– Будем считать, что я что-то понял. Ещё что-нибудь?
– Нет. Вроде. Скажу, если вспомню. Готов?
– Нет. Начинай уже.
Лиза выдавила на ладонь голубоватый гель из давно початого тюбика. Аккуратно, но сильно, размазала его по начавшему заживать шраму на предплечье Руслана.
– Ну, – выдохнула Лиза, натягивая медицинскую маску, – поехали!
Ловкими отработанными движениям, женщина сделала пять разрезов скальпелем поверх шрама – Руслан лишь немного поморщился. Без малейшей дрожи, механик прижала киберпротез прямо к открытым ранам – концы жёстких нанопроводов вошли аккурат в кровоточащие отверстия. Открутив сервоключом небольшую панель на стальной руке, Лиза начала елозить пальцем по скрытому за ней маленькому экрану – панели управления наноботами, которые придавали движение волокнам. Руслан сжал тряпку в зубах, зашипев – микроскопические машины начали процесс ассимиляции нервных окончаний, образовывая симбиоз стали с организмом человека.
– С системами современных аугов процесс менее болезненный, а интеграция куда более стабильна и быстра, – не отводя глаз от экрана, вещала Лиза. – Но, что имеем – с тем и работаем. Терпи, казачок – атаманом станешь!
Девушка приставила сервоключ к болту на локтевом сочленении протеза: до этого слегка раскрытые, пластиковые панели медленно сжались, словно бутон цветка на закате, захватывая края человеческой плоти.
И вот тогда боль пришла: безграничная, испепеляющая, как если бы на руку Руслана пролили свеженькой лавы, только что из вулканической кастрюли. Парень яростно зарычал, сжимая край кушетки здоровой рукой, но терпел.
Электрические импульсы устремились по ветвистому древу человеческого организма, от самого шрама – прямо в мозг, и даже кончики пальцев ног прочувствовали на себе их разряд. Мозг сопротивлялся, не мог поверить и принять, что рука, с которой он окончательно попрощался, про которую забыл и даже не думал ей позвонить, вернулась. Однако электроимпульсы, что посылала Лиза в организм через микроскопических роботов, пытались убедить мозг принять изменение. Принять и подружиться.
– Хорошо держишься, друг! – подбадривала женщина. – Ещё минут пятнадцать!
Уж больно долгими они ему казались. Вся кожа Руслана покрылась мурашками – тело бунтовало против столь наглого вторжения. Однако, через сколько-то минут экзекуции, агония начала сдавать позиции, а кровь прекратила бурлить так яростно. Парень разжал побелевшие пальцы, расслабляясь и нормализуя дыхание.
– А теперь представь, какова аугментация внутренних органов, – Лиза принялась закручивать панель консоли управления наноботами, пряча нежные микросхемы под слоем стали. – Или глаз. Ушей. Интимных мест, с сохранением тактильных ощущений.
– А… А это-то… зачем? – выплюнул тряпку Руслан.
– Да мало ли извращенцев. Я тебе как-нибудь расскажу про такое подробнее. Очень интересно, – Лиза подмигнула. – Сейчас дам нейростимуляторы.
Руслан сел, запил водой принесённые женщиной белые капсулы с веществом, помогающим работе мозга.
– Всё прошло довольно быстро, – ухмыльнулся он, глянув на новую руку, пока ещё недвижимую. – Я думал, будет дольше. И больнее.
– Да ты вообще молоток! – Лиза хлопнула своего пациента по здоровому плечу. – Вот и всё! И больше не теряй ничего столь сложного в замене!
– Постараюсь. Не из приятных это процессов. И как люди сами соглашаются на такое?
– Есть теория, что аугментация продлевает жизнь, – Елизавета присела на табурет, рассматривая окровавленный скальпель. – Но всё это – дело слишком молодое, чтобы утверждать наверняка. Я слыхала про людей, которые заменяли себе все конечности и кучу внутренних органов, практически превращая себя в роботов, не утруждаясь экзистенциальными размышлениями, например, о парадоксе Тесея. Ну, посмотрим, что будет через десяток-другой годков.
– Плевать, – Руслан провёл настоящей рукой по всей длине протеза. – А что с ранами? Уже почти не болят.
