<p>
А Мильтену, по пятам которого бесшумно следовал одинокий призрак, ничего не угрожало. Уистлер всегда неплохо ладил с заносчивым и пылким чудодеем. Да будь оно и не так, очарованный зловещей красотой Барьера эстет не поднял бы руку на ученика покойного мастера Корристо — величайшего из могущественных, но не всемогущих создателей непреодолимой границы.</p>
<p>
В сущности, Уистлер никого и не искал. Он пережидал в укромном месте затеянную рудными баронами заваруху, гадая, выберется ли сухим из кровавой бани неведомый злопыхатель, пославший криворуких убийц в горы. За новостями бездеятельный каратель приходил вечерами к костру радушного охотника Кавалорна.</p>
<p>
Наитие не подвело Уистлера. Наёмники Круга Воды отстояли рудник в лощине и скормили изрубленные тела захватчиков падким на человечину подземным тварям — ползунам. И уже не приходилось сомневаться — Гомез и его приближённые, нажившие врагов поболее, чем богатств, обречены...</p>
<p>
И на этот раз предчувствия не обманули держащего нос по ветру призрака. Служители Аданоса не смирились с безнаказанной расправой над братьями из Круга Огня. Посланца миролюбивых блюстителей равновесия не остановили ни стены, ни решётки, ни клинки, ни стрелы. Резню пережил только один приятель Гомеза по прозвищу Ворон. Удар, отправивший барона в спасительное беспамятство на несколько дней, затуманил левый зрачок и ошпарил бледное лицо, запечатлев в неизменности выражение окоченелого гнева. Полумёртвый опаловый взгляд сбережённого неисповедимым Белиаром счастливчика внушал опасения самым разнузданным вольнодумцам, что вкупе со своевременными хлопотами Торуса уберегло обезглавленное баронство Гомеза от распада.</p>
<p>
Хотя живучая банда самозванцев, не успев зализать раны, несомненно всё же покончила бы с собой и со Старым лагерем за считанные дни, если бы не катастрофа, непредусмотренная и дальновидным призраком-отшельником Уистлером.</p>
<p>
Полнолунной ночью выгорел и осыпался белыми искрами Барьер. Открылся путь к свободе и тем, кто уже и не помышлял о ней. Уистлер, возможно, был единственным человеком в Долине рудников, горюющим о крахе бездушного и неподкупного Стража. На воле никто не ждал каторжанина, опорочившего звучное родовое имя и названного призраком при жизни. И никогда не видел он ничего прекраснее упорядоченного хаоса грозы, иссякшей вдруг за три удара сердца. Даже изысканные узоры, переливающиеся на клинке раздора, казались всего-то тусклым подражанием великолепию магической грани. Отсекавшей мелочную жестокость рудникового мирка от бедствий внешнего мира.</p>
<p>
Возомнивший себя ровней королю последний самопровозглашённый барон не отважился бросить вызов ни оркам, ни паладинам, сцепившимися в Долине из-за драгоценной руды. Потрёпанная банда Ворона немедля утекла прочь из Старого лагеря и, распавшись на ватажки, направилась к портовому городу Хоринису по неразведанным воинствующими пришельцами горным тропам.</p>
<p>
Поколебавшись, Уистлер вновь решил на время примкнуть к сброду, с которым терпеливо коптил воздух и расхлёбывал бурду из черноголовых грибов под незабвенными молниями Барьера. Как не тошнило от мысли о воссоединении с молодчиками из-под Воронова крыла, умереть в одиночестве на потеху вездесущим оркам или накормить своей требухой варгов не хотелось.</p>
<p>
В утренних сумерках Уистлер добрался до озера Мены, с вынужденного купания в котором начиналась жизнь многих новичков в Долине. Подъёмник, нависающий над затхлой водой, изрядно обветшал. Поэтому бегущий из низины люд карабкался к вольным лугам обходными тропками, протискиваясь меж оплавленных пограничными молниями глыб. Призрак устроился среди полусгнивших бочек, вздремнул, дождался иссиза-палевой зари и поплёлся в гору. Ещё вечером он рассчитывал нагнать отряд Торуса, но усталость напоминала о себе, ставя подножки и наваливаясь на плечи мешком. Уистлеру пришлось несколько раз отбить аппетит у крупного зеленоглазого глорха бурой масти, избегавшего встреч с человеческими стаями, но упорно не воротящего рыло от одиночки. В конце концов израненная тварь оставила призрака в покое... и в изнеможении.</p>
<p>
А где-то в вышине изредка всплёскивались слабые отголоски человеческой речи, манили, придавали сил. Но Уистлер остановился и обхватил покрепче рукоять оправдавшей заоблачно высокую цену "зубочистки", когда до омерзения знакомый, вкрадчивый голос отчётливо произнёс:</p>
<p>
— Давно не виделись...</p>
<p>
Уверенность, лоснящаяся на роже Фиска, подсказывала: торгаш, по своему обыкновении, заручился поддержкой каких-то услужливых скромняг. Да чему удивляться — ведь для перетаскивания хлама, выдаваемого жадным подонком за товар, требовалась свора носильщиков. Из-за громоздкого барахла, видать, "караван" Фиска и отстал от менее запасливых людей Торуса.</p>
<p>
— Скучал? — лениво поинтересовался Уистлер.</p>
<p>
Призрак непринуждённо пощёлкал ногтями по крестовине, привлекая внимание собеседника к "созвездию" из бездонно-синих кабошонов. Торговец не совладал с собой и рывком выволок на свет убогую железку, гордо именуемую Наказанием рудокопа. Качнулся вперёд, одумался и замер. Уистлер не шелохнулся.</p>
<p>
— Не дури, Фиск. Я только хочу пройти, — негромко сказал призрак, стараясь угадать, где затаились помощники озверелого лавочника.</p>
<p>
Сзади ни души. Не засада. Поздноватого его обнаружили. Случайная встреча...</p>
<p>
— Можешь вернуться, — милостиво разрешил Фиск.</p>
<p>
Вернуться. Или напасть. Главное — выйти из-под нависающей над тропой глыбищи... Вот чего ждут задержавшие дыхание невидимки.</p>
<p>
Призрак ухмыльнулся, кивнул и, шаркая подошвами, отступил на пару шагов. Тотчас за спиной загрохотал и запылил рукотворный камнепад. Задёргались, поторопились. Ублюдку Фиску всегда прислуживали никудышные тупицы.</p>
<p>
Уистлер бросился вперёд, и мгновения спустя узорчатое лезвие вмялось в шею испуганно выкатившего глаза торговца.</p>
<p>
— Я хочу вас видеть, господа!</p>
<p>
