Мне ответили через два гудка.

— Лизонька! Как у вас дела? — заворковала бабуля.

Выдохнув, я максимально бодро соврала:

— Отлично! Вчера были на телешоу, познакомились с кучей всяких лордов. У Кисы наверняка будут хорошие заказы. А как у вас?

— Ты представляешь, Вадька руку сломал, обормот…

В голосе бабули звучала нежность с примесью укоризны. Внука бабушка любила до умопомрачения. Обоих внуков, конечно же. И меня, и Вадьку. Вот только младший постоянно чудил и бабулю расстраивал.

Но хоть не сказал ей про долги и отморозков. Слава Будде.

Выслушав краткую сводку домашних новостей и бабушкино «ой, совсем тебя заболтала, из Англии же звонить дорого!» я еще раз заверила ее, что все у меня хорошо, и попрощалась.

Что ж, одним камнем с души меньше.

Еще бы выяснить, что там с выставкой! Я так привыкла заботиться о сохранности Кисиных картин и о том, чтобы он никуда не опаздывал и ничего важного не забывал, что сейчас ощущала себя потерянной и ненужной. Как будто вся моя жизнь имела смысл исключительно рядом с ним… Но ведь это ж бред собачий! Я — не бесплатное приложение к мужу, у меня своя жизнь, свои мечты. И нет никакого «мы» и никакого общего будущего, ради которого я все свои мечты откладывала на потом. Нет и не было, а было только его «я» — его картины, его выставки, его друзья. Его деньги.

А я будто жила с закрытыми глазами. Верила, что «потом» наступит, и я смогу наконец-то заняться своим творчеством и своей карьерой. Глупо-то как…

Так. Хватит самоедства. Была глупая — стала умная. Берем телефончик и звоним в отель. Надо получить хоть какую-то информацию.

— Доброе утро, могу я связаться с мистером Одоевски из номера… о, надеюсь, с мистером Одоевски все хорошо? Да, я понимаю, вы не можете… Нет, благодарю вас, ничего передавать не нужно… А, только подскажите, мисс Бринкс уже у него? Не приезжала…. Какая незадача… Благодарю, вы очень любезны.

Вот так, значит. Нездоровится, велел не беспокоить. Спрятался, сукин сын, и выжидает. А вот хрен тебе, Киса. Я не приползу к тебе на поклон. Я даже нервничать не буду. У меня сегодня — отличный день, выходной называется. День, чтобы гулять по Лондону, а не бегать по твоим делам и слушать твои претензии. А если твои картины потеряют, испачкают или развесят не так — ты сам будешь виноват, дорогой Ипполит Геннадьевич.

План под названием «отличный день» выполнялся и перевыполнялся, прямо как в производственном романе времен соцреализма.

Мы с Маком прошлись по Лондону, причем не по туристическим местам, а по обычным улицам. Гулять с ним оказалось потрясающе здорово, особенно потому что не надо было ни трещать самой все время, ни восторженно слушать нон-стоп лекцию о чьей-то гениальности. Большую часть прогулки мы шли молча, даже уток в каком-то маленьком пруду покормили, едва обменявшись несколькими репликами.

Спокойно. Комфортно.

Выпили кофе в маленькой арабской кофейне, немножко поговорили о понаехавших — в Лондоне это еще больший треш, чем в Москве. Заглянули в несколько старых магазинчиков, где с Маком здоровались и называли его «мистер Макдауэлл». Мы даже успели сесть в красный двухэтажный автобус и послушать немножко экскурсии, когда мне все-таки позвонили.

«Мисс Бринкс», — высветилось на экране.

— Лиз, дорогая! Надеюсь, с тобой ничего серьезного? — затрещала Ненси. — Ты мерила температуру?

— Нет, — не сразу сообразив, зачем мне мерить температуру, ответила я.

— Непременно померяй! И не вставай с постели! Наш английский климат ужасно коварен, а эти дожди, я так и знала, что ты заболеешь! Слышишь, не вздумай вставать, я приеду через час и привезу тебе аспирин и витамины. Или твой муж уже купил аспирин?

Аспирин? Получается, Киса соврал, что я заболела. Вот же сукин сын!

— Не купил. Ненси…

— Не волнуйся, дорогая, мне совсем не сложно! — прервала меня мисс Бринкс. — От этих мужчин никакого толку! Пусть он хотя бы приносит тебе горячий чай. Надеюсь, он не оставил тебя одну?

