– Николай! Ты не представляешь, какая радость у нас! Я беременна! Ты слышишь? У нас будет ребёнок!
– Мама!
– Да, доченька!
– Мамочка, почему у меня не получается веночек из цветов? Всё время рассыпаются…
– Доченька, ты неправильно выбрала цветы. Посмотри, вот какие хорошие стебельки. Давай помогу!
– Да, мамочка, помоги мне! С тобой так хорошо! Мама, у тебя такие мягкие руки, такие тёплые… Мама… Мамочка…
Осенние лучи солнца, проникнув сквозь щели в занавеске, нежно погладили, пощекотали щеки Светланы. Они будто говорили: «Всё! Пора вставать! Просыпайся!»
Только проснувшись, она не хотела отходить от сна, где была мама. «Эх, мама, зачем ты покинула нас именно в тот момент, когда ты очень нужна? С кем посоветоваться, с кем поделиться, мамочка? Что мне делать? Либо бороться за любовь, либо отдаться судьбе?!»
Николай пришёл через две недели и разорвал отношения, объяснив сложившуюся ситуацию в семье. Света почувствовала себя словно бабочка, попавшая в огонь. Сердце трепыхнулось и… замерзло. Ей было всё равно, что происходило вокруг.
Примерно через три дня пришли сваты от Даниила. Она не ответила: «Нет!»
Отец, чувствуя настроение дочери, прижал её к себе и сказал:
– Доченька, пойми, я не пытаюсь тебя силой выдать замуж! Сама решай! Ты для меня никогда не будешь лишней в этом доме! Впрочем, Даниил станет тебе хорошим мужем. Я знаю.
– Ладно, папа, я подумаю!
На самом деле, она уже решила для себя, как поступить! Оставшись наедине с Даниилом, не стала ходить вокруг да около, а заявила напрямик:
– Даниил, ты должен знать, что я ношу в себе ребёнка! Я беременна! Если ты готов воспитывать чужого ребёнка, женись на мне!
Даниил молча обнял её, прижав к груди.
«Смотри-ка ты, оказывается, умеет обнимать, а самому уже за тридцать – никак не мог жениться! Неужели меня ждал?!» – подумала про себя со смехом Светлана.
– Я согласен! Только у меня условие! – сказал Даниил.
– Какое условие?
– Родившемуся ребёнку я буду отцом! Об этом не должен знать никто!
– А если захочет узнать настоящий отец?
– Запомни, настоящий отец – это я!
Свадьбу справили в конце октября. Лежащий в утробе Светланы ребёнок обрёл отца, а Марина Васильевна – невестку. Через положенное время на радость двум семьям родились дети. У Светланы – дочь, а у Николая – двойня, сын и дочь.
Жизнь продолжалась. Марина Васильевна, хоть и любила невестку, но однажды не преминула сказать сыну:
– Сынок, что-то не похож этот ребёнок на семимесячного. Твоя ли дочь? Говорят, что Света до тебя с кем-то встречалась!
– Это моя дочь! – сказал Даниил и вышел из дома, не желая продолжать разговор.
В том году проводилась всероссийская конференция в Москве. Делегатом избрали Светлану. Само собой, и Николай Сергеевич был в составе делегации. В поезде оказались в одном купе. «Специально так устроил, что ли?!» – подумала Светлана.
Нет, они и раньше встречались, но исключительно по деловым вопросам или случайно. Но кроме «здрасте-досвидания» разговоров не вели.
Когда поезд тронулся, Николай Сергеевич заказал чай в купе. Когда напиток принесли, обоим стало будто бы теплее, словно оттаяли замёрзшие сердца… Начал разговор Николай:
– Светлана, ты меня прости. Не живи с обидой на меня! Возможно, я в тот момент был неправ. Хотя ты умная женщина, всё поняла. Было бы предательством бросать беременную жену. Моя бы воля, я таких мужей, которые бросают беременных жён и детей, расстрелял бы!
– Очень любопытно, почему тебя до сих пор никто не расстрелял? – Светлана даже не заметила, как вырвался этот вопрос.
– А меня за что? – спросил удивлённо Николай. – Слава богу, я своих детей сам ращу! В планах есть ещё одного ребёнка родить! Если правда то, что однажды экстрасенс сказала: у меня трое детей будет – две дочери и один сын.
