Софья подошла к большому зеркалу и посмотрела на своё отражение. Красивая женщина с печальными глазами смотрела на неё оттуда.

– Спокойной ночи, – сказала Софья себе, приглушила керосиновую лампу и легла в кровать.

Прикрыв глаза, она лежала и думала о своей бесцельной жизни. Разные мысли вспыхивали и гасли в мозгу, путая сознание. Софья незаметно для себя задремала.

Сквозь дремоту она услышала осторожный стук в окно. Не сразу очнувшись, Софья приподняла голову с подушки и сонным взглядом окинула комнату. Стук повторился. Софья испуганно вскочила с кровати, прижала к груди покрывало и медленно подошла к окну. За занавеской в окне она увидела своего Александра. Он помахал ей рукой, показывая на щеколду. Софья, догадавшись, бросилась открывать окно. Руки её дрожали, сердце бешено билось, грозя сломать грудную клетку, а проклятая щеколда всё никак не поддавалась.

Наконец окно было открыто. Александр прыгнул в комнату, сразу закрыл окно и задёрнул занавеску. Только после этого он притянул Софью к себе и начал целовать мокрые от слёз щёки любимой. Покрывало упало, но Софья этого даже не заметила. Она обняла мужа и тихонько гладила его плечи.

– Пришёл, пришёл, – шептала она.

– Ты ждала? – вместо приветствия спросил Александр.

– Я всегда тебя жду. Это моя судьба, – дрожащим голосом ответила Софья.

– Потерпи ещё, Соня. Всё наладится.

– Я терплю, но это не кончается. Тебя со мной нет. Я одна и одна, – Софья медленно роняла слова, прижимаясь к мужу. Ей так не хотелось его отпускать. Только в глубине души она знала, что он опять уйдёт. Уйдёт надолго, оставив ей бессонные ночи с мокрой от слёз подушкой.

– Ты голоден? – наконец-то оторвавшись от него, спросила Софья.

– Только пить. Пересохло в горле.

Они прошли к столу, и Софья быстро приготовила Александру чай. Она поставила на стол печенье и ещё какие-то скромные припасы.

Александр, обжигаясь, торопливо пил чай, а Софья смотрела на него тоскливыми глазами и молчала.

– Что ты молчишь, Соня? – спросил Александр.

– Если бы так было всегда – тихо ответила Соня, смахнув набежавшую слезу.

– Не надо об этом, – попросил Антонов и протянул к ней руки, вставая из-за стола. – Иди ко мне.

Софья встала, и Александр, не дожидаясь, сам подошёл к ней и взял на руки.