В один прекрасный день, когда строители решили в очередной раз вынести из ремонтируемой квартиры мешки с мусором, наш лифт решил показать «кто в доме хозяин». Ну, мы-то, коренные жители, знали, кто… Чего не скажешь о гостях-строителях нашего города.

Обычно они поступали так: один спускался на первый этаж и ждал там; другой закидывал в лифт мешки с мусором, нажимал кнопку первого этажа и отправлял мусор вниз. Соответственно, первый выгружал и отправлял лифт обратно на восьмой этаж. И так они шустро выносили весь накопившийся за рабочий день строительный мусор.

Надо сказать, что выполняли они это аккуратно – после них не соринки не найдёшь. После очередного рейса-цикла передачи мусора второй ремонтник с восьмого этажа решил проехаться вниз вместе с мусором. Раньше они так не делали. Вот принцип был такой у них. Сколько раз замечал: никогда не ездили с мусором. Сначала выгрузят лифт, только после этого сами спускались.

На этот раз товарищ с востока решил по другому. Может, его лифт надоумил?! Или «лифтовой»… А что? Если есть «домовые», наверное, есть и «лифтовые»? Не понравилось ему, что так нещадно лифт эксплуатируют.

Сел товарищ на мешки, нажал кнопку «1» и поехал вниз, напевая под нос восточный мотивчик. Где-то на уровне пятого этажа раздался характерный «удар по рельсе».

– Э!? – сказал мастер по ремонту квартир, не хило испугавшись.

Лифт проехал ещё пол-этажа и остановился.

– Э-ээ! – сказал работник, уже протяжнее.

Потух свет. Стало тихо. И страшно… Вдруг загорелось аварийное освещение. Поморгало и снова потухло. Где-то наверху, над головой несчастного застрявшего, загудело-завыло. И лифт снова пришёл в движение – сорвался вниз… И снова остановился. На этот раз остановка была очень резкая, внезапная – на уровне второго этажа.

Снова потух свет. Загорелась красная лампочка на лифте, ожил динамик и хриплым голосом диспетчера спросил: «Что, застряли?!»

– Э! – сказал, страшно испугавшись, застрявший и начал лихорадочно нажимать на все кнопки пульта управления.

– Прекратите нажимать кнопки! – приказал динамик. – Вы в лифте один? Дети с вами есть?

– Джихангир… – ответили с лифта.

– Что джиханги? Не понял!

– Я Джихангир. Мне пльохо. Я хочу толет. Пусти…

– Ждите мастера! Он к вам выехал. Скоро будет. Отойдите от двери и ничего не нажимайте!

– Э!

Снова стало тихо, темно и страшно. Джихангиру вспомнилось детство. Как-то он с младшим братиком играл во дворе. Игра заключалась в том, чтобы как можно дальше кидать камушки через дувал2. Потом начали соревноваться, кто бросит камень выше. Конечно, у братика получалось хуже. А Джихангир кидал, кидал, все выше и выше.

В один момент он услышал вскрик. Обернулся, увидел, что братик лежит на земле и держится за глаз. Один из камней, выпущенных в воздух, случайно угодил брату в глаз. Он испугался. И убежал в степь. Бежал долго, размазывая слезы по лицу – ему было жалко братика и страшно, что его отец накажет. Он бежал, не разбирая дороги, бежал и… угодил в волчью яму. Ему повезло, что не напоролся на острые колья, установленные на дне. Спасло его то, что он по инерции ударился об стенку ямы, даже ухватился за край, но сил удержаться не хватило и он сполз на дно.

Он долго сидел на дне ямы, кричал, звал на помощь. Вечерело. Было страшно, одиноко и темно, так же как здесь – в лифте. Искали его всем кишлаком, почти до утра. Случайно набрёл на яму один из охотников. К тому времени Джихангир уже спал на дне – сил и голоса кричать уже не было.

Через час вынужденного плена несчастного Джихангира выпустили из лифта. Ещё несколько дней жильцы воротили носы при входе в лифт. Не смог вытерпеть до «толета» пленник. Ну, а сами ремонтники перестали пользоваться этим механизмом – таскали материалы и выносили мешки с мусором на своих плечах.