— Ненси, у нас что, какое-то новое мероприятие?

— Не волнуйся, дорогая моя, я все на сегодня отменила. Отдыхай спокойно, — снова заворковала она.

Из ее последующего воркования стало ясно, что за подготовкой выставки Ненси присматривает лично, леди Камилла очень довольна вчерашним обедом, но сегодня по счастью занята своими делами и не знает, что я приболела. Завтра у леди Камиллы пати в загородном доме, и вот там нам надо быть…

— …у меня сестра медик, она приедет тебя осмотреть. Просто так, по-дружески. Мы, девушки, должны помогать друг другу!

— Конечно, Ненси, я очень признательна. Но мне кажется, мой муж ввел тебя в заблуждение.

— И хорошо! Я боялась, что ты в самом деле не можешь говорить. Эти мужчины!

— Ненси, тебе совсем не обязательно…

— Обязательно! Извини, мне надо бежать. Скоро буду!

Растеряно держа замолчавший телефон в руках, я обернулась к Маку.

— Кажется, меня немножко подставили.

— Твоя подруга очень за тебя волнуется, — усмехнулся Мак.

— Вообще-то не подруга, мы знакомы меньше недели, и то по работе. Это ассистентка леди Камиллы, она занимается выставкой… черт. Мне надо в отель.

— Надо — поехали, — покладисто кивнул Мак. — Заодно и багаж заберешь.

Знаю, надо было отказаться. Поблагодарить за помощь и вежливо, но твердо отказаться. Но Мак не дал мне такой возможности. Едва я открыла рот, чтобы сказать «я сама», он мне подмигнул и заговорщицким шепотом сообщил:

— Сто лет не спасал принцесс от драконов. Ты же не лишишь меня шанса на приключения?

И как тут было сказать «лишу»? Правильно, никак. Даже если я точно знала, что эти приключения еще выйдут мне боком.

Киса печально тусил в лобби с чашечкой кофе, регулярно оборачиваясь на открывающиеся двери. По крайней мере, когда мы с Маком заходили, он смотрел прямо на нас. Под его осуждающим взглядом я рефлекторно сжалась и очень-очень захотела сделать вид, что Мак не со мной. Даже зная, что бегство не поможет, сложно идти навстречу скандалу. Я вообще человек мирный, скандалов боюсь, и Киса прекрасно это знает.

А я прекрасно знаю, что он терпеть не может мужчин рядом со мной, даже если это случайный попутчик в лифте. Ревнует. Отвратительно, бешено и до вчерашней ночи совершенно беспочвенно. Так что сейчас взглядом Кисы можно было поджечь чей-то погребальный костер.

Ну… Пусть это будет погребальный костер нашего брака. Я не против.

— Этот тореадор и есть твой супруг, Лиз? — с легчайшим сарказмом в голосе осведомился Мак.

— А тебя уже назначили быком, — усмехнулась я.

— Уверен, слово «адвокат» действует на русских тореадоров ничуть не хуже, чем на британских.

О да, на адвоката Мак походил чуть более чем полностью. Этакого консервативного, педантичного стряпчего в духе Диккенса. Как человек творческий и восприимчивый к деталям, Киса оценил и отлично пошитый костюм-тройку, и дорогущий портфель из бычьей кожи, и какие-то особенные часы. Когда Мак позаимствовал их у своего милорда, я немножко смутилась. Все же как-то… Но Мак лишь насмешливо поднял бровь, сам став похожим на лорда, и предложил мне не париться из-за всякой ерунды. Мол, милорд совершенно точно не будет против.

Так что я даже не стала уточнять, чей портфель взял Мак и чей галстук надел. А на тему автомобиля и уточнять не надо было, вряд ли камердинеры разъезжают на собственных «Бентли» цвета южной ночи.

Мне даже было немножко досадно, что Киса поджидал меня не у окна и не оценил, из какого шикарного авто я вышла. Ничуть не хуже, чем авто леди Камиллы, на котором нас доставили в отель вчера.

В общем… да, я боялась. Несмотря на публичное место и присутствие Мака. Этот страх — он очень глубоко внутри, он не зависит от внешних обстоятельств и не поддается логике. Он просто есть, как инстинктивная реакция кролики на удава — или жертвы на насильника. Спасибо за него теть Лене и ее бывшему мужу, любителю воспитывать «кукушонка» ремнем.