Не смогла Света сдержать слово, данное Даниилу перед свадьбой. Опять против её воли вырвалось:
– Экстрасенс была права: у тебя есть две дочери и один сын!
– Как это? Не понял…
– Надя – твоя дочь!
В это время Николай подносил чашку с недопитым чаем ко рту. От удивления он уронил её на пол. Чашка покатилась по коврику и, ударившись о металлический край сиденья, разбилась вдребезги. На шум прибежала проводница – купе было рядом, а дверь открыта – начала убирать, выговаривая что-то пассажирам. Но Николай её не слышал, в ушах звенели только три слова: «Надя – твоя дочь… Надя – твоя дочь… Надя – твоя…» Наконец, он очнулся:
– Света, думай, о чём говоришь! Разве так можно шутить?
– А чему ты удивляешься, Николай? Мы разве совершали только прогулки под луной?!
– Но ты же говорила, что предохраняешься… Значит, Надя – моя дочь! Ты почему скрыла, что была беременна?
– Хм, а если бы не скрыла, то что было бы? Неужели женился бы на мне?
И сама же ответила на свой вопрос:
– Нет, не женился бы! Да ладно… Что было, то прошло. Возможно, и во мне была вина. Ведь знала, что встречаюсь с женатым мужчиной. Иной раз думаю, что наша любовь была лишь страстью, а затем привычкой друг к другу…
– Нет, нет! Не говори так, Света! Это не привычка, а любовь. Я до сих пор тебя люблю! И ты любила – сердце нельзя обмануть!
Светлана, желая показать, что больше не хочет продолжать разговор, закрыла глаза и откинулась на спинку.
– А муж твой знает, кто отец Нади?
– Знает! Надя – его дочь! А Надин отец – он! Другого отца у неё нет!
Светлана встала, одернула юбку и пошла к проводнице с просьбой перевести её в другое купе.
Лифт
С лифтом этому подъезду не повезло, несмотря на то, что дом был относительно новый. Это устройство, призванное возить жителей с первого на десятый этаж и обратно, было с самого начала как старичок.
А ведь раньше, когда только въехали в этот подъезд, лифт был как космический корабль – новый, сверкающий, с зеркалами, с большой раздвигающейся дверью. Целая комната. На восемь человек. Стоя. Но прошло некоторое время и – все… Скрипел, шипел, надсадно ныл – будто немощный дед с мешком груза на плечах. А уж сколько раз за пять лет в нем люди застревали – не подлежит подсчету.
Жители звонили, жаловались на управляющую компанию. Приезжали, проверяли, ремонтировали. Все отлично работает – претензий нет. Но проходит пара дней и все повторяется заново. Шипит, воет, скрипит, стучит…
Едешь, бывало, в лифте со всеми утренними мыслями и планами на день, но не тут-то было… Нет, лифт не останавливается внезапно. Он сначала предупреждает: «Сейчас это произойдет!» – и раздаётся такой грохот, будто кувалдой бьют по рельсам.
Всё, народ в лифте встрепенулся, изготовился ко встрече с неизвестным: то ли застрянешь надолго, пока ремонтники не приедут, то ли временно нездоровится старичку. Сейчас постоим минуту-другую в полной темноте, раздастся металлический голос из динамиков: «Вы застряли, что ли, опять?!». «Да». «Отойдите от дверей». Что-то пошумит, поотключается-повключается, пощелкает… Глядишь – поехали…
Жители настолько уже привыкли к непредсказуемому поведению лифта, что только головой покачивают, когда раздается очередной щелчок в «мозгах» у лифта.
Однажды, не выдержав такого произвола со стороны лифта, жильцы квартиры номер тридцать четыре продали квартиру другим людям и переехали в новый дом. Но не о них речь. И даже не о новых жильцах.
Новые жильцы, как полагается перед заселением, затеяли ремонт. Для этих целей наняли ремонтников. Ремонтники работали шустро, практически бесшумно – особо не беспокоили жильцов. Сверлили-долбили только в дневное время, когда другие жители подъезда были ещё на работе. В общем, ремонтники своё дело знали. Только плохо владели русским языком. Можно сказать, что совсем не владели. Ни русским, ни татарским. Только их бригадир и владел, но он приезжал один раз в день. Ну там, продуктов привезёт, материалы недостающие.