Игнар Йонсруд
Братство
Ingar Johnsrud
WIENERBRORSKAPET
Печатается с разрешения литературного агентства Salomonsson Agency
Перевод с норвежского Марии Назаровой
Серия «Триллер по-скандинавски»
© Ingar Johnsrud 2015
©Назарова М., перевод, 2021
© ООО «Издательство АСТ», 2021
* * *
В любой сложной популяции, такой, как, например, человеческое общество, отбор – селекция – играет определяющую роль. Чем жестче селекция, тем лучше сохраняется вид. Этот отбор среди лучших, самых жизнеспособных представителей вида изначально обеспечивался самой природой и людьми, пока они действовали в согласии с ней. Первые человеческие «вмешательства» совершались отнюдь не против природы, а наоборот, чтобы помочь ее работе. Другое дело, что использовавшиеся для этого средства были грубыми, отчасти, по нашим понятиям, жестокими. Вопрос в том, не допускает ли наше время, способствующее всему слабому и немощному и уходящее тем самым в другую крайность, новую жестокость, которая может сравниться в варварстве со старой.
Из введения в «Расовую гигиену» Йона Альфреда Мьёэна
Издательство Якоба Дюбвада,
1938 г.
* * *
Йон Альфред Мьёэн умер в 1939 г.
Часть 1
Глава 1
В полумраке стюардесса убрала поднос с нетронутой едой: копченым лососем, босфорским морским окунем и венским яблочным штруделем. Ее движения были ловкими, настолько отработанными, что она совершала их не глядя. Обслуживая пассажира, она украдкой взглянула на него и заметила то самое выражение лица, которое приводит в замешательство, если увидишь его вблизи. Оно было как на нечетком изображении монитора, но что именно в нем было не так, она уловить не могла. Когда стюардесса потянулась за бокалом с шампанским, мужчина положил свою ладонь на ее. Девушка резко отдернула руку.
Он аккуратно убрал откидной столик. Пассажиры на соседних местах спали. Тусклые отблески навигационного фонаря, мигавшего на крыле самолета, отражались в иллюминаторе. Далеко внизу, над землей светились гирлянды золотых огней. Европа. С тех пор прошло много времени. Закрыв глаза, он просунул указательные пальцы между кожей и маской и подумал о том, что осталось в прошлом.
* * *
Частицы пыли плавно оседали в воздухе. Палящее солнце было затянуто бледно-жемчужной пеленой. На высоте тысяча метров над уровнем моря простиралась степь. Воздух был разреженным. Его сопротивление при выстреле будет низким. Нельзя было представить условий лучше.
Они лежали неподвижно на каменной лестнице перед бойницей на самом верху старого минарета. Снаружи было почти сорок градусов. В башне было прохладнее, но все равно воздух плавился от жары.
Он дал глазам отдохнуть. Поморгав, перевел взгляд в тень, прекрасно зная, что Кит наблюдает в подзорную трубу. Встреча длилась уже почти четыре часа. Если губернатор хочет успеть в свой укрепленный дом до наступления темноты, то скоро будет прощаться.
Кит тронул соседа за плечо. Тот знал, что это значит, и передернул затвор. Он прицелился. Стена, которую он увидел, была некрашеной, красно-коричневой. Бритоголовый мужчина, одетый в темный жилет и светлый перахан тунбан – традиционную старинную одежду, которую предпочитают многие афганцы, – открыл балконную дверь. Это был Хассам, осведомитель, заманивший сюда губернатора.
Хассам отошел в сторону, давая возможность пожилому человеку выбрать место на балконе с коваными перилами. Губернатор Усмаль Абдуллах Камаль. Перекрестие прицела скользнуло по его коричневому тюрбану. Вниз по пышной седой бороде. Двое мужчин стояли в напряженном молчании, устремив взгляд в даль маковых полей.