– Нановолокна, как и внутренняя обшивка протеза, пропитаны специальным составом, обеззараживающим и способствующим заживлению, а наноботы запрограммированы зашить раны, после чего перейти в спящий режим. Боль полностью пройдёт в течении недели или около того. Хотя… Признаюсь, ты действительно перенёс операцию чрезвычайно легко и быстро. Возможно, боль исчезнет даже раньше.
– А рисовать этой рукой я когда смогу?
– Зависит, по факту, лишь от твоей силы воли, – Лиза развела руками. – Как я уже говорила, ответ на этот вопрос – "скоро". Старайся сосредоточиться на желании шевелить ей – это единственный способ стимуляции процесса, помимо таблеток. Кстати, хоть протез довольно прочный, почти как полноценный ауг, всё же будь с ним осторожнее.
– Понял, принял, – Руслан встал. Пластиковая рука плёткой повисла вдоль тела. – В принципе, вопросов больше не имею. Спасибо.
– Не за что, – Лиза протянула парню банку с таблетками. – Если что, обращайся. Всё равно, хрен знает, как надолго мы тут застряли.
– Надеюсь, нас скоро амнистируют, ибо больше всего в этом мире я ненавижу какие-бы то ни было ограничения.
Мария убрала папку обратно в шкаф – не интересно. Вся полка была забита никому не нужными бумагами, так или иначе касающимися Третьей Войны. Девушка с раннего детства интересовалась этой трагедией: рождённая уже после её завершения, сама она не знала тягот военного времени, но её отец и мать были военными инженерами, и встретились они прямо посреди поля боя, кстати, сражаясь под разными флагами. Девочка с пелёнок слушала байки о том ужасном времени, и готова была на всё, лишь бы оно не вернулось.
Мария смахнула пыль со старой, давно неактивной консоли. Та была крайне примитивной: куча кнопок, толстый экран, толщиной в человеческий палец, никакого голосового управления. Когда-то, наверное, это считалось очень высокотехнологично.
– Удивительно, правда? – Мария вздрогнула от голоса подошедшего со спины Васи. – Все эти кнопки, дутые мониторы… Прости, не хотел напугать.
– Ничего, всё в порядке, – девушка отпустила ошейник. – Я тут искала что-нибудь интересное почитать на ночь.
– Нашла?
– Нет. Кажется, бункер был запасным командным центром, но так и не использовался по назначению, так что тут вообще мало что достойно внимания.
– Зато тут остался большой запас консерв, – улыбнувшись, Вася подошёл ближе. – Ты ведь всё можешь найти в интернете, так зачем дышать плесенью? А лучше, спроси меня, если хочешь узнать что-либо.
– Пока мы здесь, тебе запрещён доступ в интернет.
– Я могу воспользоваться защищённым каналом, никто ничего не отследит. Ты ведь знаешь: благодаря нейрочипу, у меня мгновенный доступ практически к любой сети в мире. Что угодно спроси – через мгновение, мне на визоры придёт ответ.
– Визоры… Ты даже не называешь их глазами.
– Я пожертвовал глазами, чтобы стать полезным ORF. Чтобы защищать мир. Чтобы защищать тебя.
– Мне не нужна защита.
Молодые люди посмотрели друг на друга, но уже через пару секунд Мария заморгала и отвела взгляд – её настоящие глаза устали от чтения при тусклом свете. Ещё один недостаток, в сравнении с пластиком.
– Ты боишься меня? – дрогнувшим голосом спросил Василий. – Неужели это действительно так? Это мои глаза тебя пугают?
– Вовсе нет.
– Тогда почему ты не подпускаешь меня?
– Вася! В каком смысле "не подпускаю"? Мы с тобой нормально общаемся.
– Я не хочу нормально, – техник взял девушку за руку. – Я хочу лучше.
Не дождавшись ответа, он продолжил:
– Ты мне очень нравишься, Маш. Нет… Я люблю тебя.
– У нас есть задание, – отдёрнула руку Мария. – Сейчас мы должны думать только о выполнении приказа.
– А я не могу думать только о приказах, когда ты рядом! Так близко… и так далеко. На работе и дома, днями и ночами, я думаю только о тебе.
– И ночами тоже? – в дверном проёме внезапно возник Эдриан. На его бесстыже обнажённом торсе ещё не высохли капли воды после душа, стекающие по кубикам пресса.