– Нам остается наблюдать за тем, во что это превратят СМИ. Пятеро убитых. Бесследно исчезла целая проклятая община. Версия об исламском следе выглядит чертовски убедительной.

Косс произнес «чертовски» с сильным акцентом на «ч»: «Ч-ч-чертовски».

Помощник комиссара полиции замолчал.

– А вот и Бейер, о котором я говорил.

Косс сделал шаг в сторону и подмигнул мужчине, шедшему следом, думая, что сделал это незаметно. Низкорослый, кудрявый, с кустистыми бровями спутник Косса решительными шагами пересек комнату.

Фредрик протянул ему руку, чтобы поздороваться. Мужчина крепким рукопожатием влажной ладони попривествовал Фредрика. На шее у коротышки висел пластиковый значок с изображением королевского льва и тремя большими буквами: СБП.

– Самир Бикфая. Служба безопасности полиции.

Он произнес это бысро и отрывисто, с интонацией, которая выдавала, что норвежский – не его родной язык. Судя по виду коротышки, он был родом откуда-то из восточной части Средиземноморья.

– Очень приятно, – без особенного энтузиазма пробормотал Фредрик, опустив глаза. Следом в комнату вошла молодая стройная женщина, ростом по плечо Косса. Ее кожа была скорее смуглой, чем темной, а черные пышные волосы были зачесаны на прямой пробор. Лицо женщины было широким, с узким выраженным подбородком и круглыми скулами. Фредрик предположил, что она родом из Пакистана или Индии.

– А это Икбаль Кафа, – сказал Косс. – Она из аналитического отдела в СБП, подчиненная Бикфаи. Кафа – специалист по исламскому фундаментализму и терроризму. Я включил ее в твою команду. Она будет связующим звеном между полицией Осло и центральным управлением в этом деле.

– Вот как? – неуверенно произнес Фредрик.

Это был новый поворот в деле.

Выдержав паузу, Самир Бикфая сказал:

– Как вы понимаете, в СБП очень серьезно отнеслись к этому случаю. Работая вместе с полицией, мы сможем более эффективно работать с потоком информации, применяя наши общие знания и опыт.

Самир, может быть, и не учил норвежский с самого детства, но его речь была образцом типичного норвежского бюрократического пустословия. Говоря это, Бикфая положил руку на нижнюю часть поясницы молодой девушки-агента, где короткий пиджак сливался с обтягивающей юбкой. Та показала ему свой маленький кулачок, решительно откинула его руку и сделала еле заметный шаг в сторону.

– Кафа Икбаль, СБП, – представилась она.

Кафа посмотрела сначала на Бейера, а потом перевела взгляд на Косса.

– Икбаль – это моя фамилия.

– Вот как, – хмыкнул помощник комиссара полиции.

– Тут написано Икбаль Кафа, – сказал Косс, показывая на ее бейдж.

– А на двери вашего кабинета написано Косс Себастиан, – парировала она. Ее рукопожатие было крепче, чем ожидал Фредрик.

– Мы будем работать вместе. Очень рада этому.

Фредрик мрачно посмотрел на Косса.

Самир Бикфая предстал перед сотрудниками полиции. Когда он представлял аудитории свою точку зрения, его лицо было хмурым, а кустистые брови двигались.

– Община в Сульру находится в конфликте с одной из самых опасных религиозных структур в Норвегии, «Джамаат-и-Ислами». За этой организацией мы наблюдаем давно. Две недели назад ее главный лидер Мухаммед Халед Умар как сквозь землю провалился. Исчез.

Бикфая на некоторое время замолчал, но его мохнатые брови продолжали плавно подниматься и опускаться.

– Но начнем с жертв этого злодеяния – общины «Свет Господень».

Фредрик и Андреас сидели на заднем ряду в темной переговорной. Жалюзи были опущены, и только полоски солнца на подоконнике напоминали, что за окном – лето. В числе остальных присутствующих были следователи из Национальной службы уголовного розыска, СБП и полицейские из управления Осло. Всего не меньше шестидесяти человек. Кафа Икбаль сидела в первом ряду между Себастианом Коссом и Сюнне Йоргенсен.

Бикфая нажал выключатель около экрана, и в комнате стало темно.

