Правда, меня все еще тянуло за нервы одно несделанное дело.
Долг.
Вот зайдем в квартиру, я поблагодарю Мака за великолепное шоу и сразу же отдам долг Джею.
Отличный план, правда же?
И как обычно случается с отличными планами, что-то пошло не так. Для начала, Мака не оказалось дома. Джей открыл дверь своим ключом.
— А где же Мак?
— У него свидание, — тоном великого заговорщика сообщил Джей, забирая у меня из рук шлем.
Оу… кажется, я даже знала, с кем! Вот это я понимаю. Решил — и сделал, не откладывая в долгий ящик.
— Свидание… — повторила я за Джеем.
— У нас тоже свидание. — Меня взяли за плечи и нежно прижали к себе. — Романтическое, со свечами и ужином.
— И что же у нас на ужин?.. — спросила я, приникнув к теплому, надежному мужскому телу. Твердому, как скала.
— Что-то очень вкусное… м…
Джей запустил пятерню мне в волосы, побуждая поднять голову — и поцеловал. Прямо в холле, у вешалки.
Кажется, это становится традицией, подумала я — и это было последним, что я смогла подумать связно.
Следующая связная мысль посетила меня сильно потом, через час, не меньше. И звучала она как «что-то кушать хочется, чем это так вкусно пахнет?». На тот момент я устало лежала на груди Джея, слушала биение его сердца — ту-дум, ту-дум — и лениво обрисовывала пальцем едва заметный шрам на его плече. Изумительно красивом, чуть влажном, с тончайшими золотистыми волосками плече. Выпуклая ниточка шрама, всего в дюйм длиной, почему-то притягивала, манила потрогать… сначала пальцами, потом губами… Боже, как же хорошо…
Только есть хочется. И не мне одной.
— Есть хочется, а одеваться лень, — поделились со мной плодом раздумий тяжких.
— Лень, но есть хочется, — согласилась я, переводя взгляд с белокожего плеча на пол, а точнее, на чьи-то брошенные рядом с кроватью джинсы.
Проблему моей лени Джей решил кардинально. Он просто подхватил меня на руки и отнес в столовую. Джинсы, мое платье и все прочее осталось валяться там, где упало.
А в столовой горели свечи. Догорали. И пахло горячим воском.
Джей ссадил меня на стул во главе длинного стола, накрытого белоснежной скатертью. И остался рядом, опустился на колени — став со мной, сидящей, вровень. С сумасшедшей нежностью поцеловал в губы.
— Тебе походит это место, моя маленькая леди, — шепнул он, погладив меня по щеке.
Это прозвучало так, словно он сейчас мне подарит и это место, и луну с неба, и себя самого в придачу. Мне так хотелось ему верить! И совсем не хотелось думать о реальности, ждущей меня за пределами этого дома. Так что я ответила:
— Спасибо, мой большой лорд, — и поцеловала его.
Плевать, что все это — иллюзия. Вся наша жизнь в той или иной степени иллюзия, надо просто понимать это и наслаждаться моментом.
Правда, моменты имеют обыкновение заканчиваться. И если очень повезет, на смену эротическому моменту может прийти ужин. Божественно вкусный ужин, приготовленный Маком. Мы съели его, глядя друг на друга, соприкасаясь руками и разговаривая о какой-то ерунде. Не помню даже, о какой. Зато отлично помню, как отблески свечей золотили кожу Джея и какими темным казались его синие глаза. Все это было похоже на сказку, рассказанную Тинто Брассо — эротика и еще раз эротика. В каждом жесте. В каждом слове. Единственным, что портило мне удовольствие, был чертов долг. Он тянул и тянул, словно прыщ на заднице.
И когда Джей ушел на кухню, чтобы сделать горячий чай, я тоже поднялась из-за стола и попыталась вспомнить, где в этих диких английских просторах упала моя сумочка, а с ней и телефон. Тот самый, который давным-давно следовало выбросить в Темзу.
Сумочка нашлась на лестнице, через две ступеньки после ботинок Джея и за пять шагов до его футболки. Ее я тоже подобрала и, вдохнув его запах — дивно прекрасный запах здорового мужчины и ненавязчиво-дымного парфюма — надела на себя. Так и пошла в ней по следам боевых действий: мое платье, мой лифчик… его джинсы и белье у самой кровати… При взгляде на смятую постель мне так живо вспомнилось все, что мы на ней делали, что захотелось повторить. Прямо сейчас. Этот мужчина — опаснейший галлюциноген, вызывающий привыкание с первого же приема.
