– Грех берёшь на душу, Михаил. Опомнись!

– Это ты Ваньке своему говори, когда из тюрьмы вернётся. Сейчас его отправим, пусть там уму поучат, – ответил ей Михаил.

– Или последний выбьют, – развеселился Алексей Голомазов.

Дети ещё сильнее заревели, к ним присоединилась Татьяна.

– Миша, не губи. Дети же малые у нас, – пыталась она взять Голомазова за руку.

– У всех дети, – Мишка отдёрнул руку и оттолкнул Татьяну так, что она упала. – Пошли, ребята, отсюда.

В этот же день Ишина Ивана под конвоем на телеге отправили в Инжавинский участок. Дорогой он пришёл в себя и злобно ругался.

– Кончилась моя мирная жизнь, – пришла к нему тяжёлая мысль.

8

В одна тысяча девятьсот семнадцатом году Тамбов бурлил, словно горный поток, Менялась власть, менялись и порядки. Царскую власть к всеобщему ликованию народа под улюлюканье и свист разогнали, а под шумок разграбили имущество кабинетов и контор. «Грабь награбленное» – хороший лозунг для оправдания бесчинств и беззакония. По амнистии Временного правительства России открылись тюрьмы, и на волю хлынул разномастный лихой люд. Почуяв свою безнаказанность, преступники устроили настоящий террор состоятельному городскому населению. Барчуки и мещяне буквально умоляли новую власть Советов защитить их от произвола. С германского фронта в Тамбов массово стали прибывать дезертиры. Солдаты не хотели воевать до победного конца, истосковавшись за долгие годы разлуки по семьям и родной земле. Многие из них возвращались с оружием и припрятывали его на всякий случай. С наступлением темноты простым прохожим стало опасно появляться на улицах города. Можно легко было лишиться кошелька, а то и жизни.

Теперь в городе и уездах главным органом власти являлись Советы депутатов, подавляющее большинство в которых составляли эсеры. Эти ловкие ребята, многие с уголовным прошлым, стали формировать милицию, суды и власть на местах. Вчерашние грабители и налётчики, убийцы и бандиты, сегодня становились блюстителями порядка и должны были охранять покой и имущество горожан. Вот так всё смешалось в России на изломе эпох.

Антонов быстро адаптировался к столь сильно поменявшемуся укладу жизни. Благо, друзей и товарищей по партии у него было предостаточно, каждый готов был помочь знаменитому Шурке. Антонов и Софья стали мужем и женой, повенчавшись в городской церкви. Александр снял небольшую уютную квартирку в центре города, и Софья занялась обустройством семейного очага. После стольких лет ожидания эти хлопоты доставляли ей огромную радость. По вечерам, вернувшись с работы, – а работала она машинисткой в городском комитете образования – Софья готовила, убирала и ждала любимого мужа.

Антонов устроился в милицию помощником начальника районного отдела. Помог ему в этом старый друг Владимир Петрович Баженов, который возглавлял в то время исполнительный комитет района. Шепнул кому надо в Тамбове – и Шурка уже при нагане и полномочиях. Ещё на свадьбе Баженов, поздравляя Александра, сказал, чтобы тот долго не расслаблялся, впереди много важных дел.

– Вот и настало наше время, Саша. Новую жизнь будем строить. За это мы с тобой боролись и страдали. Меня ведь тоже помотало. Потоптал я сибирскую землицу, помёрз. Но душа горячая не позволила сгинуть. Теперь втрое энергичнее нужно работать. Враги не дремлют.

– Меня не надо агитировать, Петрович. Я в тюрьме столько всего передумал – на тысячу человек хватит. Пусть дрожат наши враги, рука у меня не дрогнет, – горячо ответил Антонов. – Ты мне дело давай.

– Есть дело, – успокоил его Баженов. – В милиции нам свои люди нужны. Прежних всех погнали, и кадров не хватает.

– Чудно как-то. То за мной гонялись, а сейчас я при исполнении буду. Начальство согласится?

– Да куда они денутся! Кое-где мы своих уже расставили, а другие будут бояться и молчать. Неспокойно в городе, коммунисты горожан мутят. Вот от них самая опасность.

– Мелким милиционером быть – это не по мне. Не этого я добивался, не за это клопов кормил по тюрьмам, – стал возражать Антонов.