Из-за отдачи снайпер потерял цель из виду, но, опустив винтовку, увидел, что пуля «Лапуа Магнум» 338-го калибра попала почти на пять сантиметров правее середины груди. Будь выстрел менее точным, жертва все равно была бы убита. Тем не менее в висках запульсировало от досады. Вместо того чтобы проделать большую красную дыру размером с апельсин в белой одежде губернатора, он разнес его грудь почти надвое. Балкон, Хассама и стену залил фонтан светло-красной крови. Тело губернатора дернулось, натолкнувшись на дверь, затем задержалось на мгновение, неестественно выгнувшись. Хрупкая деревянная конструкция, не выдержав, обвалилась. Тело рухнуло на пол, подняв вокруг себя облако пыли.
Снайпер передернул затвор. Было слышно, как на лестницу упала пустая гильза.
У ног губернатора, обутых в сандалии, сидел, сжавшись в клубок, Хассам.
То ли он молился, то ли им овладела паника, то ли он разыгрывал спектакль перед приближающимися телохранителями. Это не имело никакого значения. Снайпер отрегулировал прицел с поправкой на ветер и нажал на спусковой крючок. Мгновение – и тело Хассама завалилось на бок. На глиняной стене остался след в виде оранжево-красного нимба из месива мозгов, крови, волос и осколков черепа.
Убийца моргнул и подумал, что глаз – как фотокамера. Моргнув ещё раз, он не сразу открыл глаза, чтобы ощутить ту темноту, которая наступает, когда зеркало фотоаппарата опускается и время как будто замирает. Это был его момент, и он был запечатлен навсегда.
– Прощай, Хассам, – произнес Кит.
Снайпер завернул винтовку в полотенце. Пока Кит паковал подзорную трубу, убийца встал и поднялся на три ступени, отделявшие его от человека, лежавшего связанным в лестничном пролете. Несколько мух кружились у его лба с запекшейся кровью. Из-за повязки на глазах было невозможно определить, был ли пожилой имам в сознании. Он дышал учащенно и хрипло. Снайпер достал из кобуры пистолет. Кит покачал головой:
– В этом нет необходимости.
У минарета они пожали друг другу руки.
– Организация желает вам удачи в Норвегии, – сказал Кит.
В ответ снайпер только прошипел.
Глава 2
– Фредрик Бейер. Через «й» после «е».
– Адрес?
– Соргенфригатен, дом шесть. Это район Майорстюен.
– В Хейнекегорен?
– Что?
– Я предположил, что вы живете в Хейнекегорен. А родились вы в …?
– Здесь, в Осло. Это имеет какое-то значение?
– Прошу прощения. Я имел в виду год рождения. Сколько вам лет?
– Сорок восемь. Мне сорок восемь.
Расположившийся на кожаном диване главный инспектор полиции потянулся своей огромной рукой за ложкой в банке с растворимым кофе, взял ее, повертел в руках и заметил на металлической поверхности выпуклой части свое слабое отражение: пряди волос на висках с едва проступающей сединой. Зато его тонкие, хорошо подбритые усы выглядели так, будто кто-то нарисовал их ему, пока он находился в состоянии опьянения.
Перед полицейским сидел штатный психолог. Над головой психолога висел постер с Эрнестом Хемингуэем с обнаженным торсом.
– Разве Хемингуэй не застрелился?
– Как и его отец.
– Не забавно ли, что психолог украшает кабинет портретом парня, снесшего себе башку?
– Думаю, не забавнее, чем то, что вы живете на Соргенфригатен[1], – ответил психолог, уверенным кивком головы указав на толстую папку пациента на столе между ними.
Следователь недружелюбно фыркнул. В лучшем случае адрес был выбран произвольно.
– Бывшая жена выбирала квартиру.
– Значит, вы были женаты. Дети есть?
– Трое… двое. Я имею в виду двое.
– Так трое или двое?
– Один из них умер.
– Прошу прощения. Что с ним произошло? – Мозгокопатель с двойным подбородком потуже затянул резинкой волосы в хвост.
