- Слушаюсь, товарищ генерал армии. - Сказал Кононов, но таким будничным тоном, что генерал рассмеялся.

  - Понимаю, уже не можешь видеть оружие, даже такое элитное. Элитному снайперу - элитная винтовка.

  Была у снайперов примета, что лучше быть первым хозяином своего оружия. Кононов свою винтовку сдал на склад полка, и совсем не пожалел об этом. Он прошёл с ней половину войны, и даже знал её первого хозяина, которого уволили в запас ещё в сорок третьем после тяжёлого ранения. И теперь вот у него новая винтовка, которая ему не нужна. Он для себя решил, что постарается больше не стрелять.

  Кононов приехал на Ленинградский вокзал, и удивился, что он почти пустой. Он послал сестре телеграмму, и пошёл на перрон. Звезду героя он снял в гостинице, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания в городе, и в поезде, а новые погоны пока не к чему было пришивать. Он заказал себе новые мундир и шинель, и попросил переслать их в Ленинград, Главпочтамт - до востребования. Привычно отдавая честь военным, которые отдавали честь ему, он ждал, когда подадут его поезд.

  - Товарищ полковник! Михаил Константинович! - Кононов повернулся на звонкий женский голос, и увидел перед собой соседку по лестничной площадке своего Ленинградского дома.

  - Тамара... Тамара Ивановна!

  - Верно, не забыл. Я вот тоже в Ленинград, оформлять документы на получение жилья. Наш-то дом разбомбили. - И вдруг Тамара Ивановна замолчала. Она смотрела на Кононова широко открытыми глазами, и он видел в её взгляде какую-то вину. Они молчали, пока не подали поезд.

  - Ну, что, по местам? - Сказал Кононов, и направился в последний вагон.

  Это была его привычка молодости, по возможности, ездить в последнем вагоне состава. Он любил выходить на площадку, и смотреть, как "утекают" вдаль рельсы, провода линии электропередач, и незатейливые сельские пейзажи. Но сегодня он не пошёл на площадку, он попросил постель, закрылся в купе, и лёг спать. Дикая усталость навалилась на него после встречи с соседкой. Вся война прошла перед его глазами. То, что он прятал глубоко в сердце, вышло наружу - смертная тоска по жене и сыну, накрыла его словно волна в черноморский шторм. В Ленинграде, на перроне, Кононов увидел, как в толпе мелькнула косынка Тамары Ивановны, и остановился. "Пусть уйдёт, ей тоже не по себе рядом со мной" - подумал он, и закурил. Люди проходили мимо, а Кононов посмотрел на землю, и вдруг вспомнил, что не был в родном городе с самого начала войны.

  Дворник Тимофей стоял рядом с Коновым на месте их бывшего дома. Тимофей исхудал, но больным не выглядел. Он по-прежнему подметал двор, и сейчас опершись на свою метлу, негромко заговорил:

  - А, твой-то, со школы шёл. Торопился, в небо не глядел. Я издалека приметил, что он воздушную тревогу не услышал, она в тот день как по кругу ходила, то в одном месте взвоет, то в другом. Ну, я его и поймал за руку, да в подвал тридцатого дома вместе с ним скатился. Потом слышу - свистит, как за угол завернула. Я из подвала выскочил, поглядеть, куда полетела, он за мной. Ну, нас волной и накрыло - отлетели оба, я на клумбу, он к мостовой покатился, да об фонарь ударился. Ничего, в себя пришел, а увидел, что дом разрушен, как ошалел. Всё кричал - "Мама, мама..." - Тимофей смахнул слезу. - Я его с собой забрал, к сестрице своей, да не углядел. Мы с ним вместе ходили на опознание, Людмилки твоей, и моей Наташки. Их увезли с остальными хоронить, да справки о смерти нам выдали. Поехать на кладбище, не разрешили, у них ещё три дома было, где покойников собирать. Не по-людски всё как-то. Место захоронения я уж потом нашёл, на Большом Охтинском похоронили. Только где, кто лежит непонятно, одни номерки на могилках, даже даты захоронения нет. Документы потерялись, вот и хожу там кругами, всё гадаю, куда пристроили соседушек. И на погосте соседями стали. А Славка то в школу ушёл, и не вернулся. Ни обстрелов не было в тот день, ни бомбёжек, а как сквозь землю малец провалился.

  Ты, прости меня, Михаил. Я его до зимы искал, всё думал, может, вернётся - не вернулся. И ведь ушёл с одним портфельчиком. В школу он тоже не приходил. Там детей переписывали, потому что учиться негде было, бомба упала рядом со школой - все окна выбило, и одна стена обрушилась. Решили, что погиб Славка.

  - Когда это было? - Спросил Кононов.

  - Что было? - Не понял Тимофей.

  - Когда Славка не вернулся?

  - Да, почитай, уже неделя прошла после бомбёжки.

  Кононов похлопал дворника по плечу, потом крепко обнял, и ушёл не оборачиваясь.

  В гостинице забирая ключ от номера, он увидел, что в кресле сидит его Маруся. Он подбежал к сестре, поднял её на руки, и крепко прижал к себе.

  - Одни мы с тобой на свете остались, Мишенька. - Шептала Маруся, заливаясь слезами.

  Вечером Кононов освободил номер, и уехал с сестрой к ней на дачу.

  - Приехала, посмотреть. - Рассказывала Маруся, когда они пили утром чай. - Квартиру заняли, негде даже чемодан оставить было, так в училище и ночевала неделю. Потом стали учащиеся приезжать, чего болтаться у них на глазах. В воскресенье решила, сюда съездить. По документам наш посёлок пошёл под снос, летом сорок второго. Три дома разобрали на дрова, это те, у которых хозяева погибли. Мой не тронули, хотя я думала, что и его тоже разобрали. Как зашла, сразу поняла, что кто-то здесь жил в первую блокадную зиму.

  - А почему ты решила, что именно в первую зиму блокады? - Спросил её брат.

  - Все вещи на месте, кроме моих безделушек - бусиков и серёжек, да денежки, что на дрова откладывала, исчезли, и сумма была немаленькая, на три зимы бы хватило, и здесь топить, и в городе. В погребе остатки урожая картошки и капусты. Явно это урожай мой и соседей. В комнате, сгнившие и высохшие яблоки по полу рассыпаны. На столе грязная посуда осталась. Словно какая-то большая компания здесь обедала, да за собой не убрали. И ведь ключ от дома на месте за косяком лежал! Я думала, думала, да так ничего и не придумала. Спал мой таинственный жилец в кухне на топчане, и видимо зимой старые газеты читал, он их все из сарая сюда принёс. А потом кошка заявилась престарелая и облезлая. Как зашла в дом, сразу на топчан прыгнула и уснула. Словно знала она этот топчан, и спала на нём не раз. Я её отмыла, да себе оставила, она на Мурку отзывается. Хотя почтальонка сказала, что это кот, а не кошка. Вон он мой Мурка, по огороду шастает, бабочек ловит.