Лифт продолжает служить жильцам по-стариковски. Кряхтя, стуча, гудя… Говорят, что через два года будет капитальный ремонт дома. Тогда планируют заменить наш старый лифт. Но жильцы уже настолько привыкли к нему, что, наверное, будет грустно расставаться. Потому что он стал членом семьи. Живым организмом. Со своим характером, поведением и только ему понятной лифтовой жизнью…

Ильяс не помнил дня, чтобы у него не болела спина. С тех пор, как он сорвал позвоночник во время весенней распутицы, выталкивая застрявший «жигулёнок», прошло уже лет десять. Куда только не обращался, какие только клиники не посетил, но всё без толку.

Однажды порекомендовали мануального терапевта, который принимал в одной из клиник. Врач работал в паре с массажистом. Сначала – массаж, затем он проводил свои манипуляции. Ильяс охал и ахал, но терпел. Чего только не вытерпишь ради здоровья. Только всё это было напрасно. Так и жил на уколах, таблетках.

Следующий специалист был китайцем. Открыл свою клинику, приехав из Шанхая. Этот лечил иголками. Лечил долго, приложил все силы и умения, но смог добиться только временного улучшения.

В последнее время стало хуже – боль начала отдавать в ногу. Ходить стало ещё труднее. Со временем состояние только ухудшалось. Начал подволакивать ногу. Вердикт врачей был неумолим: грыжа позвоночника, надо оперировать.

Ильяс категорически отказался. Во-первых, банально боялся. А во-вторых, какая операция, когда горячая пора в бизнесе? Недавно запустили проект, своё производство по насосным установкам для котельных. Надо наверстывать упущенные возможности. Продукция пользуется спросом, особенно когда стали запускать малые газовые котельные. Даже из соседних регионов приезжают с заказами.

Дела пошли в гору, а здоровье под гору… В семье достаток, а в теле боль… Вот, оказывается, когда приходит понимание того, что если нет здоровья, то неинтересно ничего. Не радует природа, не видишь красоту, не чувствуешь счастья. Вокруг кипит жизнь, улыбки, смех, веселье, а ты зациклен на боли.

«Когда эта проклятая боль отпустит», – думал Ильяс, сидя в инвалидном кресле. По-другому передвигаться он уже не мог. Так и возил его на работу водитель.

Нейрохирург Шигап Шамильевич сегодня опять задержался на работе. Как оставишь пациентов, если они сидят под дверями кабинета?! Вообще его рабочий день был устроен следующим образом: с восьми утра до девяти – осмотр новых приезжих пациентов, с девяти до десяти – обход своих больных в отделении, в десять – начало первой операции. После окончания последней операции за день – осмотр послеоперационных больных. А когда закончится эта последняя операция, он и сам не знал. Знал только одно: надо всё сделать, чтобы помочь страдающим больным. А он, слава Всевышнему, может.

– Золотые руки, – говорит главврач.

Лучше бы зарплату прибавил, чем расхваливать всем направо-налево. Ну как же, именно в его клинике работает Шигап Шамильевич. Каких только людей не оперировал! Повышает авторитет клиники! А ведь надо и ипотеку выплатить, и очередной взнос внести за учёбу дочери. Нет, он не жалуется. На жизнь хватает. Так уж, про себя подумает про повышение зарплаты. А что на самом деле может главврач? У него же бюджет. Конечно, бывает, что больные суют конверты, но он с возмущением возвращает обратно. Коллеги смеются: мол, жить не умеешь, с такими-то руками.

Однажды главврач вызвал его к себе в кабинет, что бывало редко. Шигап Шамильевич попросил коллегу продолжить осмотр очередного больного и с недовольством направился в другой корпус. На улице зима, метёт, надо переобуться, накинуть верхнюю одежду. А всё это отнимает драгоценное время. «Когда уж, наконец, переход построят?!»

– У себя? – спросил секретаршу.

– Да! Давно уже ждёт вас! Второй раз спрашивал: не пришёл ещё? Сейчас доложу.