<p>

   Я накрыл залитое огнище ломтями дёрна и, предоставив гоблинам возможность утрясти в головёнках увиденное, вдоволь попрыгав на остывшем месте всесожжения, направился прочь из лощины. По пятам за мной крался тёплый летний вечер. Сутулый и Бурый сопровождали меня чуть ли не до Южных врат, но вовремя опомнились и, отрывисто перекликаясь, вернулись в чащобу. С того дня я не мог больше думать о маленьких пещерных кривляках как о животных.</p>

<p>

   Путь мой лежал мимо города.</p>

<p>

   Под дрожащими в густеющей синеве бледными звёздами, в биении солёных ветров, по окаменевшей качке, превозмогая усталость, я добрался к обрывистому краю затерянной в море земли чудес. Осталось мне только открыть лубяной туесок и уронить в безбрежную стихию калёный прах странника, не вернувшегося домой. О таком обычае поведал мне в изысканных выражениях немало польщённый моей любознательностью сладкоречивый улыбчивый южанин в вычурных одеждах на торжище Хориниса. Но я чуть было не уронил в прибой заскользившую по плечу суму, когда увидел пылающие в рыжих лучах закатного солнца паруса.</p>

<p>

   Я всё же вспомнил, зачем пришёл. Заструилась в брызги, ветер, крики чаек и пену ненастно-серая персть.</p>

<p>

   Прощай, Ненасыть...</p>

<p>

   Заночевал я на маяке. Долго я сопротивлялся дремоте, расписывая смотрителю, какой же необыкновенный корабль вошёл в гавань Хориниса. Старина Джек только похмыкивал в ответ.</p>

<p>

   Ни свет ни заря, безошибочно угадывая в сумерках знакомую тропу, я бежал к городу. Я узнал имя надежды — "Эсмеральда".</p>

<p>

   Я обманулся.</p>

<p>

   Верно говорил мастер Ватрас — и вычерпав горстку дурных предчувствий, я не остановил бедственный шквал.</p>

<p>

   Под парусами "Эсмеральды" до "острова чудес" добралась не расплывчатая надежда на пресловутые лучшие времена, а закованный в латы и вооружённый мечами крах призрачно-мирного жития вольных островитян.</p>

<p>

   Доблестный Король Миртаны вспомнил не о своих подданных, возделывающих скалистый обломок суши, а о руде — одном из многочисленных чудес Хориниса. Об осязаемом чуде, дарующем весомую надежду на победу в затянувшемся противостоянии. Всё и все, о чём и о ком властитель не соизволил вспомнить, стались всего лишь отработанной породой, бросовым крошевом, захрустевшим под железной пятой новоприбывшего королевского наместника — господина Хагена. Благочестивые воины Священного Огня и преданные рыцари не знающего поражений монарха явились защитить от вражеских поползновений... груды ценнейшего сырья, коим им предстояло загрузить вместительный трюм "Эсмеральды". На большой земле ещё остались благородные верноподданные Миртанской короны, обученные держать в руках несокрушимое оружие, выкованное из добытой в проклятой Долине чудодейственной руды. Стоило ли сим великим людям, вершащим великие дела, печься о малых людишках малой земельки?</p>

<p>

   Но стихиям нет дела до королевских чаяний и соизволений.</p>

<p>

   Казалось, сам "остров чудес" не пожелал быть выпотрошенным и безнаказанно покинутым горделивыми слугами короля.</p>

<p>

   Лавина перемен, обрушившихся на размеренную сонную обыденность жителей Хориниса, была подобна камнепаду в горах. Неодолимый Грозовой полог, испепеляющий всякого безумца, дерзнувшего бежать из Долины рудников, иссяк и погас. Осыпались нерушимые печати колоссального "склепа", и "погребённые заживо" вернулись в застойный обывательский мирок, взбаламутив его до неузнаваемости. Но прежде чем по следам выживших каторжников пришли все те вражеские полчища и выходцы из ночных кошмаров, о которых говорили шёпотом и кричали в голос "восставшие мертвецы", люди ополчились друг против друга, предвосхищая кровопролитные поползновения самых нетерпимых своих противников.</p>

<p>

   Когда наместник Хаген убедился в том, что беспризорная руда почему-то сама не течёт сияющим потоком в глубокое нутро единственного уцелевшего корабля разгромленного миртанского флота, ему пришлось мановением руки отправить в кишащую нечестивцами и нечистью Долину часть своих блистательных паладинов под началом господина Гаронда. Только эти безупречные рыцари заслуживали доверия, но и они провалили высочайшую миссию, провалили куда-то в преисподнюю. Никто из них не вернулся из проклятого дола, хотя нет у меня сомнения в том, что тьму супостатов они забрали с собой...</p>

<p>

   Задержка властного королевского посланника и его свиты, не приученной насыщаться лишь молитвами, вскоре показалась чрезмерно накладной главному поставщику зерна для города — на дух не выносящему никаких спиногрызов землевладельцу Онару. И когда к нему на подворье явились оголодавшие и обозлённые каторжане, сей непримиримый и предприимчивый человек знал, чью голубую кровь и чью белую кость посулить "восставшим" на растерзание как награду за все перенесённые ими муки. Показав мозолистый кукиш паладину Хагену, Онар за кров и вырученный от разрыва с властями хлеб нанял каторжную рать для защиты своих владений — одетых в шкуры, одичавших людей, уже превозмогших и забвение, и смерть, и готовых кого угодно прожевать с костями, пусть и даже себе подобных, коль грянет в том нужда.</p>

<p>

   Подсечь на корню мятеж наместник Хаген, разделивший под гнётом обстоятельств победоносный экипаж красавицы "Эсмеральды", не решился, опасаясь сгоряча подставить под удар оружейную миссию, доверенную ему монархом. Разумеется, высокородный господин не делился со всяким бродягой, вроде меня, своими помыслами и тревогами, но в дни преображения мира тайное стало явным. Самые неприглядные тайны "острова чудес" явились тем, кто не отводил взгляд в ужасе, скорчившись от отвращения, во всей своей бесчеловечной красе и дикости.</p>

<p>

   Я встречал людей, обречённых на медленную смерть в забое за косой взгляд или бранное слово. Я встречал головорезов, готовых убить за гнутую пряжку на ремне. Я встречал безумных фанатиков неведомого и невыразимого культа, чьи искажённые лица потемнели от ненависти, а бессонные глаза набухли кровью. Я не встретил никого, кто бы вспомнил книгочея Юрга Крома Ирого.</p>

<p>

   Но те недоступные безыскусному разумению простого смертного пробоины в богоданности, сокровенное знание о которых погубило и учёного купца Юрга и его внука Арза, утратили единственно приемлемое для ревнителей тайн свойство ютиться незаметно где-нибудь на обугленных страницах запретных книг. Ведь только нечто, пробивающее насквозь камень, огонь и даже само время, сила, природу каковой не раскрыло бы ни одно, самое мудрёное название, могла бы вытолкнуть в течение одной ночи из ниоткуда под серое небо распадающегося человеческого мирка высоченную башню, облицованную чёрным камнем, взглянув на которую издалека, я уже не мог отделаться от того впечатления, будто бы она возведена и населена демонами. Никакого другого объяснения внезапному появлению близ надела Лобарта огромного строения устрашающего вида, кроме как образования некоей "пробоины", воссоединившей чуждые одна другой юдоли, я не находил. Правда, и мои робкие измышления о непознанных материях ничего мне ровным счётом не объясняли.</p>