Н. прошел в ванную, щелкнул выключателем. Лампочка привычно ожила желтоватым; тараканы вежливо потянулись расходиться по укрывищам; кафельная плитка, прилепленная Н. во время прошлого ремонта, во избежание переутомления и ради экономии времени, вместо муторного раствора на скорую густотертую краску с цементом, частично все так же пребывала на своих местах. Некому было стоять за плечами; никто из сна не вторгался в милую, ветхую, обжитую реальность; Н. попил воды из крана и, потирая отлежанный плечевой сустав, побрел обратно.
– Ремонт!.. Зачем в ванной ремонт? Главное, вода же бежит из крана… Чего же в ванной боле? Кому он нужен, этот ремонт? Тебе нужен? – спросил Н. кота Кузьму Скоробогатого, протяженно сложенного вдоль срединной расщелины продавленного дивана (славного среди знакомых Н. тем, что у дивана, по слову из песни популярной певицы, было «мало половин»).
Но кот Кузьма Скоробогатый был умен и любил своего хозяина, а потому ничего не ответил, даже ухом не повел.
* * *
Н. позвонил. Батюшка открыл дверь.
– Ох, дорогой мой… Вы что такой мокрый весь? – засуетился батюшка. – Поди, опять толковали толковища святых отцев от ветра главы своея?
– Да нет… Скорее, против ветра…
– Вот! – вскричал батюшка, и глаза его стали ярко светлы. – Вот! Отчего, Господи, родились мы и живем в такой болюче любимой стране, в которой никто не решается плыть против течения, но все могут плевать против ветра?!
И он перекрестился на черно-белое фото Солженицына в рамке, помещенное на почетном месте, но все-таки не в ряду небольшого домашнего иконостаса.
* * *
Было жарко; решили сделать лимонад. Н. нарезал лимонов и затолкал их в трехлитровую банку.
– Прежде чем залить лимоны водой, подави их, – сказала Ностальжи.
– Это не творчество, а перекладывание кубиков, – сказал Н. лимонам. – Вы просто перебираете отходы речи, подобно рекламщикам, обслуживающим транснациональные корпорации. Все креативное пространство в этой поэтической области давно заняли собой Лукомников и Гуголев, а вы все умрете.
Подавленные, лимоны молчали.
* * *
– Лайки ставишь? – сказал Н. Ностальжи, вертящей в мониторе своем ленту.
– Ставлю, – с вызовом отвечала она.
– И ведь ни разу ни в одном посте даже не кликнула на кнопку «Еще».
– Не твое дело.
– «В наши же времена, посещая знатных господ, учения целию своею никто не имеет, но снискание их благоприятства», – процитировал Н.
Ностальжи только передернула плечами, как затвором, и не отвечала ничего.
* * *
– Батюшка, а праведники же в Царство Небесное попадут? – ни с того ни с сего спросил Н.
– Ну да. А грешники – в ад.
– Ага… А поэты?
– Ну… они попадут в лонг-лист премии «Бронзовая лира России».
Некоторое время они шли задумавшись; сопровождавшая их в прогулке собака Собака нюхала пометы на углах и напрягала ум, пытаясь вспомнить название мультфильма «Все псы попадают в рай», но так и не вспомнила, потому что мультфильмов отродясь не смотрела.
* * *
День Рождества Иоанна Предтечи выдался жаркий. Батюшка вышел после отпуста и давания народу креста в церковный двор и переводил дух в тени, задрав при этом голову вверх и мечтательно глядя на колокольню.
– С праздником, отче! – сказал, подошед, Н., потом проследил, куда батюшка смотрит, и, уловив ход его мыслей, спросил: – День Иван Купала, обливай кого попало?
– Угу! – промычал батюшка и сказал, при том какие-то светы промелькнули в глазах его: – А прикинь, в детстве бы – какие бы возможности!..
– А то! – согласился Н.
Батюшка вздохнул, оторвал наконец взор от колокольни, промелькнувшие было светы угасли, и он, степенно перекрестившись, зашел обратно в храм, служить благодарственный молебен.
* * *
– Ты в компе ничего не нажимала у меня? – крикнул Н. в сторону кухни.
Ностальжи, заскочившая к старому другу, однокласснику и сотаиннику на минутку, задержалась, чтоб сварить анахорету хотя бы магазинских пельменей, ибо совсем дошел.
– Нет! – крикнула она в комнату. – А что там?
– Да гугл-переводчик сегодня странный какой-то…
– А чего он?
– Да вот ввел в него старинный наш диссидентский стишок.
– И что?
– По-китайски выдает:
Лег я
Вечером в постель – прощай! —
И вот она здесь, прогнившая
демократия…
* * *
На 23 февраля Ностальжи вручила Н. подарок.
– Что это? – спросил Н.
– Разверни и увидишь! – сказала Ностальжи.
Н. развернул золотистую, всю в сердечках и танках, упаковочную бумагу, раскрыл оказавшуюся внутри бумаги коробку, а из коробки вытащил оказавшийся внутри предмет.
– Что это?! – в некотором ужасе снова спросил Н.
– Мамма мия, – скорчила гримасу Ностальжи. – Это машинка для стрижки волос в носу.
– «Жизненные силы мужчины, происходя нечувствительно в сторону старости, качеству-ют в нем по-прежнему, но теперь уже иным, невероятным образом; так волосы, покидая голову его, обильно всходят в ноздрях», – со вкусом процитировал Костя Иночкин. Свой подарок он уже получил.
– Ну включи, включи! Что ты смотришь на нее, как я не знаю! Как Миклухо-Маклай на бусы!
Н. нажал оранжевую кнопочку; машинка жужжала негромко и торжественно, как священный скарабей.
– Вообще-то, на бусы смотрел не Миклухо-Маклай. Он их дарил. А смотрели папуасы, – буркнул он, выключив машинку.
– Вообще-то, Миклухо-Маклай, даря бусы, тоже смотрел на них, – резонно заметил Костя.
И все, пришед на этом к согласию, поспешили за стол.
* * *
– Батюшка, мне тут сон приснился… Как думаете? – осторожно сказал Н. и покосился на батюшку – не фыркнет ли.
Но тот ничего, макал в чай сушку, думал о чем-то своем, но слушал внимательно.
– Какой сон?
– Как будто я Каин. И как будто хожу ночью по какому-то пустырю, и пытаюсь найти то место, где я строил жертвенник Господу, и не могу найти, там все заросло, и плачу, и пою при этом песню:
Там, где клен шумит
Над речной волной,
Говорили мы
О любви с Тобой.
Опустел тот клен,
В поле бродит мгла.
А любовь как сон
Стороной прошла.
Ни к чему теперь
За Тобой ходить.
Ни к чему теперь
Мне цветы дарить.
Я любви Твоей
Не сумел сберечь.
Поросло травой
Место наших встреч.
И вот я такой хожу и пою, и такая тоска… А Он такой тоже тоскует, и ради этой песни взял мне и печать на лоб поставил, чтоб меня кто-нибудь случайно не убил…
Батюшка стал вылавливать части размокшей сушки ложечкой.
– Ну, ты же знаешь, мы православные, мы в сны не верим. Мы в Бога верим.
– То есть совсем не верим в сны?..
– Ну как. Ну вот смотри: просыпаешься ты ночью, а над ухом комар зундит. Знакомая ситуация?
– Еще бы.
– Ну вот. Ты же в него не веришь, что от него там зависит твоя жизнь и все такое?
– Нет, конечно. Но…
– Но он, сволочь, все-таки реален. И очень убедителен.