Катерина смотрела в потолок. Анальгетик почти одолел своего визави, но женщина чувствовала, как оставшиеся силы неотвратимо струятся из её измождённого тела.Что скажут родители, когда им сообщат о её смерти? Хотя с потерей сына, хоть он и был жив, они как-то смирились…

– Мэм! – громогласный боец подал женщине руку, зависнув над ней. – Спасибо, что приказали остаться. Что теперь?

– Обороняться до последнего патрона и вздоха, – Катерина поднялась, ухватившись за ладонь оперативника. – Живыми им нас не взять. Задержим их максимально долго, убьём их максимально много.

Женщина сунула руку в кобуру, выудив посеребрённый пистолет – награду за достойную службу. Выглядел он очень внушительно: ручная гравировка с двуглавым псом, по всей длине рамки; чёрная, идеально лежащая в руке рукоятка. На деле же, он ничем не отличался от самых обычных стандартных пистолетов, проржавелыми кусками железа лежащими на складах, за коробками с армейскими пайками. Раньше, получить такой пистолет было мечтой высших чинов ORF, это был показатель заслуг и статуса, потом же, когда понятие "заслуга перед отечеством" обесценилось, пистолеты, будто изготавливаемые для борьбы против вампиров, стали раздавать всем подряд.

Оперативники заняли оборонительные позиции, укрывшись за пустыми контейнерами для боеприпасов, направив стволы в сторону входного шлюза, и стали выжидать, вслушиваясь в крики снаружи.

– Стрелял когда-нибудь? – уточнила Катерина у вжавшегося в стену Васи.

– Да. На учениях.

– Попадал в мишень?

– У меня такие глаза, что промазать не реально: визоры проецируют траекторию полёта пули на сетчатку, выстраивая…

– Если у тебя будут так дрожать руки, тебе ничего не поможет.

– Лорд Деймос! Может, взорвать самолёт из ракетниц? – осведомился у Глаза Страха агхартовский сержант. – Это куда безопаснее штурма. Неизвестно, сколько врагов внутри.

– Но это не так интересно. Начинайте!

Пара боевиков подбежала к боковому шлюзу поваленного самолёта, намереваясь прикрепить взрывчатку. Два десятка их товарищей рассредоточились, готовясь открыть огонь по малейшему признаку движения в потрескавшихся после падения окнах.

– Пошёл прочь от моего склепа, тварь! – стекло иллюминатора разлетелось бесконечным количеством сверкающих осколков. Пятимиллиметровые пчёлы впились в челюсть и грудь агхартовца, приблизившегося к самолёту, превращая того в кровавые ошмётки. Его товарищ нырнул к земле, прикрываясь от пуль кирпичом взрывчатки, юркнул к фюзеляжу.

– Огонь! Убейте их! – Деймос не шелохнулся, когда стоявшие вокруг него боевики открыли ответный огонь по противнику. Лишь яростный оскал, в котором угадывались нотки улыбки, исказил его лицо.

Орфовец чудом успел спрятать голову под отверстие иллюминатора, прежде чем пули принялись кромсать воздух над ним:

– Подстрелил гада! Но их там дохера, как вшей в борделе! Гранаты есть?

– Вызывайте Когановича и остальных! – взвизгнул Илья, лёжа на полу лицом вниз. – Мы не справимся!

– Ты слышал команду "остаться в живых"!? – не обращая внимания на боль в ноге, Катерина, пригнувшись от пуль, подобралась к остальным. – Вряд ли, ведь я такой не давала!

– Тебе, похоже, не ради чего жить, а вот мне… есть!

– Вот как!? Да ты у нас особенный! И мне есть! И жить ради чего, и умереть! А потому, найти ствол и отстреливайся, а то заставлю тебя сражаться врукопашную!

– Ты сошла с ума, баба, ты совсем тронулась! Головой ударилась, и не единожды! Ты…

Пули стрекотали по железу, перебивая Илью, повыбивав все стёкла, осколки которых лежали у орфовцев на плечах, но они не могли пробить толстый панцирь военного левиафана – броня боевого самолёта могла выдержать и залп из ракетницы.

Сидевший у шлюза агхартовец дышал быстро, судорожно, и смотрел на конвульсии подстреленного товарища, обнимая взрывчатку, будто ребёнок своего плюшевого мишку.

– Не дайте им поднять головы! – продолжал реветь Деймос. – Как только будет взорван шлюз, сразу на штурм!