Я влипла.
И пусть. Влюбиться — это прекрасно. Главное, чтобы не в козла вроде Кисы или, боже упаси, Вадьки. А Джей будет моим самым прекрасным воспоминанием об Англии. Может быть… может быть даже не только воспоминанием? Вдруг у нас что-то да получится? Я разведусь с Кисой и вернусь сюда, найду тут работу. Нэнси предложила помочь с работой, если я вдруг надумаю осесть в Британии…
Божечки. Куда меня несет, а? Я бы еще имена нашим с Джеем шести детям придумала! Вот бы он порадовался-то!
Все, хватит воздушных замков. Берем ноги в руки, то есть смартфон, и топаем обратно в столовую. Пить чай и заканчивать с долгами. Ненавижу долги, от них ничего кроме испорченных отношений и головной боли.
Я чуть не столкнулась с Джеем на пороге столовой. Немудрено в полумраке пустой квартиры, освещенной лишь свечами в столовой и слабым светом с лестницы. В руках у Джея был поднос с чайником и чашками, а еще на нем был игривый фартук с перчиками. Красными. И больше ничего.
Стоит ли говорить, что я не могла упустить возможности полюбоваться эксклюзивным зрелищем? Ради такого дела я даже свет в столовой зажгла, предварительно пропустив Джея вперед.
Вид сзади был… м-м… топ-модели удавятся от зависти! И потому что у Джея великолепное тело, и потому что он так улыбается, обернувшись через плечо… О черт, я уже говорила, что Джей — это воплощенный секс?! А как эротично он расставляет чашки на столе и тягуче, с хрипотцой, зовет:
— Иди сюда, моя прекрасная леди.
Я шагнула к нему, даже не успев подумать. Просто ноги сами послушались его, вперед мозгов. Мозги бы и не включились вовсе, если бы между мной и Джеем не оказался мой телефон. И откуда он тут взялся? В Темзу его, в Темзу!
— Тебе идет моя футболка, — шепнули мне, отводя мою руку с телефоном куда-то к столу. — А еще ты великолепно смотришься в моей постели.
Следующему раунду сексуального марафона помешал банальный звон чашки, на которую наткнулась моя рука с телефоном.
— Упс. Чуть не утопили, — без капли раскаяния сказал Джей, вынимая телефон из моей безвольной руки…
Нет. Пытаясь его вынуть, но наталкиваясь на мое сопротивление.
— Ты обещал мне горячего чаю, мистер Бизон.
— Горячего чаю?.. — Он насмешливо поднял бровь и чуть-чуть, едва заметно, повел взглядом вниз. Туда, где красные перчики на фартуке очень выразительно топорщились. — Уверена, что именно чаю, мисс Рейнбоу?
Я была уверена, что очень хочу задрать на нем этот чертов фартучек и взять то, что мне предлагают. Вместо чертова телефона, да покроется он илом на дне Темзы. Но я же рыжая, да? И как все рыжие — упрямая дура.
То есть это сейчас я понимаю, что дура. Как всегда, задним умом.
— Чаю и еще кое-чего. После чаю.
— Буду расценивать это как заявление о намерениях, мисс Рейнбоу. — Мне чопорно поклонились и отодвинули стул. — Вам с медом? С вареньем?
— И можно без хлеба… — заглядевшись на сильные руки, наливающие чай в тончайшую белую с зеленым чашку, машинально ответила я.
Я говорила, что у него изумительные руки? Изящные для его роста запястья, длинные пальцы с ухоженными ногтями, светлая кожа, покрытая золотистым пушком, в верхней части предплечья переходящим в этакую мягкую шерстку. Так и тянет потрогать! И шерстку, и совсем светлую полоску кожи на запястье, там где он носит часы.
Странно, сегодня я не видела на нем часов… Божечки, о какой ерунде я думаю, дура влюбленная!
— Какого цвета у тебя глаза? — внезапно спросил он.
Я вздрогнула и подняла на него взгляд.
— Голубые. Кажется.
— Голубыми они были вчера. А сегодня — зеленые… или синие?
— Желтые, — усмехнулась я, приходя в себя. — Как у всякой уважающей себя ведьмы. Кстати, мистер Бизон, мне нужен номер твоего счета и название банка.