– Ты погоди, Александр, не горячись, – прервал его возмущение Владимир. – Осмотришься немного, поймёшь, что к чему. А потом хорошее место тебе сделаем. Да и брат твой служит. Объяснит попервости. Во всём опыт нужен.

– Добро. Тебе доверяю. Когда начинать? – спросил Александр, понимая, что в одиночку ему трудно будет чего-либо добиться. На данном этапе следует подчиниться партии. В конце концов, и деньги на жизнь нужны. Грабить пока не хотелось…

– Немного порадуй свою молодую и денька через три приходи оформляться, – улыбаясь, ответил Баженов.

Три дня спустя Антонов появился в местном райотделе милиции с ходатайством от городского совета. С оформлением у Шурки проблем не возникло, и вечером он вернулся домой в милицейской форме, поскрипывая новенькими сапогами.

– Ой, Саша, как тебе идёт форма! Чистый командир! – восхищённо воскликнула Софья, любуясь довольным мужем.

Наделённый властными полномочиями, Шурка с головой окунулся в милицейские будни. Плохо разбираясь в бумагах, он старался чаще участвовать в реальных делах. Нравились Шурке облавы, где можно было применять оружие. Стрелял он с удовольствием. Как-то раз в облаве преступник начал отстреливаться, и Шурка метким выстрелом сразил его наповал. Потом подошёл и долго смотрел в стекленеющие глаза жертвы.

– Жизнь ничего не стоит, – сказал Шурка подбежавшим милиционерам.

Он не испытывал к погибшему абсолютно ничего: ни ненависти, ни злобы, ни страха… Ничего! Просто стоял и смотрел. Это была его первая жертва, которая нисколько не взволновала. Словно он прихлопнул комара.

В облавах частенько конфисковывалось оружие. Шурка смекнул, что контроля за ним никакого, и стал прятать винтовки и наганы. «Пригодится», – здраво рассуждал он.

Так прошло три месяца. Баженов выполнил своё обещание: Александр Антонов за примерную службу получил назначение начальником Кирсановской городской милиции. Путь его лежал в родной ему город.

9

С энтузиазмом взялся Антонов за дело в Кирсанове. Наконец-то он стал большим начальником, наделённым властью. Одних только городских милиционеров насчитывалось более ста человек. По приезду у Александра состоялся доверительный разговор с председателем уездного исполкома Михневичем – старым эсером, другом Баженова. Антонов был с ним знаком ещё с одна тысяча девятьсот седьмого года.

– Саша, рад тебя снова видеть! – приветливо улыбаясь, Михневич обнял Антонова. – Готов поработать?

– Спасибо, что вырвал из Тамбова, Андрей. Там сейчас сплошное болото. Душно мне там, – Антонов без лишних церемоний уселся за стол.

Михневич сел напротив и продолжил:

– У нас ведь тоже не всё гладко, поэтому тебя и хлопотали. Хорошо, Баженов помог. У нас в исполкоме большинство у эсеров, но и большевиков хватает. Мутят народ, против власти агитируют. Тут ухо востро держать надо. А ЧК вся сплошь из большевиков. Главный у них – Поликарпов. С ним поосторожнее. Конечно, силёнок у них мало, но бережёного – бог бережёт.

– А что за люди в милиции? Кем командовать? – спросил деловито Александр.

– Там ситуация получше. Наших ребят много. Твой дружок старый, Лощинин, работает. Он тебе обрисует обстановку. Ты на ключевые места своих людей расставь, чтобы проблем меньше было. А баламутов гони в три шеи. Сейчас ведь так: кто кого.

– Да, весело тут, – сказал Антонов. – Ничего. Наведём порядок. Шурина своего, Шурку Боголюбского вызову. Замом поставлю, чтобы надёжный тыл иметь. В райотделы подберу кадры. Ты потом меня познакомь с разными тут начальниками. Обрисуй, чтобы кого ненароком не задеть.

– Не беспокойся. Поможем. Удачи тебе, Александр Степанович, – напутствовал его Михневич.

Закипела у Шурки работа. На Инжавинский район он начальником милиции назначил Лощинина. Ещё одного старого дружка, Ивана Заева, определил начальником Иноковского района. Те, в свою очередь, стали подбирать надёжных людей на должности участковых милиционеров. Конечно, делать это нужно было осторожно, не вызывая подозрений ЧК.