Темноту разграбленного конференц-зала, как одинокий заблудившийся светлячок, озарил блеклый и одновременно яркий жёлтый фонарик. Распространяя вокруг себя мертвецкое сияние, напоминающее блуждающий огонёк на болоте, "светлячок" медленно плыл к скованному ужасом отряду ORF.

– Вы в панике, не так ли?

– Да, – пискнул один из солдат.

– Паранойя?

– Да! – истерично вскрикнул Коннор.

– Чего же вы так боитесь?

В этот раз, ответа не было.

Поднявшиеся на этаж солдаты "Агхарты" включили осветительные установки и фонари на винтовках. В их ярком свете возник рослый мужчина, закованный в чёрные армированные пластины, делающие его похожим на средневекового рыцаря. Через его грузный торс была перекинута толстая стальная цепь, закреплённая на поясе. "Свечой мертвеца" оказался его ярко горящий густым жёлтым светом правый глаз. На лице, покрытом чёрной щетиной, лежала жуткая ухмылка.

– Я не знаю… Я просто боюсь… – шёпотом признался Аткинсон.

– Ты боишься меня, червь, – проронил мужчина в латах глухим басом. Сияние его проклятого глаза смеркло. – Вяжите их!

Подскочившие агхартовцы мгновенно заломили руки за спины троим оставшимся разведчикам ORF, и бросили их на пол, нацепив наручники.

– Ты, – Глаз Агнца (а это, Боб нисколько не сомневался, был один из них) навис над тяжело дышащим Говардом, – уже принял факт своей бесславной смерти? Сбросил оковы страха?

– Мы сдаёмся! – закричал Боб. – Он – военнопленный! И он ранен! Ему нужна срочная медицинская помощь!

– С чем войдёшь ты в долину смерти? Так ведь ещё страшнее, правда? – вновь оскалился верзила в чёрном. – Не иметь возможности ни отбиться от врага, ни себе пустить пулю в лоб.

– Не страшнее, чем твоя мать! – Говард попытался доплюнуть до лица присевшего над ним Глаза Агнца, но даже на это у него не хватило сил.

– Дам тебе один совет, которым ты, впрочем, уже не успеешь воспользоваться: никогда не оскорбляй мать Глаза Агнца, – мужчина надавил кулаком на открытую рану орфовца на груди, вызвав ужасающий крик нестерпимой боли. – Если, конечно, не хочешь его разозлить.

– Не убивай его, пожалуйста! Мы же военнопленные! – отчаянно прокричал боец с аугментом уха.

– Есть вещи намного страшнее смерти, – Глаз Агнца встал, не сводя глаз с вопящего рэйнджера. – Думаю, ты уже начал это понимать. Но не расстраивайся: мы все умираем в одиночестве, и ты – не исключение.

Неспешно отвернувшись, Глаз Агнца подошёл к Коннору:

– А радио, эта штука у тебя вместо уха, ловит?

– Я отправил сигнал! – соврал оперативник. – Наши уже на подходе!

– Жаль, что это не правда.

Одним резким движением, Глаз Агнца схватился за кохлеарный ауг молодого бойца, и с силой вырвал его. На грязный бетонный пол брызнула кровь, смешанная с осколками пластика и кусками нанопроводов. Вскрикнув от боли и неожиданности, Коннор повалился на бок, и кровь стала быстро заливать его лицо.

– На выход, – кратко скомандовал Глаз Агнца, отряхивая руку.

Грубо подняв орфовцев с колен, агхартовцы повели пленников в сторону выхода с этажа.

– Нет-нет! Стойте! – кричал Боб, извиваясь. – Мой товарищ! Вы не можете его бросить! Помогите ему! Помо…

Удар под дых вновь повалил сержанта на пол. Последний раз в жизни, Боб встретился взглядом со своим другом и соратником Говардом Ретински, вместе с которым они прошли не мало боевых операций, вместе с которым знакомились с девчонками в барах, а позже – там же устраивали потасовки. Улыбнувшись на прощание, Говард обречённо провожал товарищей взглядом, выражающим полнейшее смирение.

Около выхода из здания ожидал побитый временем "Хамммер". Примерно два десятка боевиков в серой форме окружили поредевший отряд рэйнджеров и автомобиль, рядом с которым стоял седой мужчина сером же мундире, украшенном генеральскими погонами.

– Джек Харроу, – сплюнул Боб. – Предатель!

– Ты командир? – подошёл к пленным генерал. – Назови себя.