– «Свет Господень» – это община, которая, как принято говорить, существовала в интернет-пространстве. У нее был сайт в интернете с конца девяностых годов.

На экране за Бикфаей появилась интернет-страница. Фредрик узнал фоновую картинку. Та самая отталкивающая картина с изображением Иисуса, которая висела на лестнице в Сульру. Но боже правый. Это изображение было еще ужаснее: картинка оживала. Кто-то очень креативный анимировал кровь, стекавшую по лицу Спасителя, так что в нижней части экрана постепенно образовывалась кровавая лужа.

Как и ожидал Фредрик, Андреас считал, что впускать молодую девушку-агента СБП в их маленькое болотце – плохая идея, и он, как мог, выразил свое отношение к этому. Сначала вздыхая и закатывая глаза, потом ответив на ее рукопожатие громким «шалом».

– В течение пяти лет «Свет Господень» организовала как минимум четыре тысячи выступлений. В интернет-газетах, на религиозных сайтах и различных дискуссионных форумах, – продолжал Бикфая. – Все это – грубые обвинения, оскорбления и угрозы от имени бога.

Бикфая сжимал в руке пульт, и было заметно, что, нажимая кнопку, он то слегка приседал, то выпрямлялся. На экране появилась подборка статей.

– Кроме того, они были заядлыми демонстрантами. Посмотрите сюда.

В статьях говорилось о демонстрациях, в которых принимал участие «Свет Господень».

– И сюда.

Как по мановению волшебной палочки, все статьи превратились в цифровую пыль, кроме одной. «Христианские фанатики дерутся с мусульманами».

Это история девятилетней давности из интернет-издания «Нэттависен». Нескольких членов общины избили после демонстрации. В тот день они, вооружившись ведрами со свиными потрохами, выкрикивали лозунги перед зданием «Джамаат-и-Ислами» и мазали двери свиной кровью.

Вероятно, этот эпизод показался Бикфаи смешным, и начальник СБП тоненько засмеялся.

– Очевидно, это и спровоцировало пару юных исламистов. Они напали с битами. Несколько человек были избиты, в том числе пострадали несколько женщин. На месте происшествия также находились дети. Трое мужчин угодили в больницу, а двоих исламистов осудили за применение насилия.

Бикфая подошел к Кафе Икбаль почти вплотную, едва не прижимаясь к ней бедрами. Голос его стал глубже.

– Менее чем через год после столкновения с «Джамаат-и-Ислами» «Свет Господень» исчез из поля зрения общественности. Ни одного публичного выступления. Никаких демонстраций. Никаких обвинений. Мы изучили интернет-поведение общины за прошлые годы. Это было несложно.

Он заправил выбившиеся полы рубашки в облегающие брюки так, что ткань туго натянулась, выделив все скрытые под ней формы.

– И знаете почему?

Бикфая продолжил, не дожидаясь ответа.

– Потому что у них ничего нет. Ничего! Ни профилей в «Фейсбуке», ни в «Твиттере», ни даже жалкого адреса электронной почты. Занимавшая публичную позицию община ушла в никуда.

Он вернулся к экрану.

– Мы считаем, что это прямое следствие столкновения с «Джамаат-и-Ислами». Драка породила реакцию: угрозы, давление, о котором они, вероятно, никогда не сообщали в полицию. Началась долгосрочная вражда.

Бикфая показал на свою подчиненную.

– Фрёкен[15] Икбаль пояснит.

Кафа Икбаль провела влажными ладонями по юбке и встала. Когда она повернулась к аудитории, Фредрик попытался читать по ее глазам. Молодая девушка-мусульманка из СБП. Ей, конечно, нелегко. Он не пожалел времени на проверку ее досье. Всего три с половиной года назад она сама патрулировала улицы Осло. Потом она ушла из отдела полиции в Грёнланне, получив одну из немногих желанных должностей аналитика в центральном управлении.

Фредрик знал, что молодые полицейские испытывают, мягко говоря, смешанные чувства к следователям по уголовным делам в гражданской одежде. Ходили слухи о том, как те любят поболтать или стрельнуть жевательного табака, ожидая, когда полицейские в форме опустят для них ограждения. Им редко приходилось попотеть, но они всегда жаловались, как им тяжело. Вероятно, она презирала их, а теперь сама стала одной из них.