Агартовец-подрывник окончательно поддался панике, оглушённый бьющими рядом с ними по металлу пулями. Схватившись за голову, он зарыдал.

– Идиот, вали оттуда! – закричал сержант в серой форме. – Ставь детонатор и вали!

Но молодой агхартовец лишился не только слуха, но и рассудка. Весь мир вокруг него затянула непроницаемая красноватая пелена, густая, вонючая, не пропускающая сквозь себя лучи света и надежды. Парень пытался вспомнить, как люди "Агхарты" завербовали его: он был вусмерть пьян, после отчисления из университета, или увольнения работы, или расставания с девушкой. Теперь уж не вспомнить, а хотелось бы… А зачем? Чтобы отменить скоропостижное решение? Нет, так не получится…

– Чёрт, да сваливай! Лорд, велите прекратить огонь! Ему нужно помочь!

Деймос глубоко вдохнул носом сухой воздух, наполнившийся приятным ароматом сгоревшего пороха и паники молодого бойца. Мёртвый бриз всегда его успокаивал.

– Твой человек сдался панике. Впрочем, ничего удивительного, но нужен ли он нам теперь?

– ЧТО!? – опешил сержант. – Урод, я тебя не боюсь! Отряд, прек…

С чудовищной силой, словно бил медведь или тигр, кулак Деймоса влетел в челюсть сержанта, смачно, с хрустом. Мужчина полетел на землю, дважды обернувшись вокруг своей оси, словно кукла, попытавшаяся исполнить какое-то странное танцевальное движение. Прочие бойцы "Агхарты" молча обернулись на озверевшего Глаза Страха, но ни один не осмелился вступиться за командира.

– Почему стрельба прекратилась? – шёпотом спросил Вася. – Они отступают?

– Нет, парниш, – ухмыльнулся боец с восточными чертами. – Наоборот.

– Готовьтесь. Сейчас они ворвутся, – предостерегла Катерина.

– Я не позволял вам прекращать стрелять! – взревел Деймос. – Продолжайте!

– Но, господин, в этом нет смысла, – залепетал один из боевиков, то ли самый смелый, то ли самый глупый. – Нужно как-то начать штурм…

Деймос поднял винтовку вырубленного сержанта:

– Если настаиваете…

Наскоро прицелившись, Глаз Страха спустил курок – одинокая пуля впилась точно в алюминиевое сердце взрывчатки. Взрыв пошатнул самолёт: чёрное, от огня – справа; бордовое, от крови – слева; два пятна окрасили дыру в потрёпанном фюзеляже, образуя чудовищную в своей омерзительности арку.

– Вперёд! – правый глаз Деймоса вспыхнул ярким жёлтым светом, перебивающим даже солнечные лучи. – Вперёд!

Словно в безумном трансе, серая ватага ринулась в эпицентр взрыва. Без слов и с ужасом на лицах, переступая через куски железа и товарищей, они были готовы продолжать сражение, пусть и до самой смерти.

– Ну, за мир во всём мире, что ли, – оперативник из двенадцатого выпрямился, выскочив из укрытия, и очередью из винтовки сшиб с ног сразу двух вошедших первыми врагов.

– Твою мать! – Илья бросился назад, в сторону кабины пилота, скрываясь от перестрелки.

– Мразь, назад! – стреляя из посеребрённого пистолета здоровой рукой, Катерина однозначно не собиралась сдаваться без боя. – Солодилов, верни его!

Вася отстреливался рядом, по крайней мере, Катерина слышала звуки выстрелов с того места, где он засел с таким же, только без серебряной окраски, пистолетом.

Топчась среди тел падающих соратников, боевики всё наступали. Вот первый защитник летающей крепости пал на спину, громко выкрикнув благой мат на прощание.

– Твою мать, я вас всех убью!!! – молодой боец, попытавшийся взять на себя роль лидера оставшихся двенадцатых, отбросил свою винтовку (перезарядка была бы непростительно долгой), схватил ещё одну, заранее положенную рядом в ожидании жатвы.

– Катерина, надо отступать вглубь, они нас здесь просто расстреляют! – попытался переорать пули Василий.

– Куда ты, мать твою, отступать хочешь!? – женщина вошла в боевой раж, едва успевая целиться: ещё одна голова врага разлетелась на ошмётки, пачкая толкающихся рядом товарищей; ещё один боевик вывалился обратно на улицу, не успев даже поднять пушку.