– Боб Аткинсон, старший сержант разведотряда "Ферретс", американский корпус ORF. Те, кто пришли сюда надрать вам задницы.

– Ты сам в это не веришь. Ну, и что вы тут разведали?

– Что вы тут все – конченые уроды, которым место за решёткой, при чём в самой замшелой тюряге. Я попрошу начальство, чтобы вам подобрали подходящую.

Странное движение в ночной мгле – на крышу "Хаммера" запорхнула невысокая фигура в длинном балахоне песчаного цвета, за спиной которой торчал длинный ствол снайперской винтовки. Словно гротескная паранджа, лохмотья скрывали лицо и фигуру ловкого человека так, что даже понять, какого он или она пола, было невозможно.

– Парень, – вздохнул агхартовский генерал, – я пытаюсь вам помочь. Хочешь вернуться домой сам и вернуть своих товарищей – отвечай на мои вопросы.

– Какой смысл? – горько усмехнулся Боб. – Если вы нас и не убьёте прямо здесь, то из ваших казематов нам точно не выбраться.

– Нет у нас никаких казематов, – спокойно ответил генерал. – Я могу представить, какие страшные сказки вам рассказывало на ночь руководство, но, если будете сотрудничать, мы проведём вам процедуру промывки памяти, а после – вернём домой. Да, если будете сопротивляться процедуре, то останетесь, как овощи, но будете жить в любом случае.

– Пошёл ты! Предатель!

– Да что ты нянчишься с этим червём!? – вспылил Глаз Агнца. – Ещё сопельки ему вытри! Они – мои пленные. Пара минут – и я без всяких дополнительных приспособлений вытащу из них всё, что надо и не надо.

– Деймос, – Джек перевёл взгляд на Глаз Агнца. – Я устал напоминать тебе и твоей семейке, что здесь командую я. Эти орфовцы – военнопленные, и с ними будут обращаться по всем правилам военной конвенции.

– Обращаться с ними будут так, как я захочу! – ещё больше разозлился человек с жёлтым глазом, сделав быстрый шаг в сторону генерала.

Два десятка стволов в едином порыве оказались направлены в сторону Деймоса, и ровно столько же затворов щёлкнуло секундой позже.

– Ну, давайте, убожества, – улыбнулось лишь похожее на человека существо, стаскивая обматывающую тело цепь. Ударившись увесистым набалдашником о землю, она угрожающе звякнула. – Кто первый? Ну же!?

– Калиптра! – взмахнул рукой Джек, и сливающаяся с песком фигура, незыблемо стоящая на "Хаммере", выхватила снайперскую винтовку, ощетинившись ей в сторону Глаза Агнца. – Если я отдам ей приказ, ты лишишься своего волшебного глаза прежде, чем успеешь им воспользоваться.

– Ты что, старый дурак, пытаешься МЕНЯ запугать? МЕНЯ, Глаза Страха!? Калиптра! – взмахнул свободной рукой Деймос. – Ну же, давай, стреляй!

Снайперша не шелохнулась. Казалось, даже ветер огибал её за несколько метров, страшась, не смея колыхнуть саван.

Несмотря на беспомощность своего положения, Боб сухо рассмеялся:

– Теперь я вижу, почему "Агхарта" в таком дерьмовом положении.

– Деймос, прошу, успокойся. Мы и так уже проявили слишком много ненужной жестокости, не стоит ещё сильнее настраивать против нас весь мир, – успокаивающим тоном проговорил Джек. – По крайней мере, сейчас.

– Не бывает много жестокости, – обматывая цепь вокруг левой кисти, холодно ответил Глаз Страха. – Бывает много трусости.

Внезапно дёрнув головой в сторону, будто услышав что-то вдалеке, Деймос замолчал. Не шевелясь несколько секунд, он словно прислушивался к порывам лёгкого ночного ветерка, после чего вновь взглянул на Джека, натянув на мрачное, но, по-своему, красивое лицо примирительную улыбку:

– Расслабьтесь, генерал. Нам ещё предстоит ужинать за одним столом. Забирайте себе этих червей, я не против. Соблаговолю, так сказать.

Развернувшись на тяжёлых каблуках подкованных кожаных сапог, Деймос зашагал прочь, в ночную тьму. Проводив его движением прицелов, боевики "Агхарты" опустили стволы.

– Поздравляю. Теперь вы – мои пленные, – не сменив стального тона, сообщил Джек орфовцам. – Если хотите жить – делайте всё, что я прикажу, и никаких вопросов. Товарищ твой, похоже, совсем плох.