Когда Славка пришёл в тётин домик уже стемнело. Электричества не было, и Славка интуитивно понял, что не следует зажигать даже свечу. Линия фронта была совсем недалеко, и Славка слышал, как со стороны залива, в сторону города пролетели самолёты. "Значит немцы" - подумал Славка и уснул, как убитый. Утром он снова сходил к своему дому забрать из шкафа Тамары Ивановны то, что не смог унести вчера. А шкаф оказался настоящим сокровищем. Помимо тёплых вещей сына Тамары Ивановны Гриши, которые оказались Славке впору, он нашёл там несколько банок тушёнки, два небольших мешка сухарей, крупу и банку вишнёвого варенья. Славка подумал, и забрал и летние вещи Гриши. Связав всё в большой узел из простыни, которую тоже нашёл в шкафу, он долго решал, забирать или нет мешочек с золотыми монетами и украшениями Тамары Ивановны, которые лежали в кармане её пальто. Ему почему-то казалось, что забирая одежду и еду, он не делает ничего дурного, а вот золото он забирать боялся. "Скажут ещё, что украл" - подумал Славик, и уже положил мешочек на место, и вдруг рассмеялся. "Если я не заберу, заберёт кто-то другой".

  Сентябрь подходил к концу, и Славка как домовитый хозяин делал запасы на зиму. Он выкопал всю картошку и морковь на своём и соседних участках, собрал в огородах оставшиеся кабачки, тыквы и зелёные помидоры. Долго возился с капустой, которой набралось сорок кочанов. Наконец он рассудил, что на зиму ему хватит - тётин погреб был забит под завязку. Яблоки он рассыпал по всему полу в комнате, потому что решил, что будет жить в кухне, где прекрасно устроился на топчане. Он ждал, что вода в поселковой колонке закончится, но она не закончилась. А когда наступили первые заморозки, Славка вдруг сообразил, что не умеет топить печку. До сих пор ему хватало буржуйки на веранде, где он варил себе еду. Он закрыл глаза и начал вспоминать. Вот тётя складывает в печку дрова, открывает заслонку и, положив на дрова газету, чиркает спичкой, и смотрит на огонь. "Зачем она смотрела на огонь?" - думает Славка, и повторяет всё, что делала тётя. Когда он услышал гул в трубе, то понял, тетя, глядя на огонь, проверяла тягу.

  Долгими, зимними вечерами, Слава грыз морковь, читал старые газеты, или думал об отце. О маме он старался не думать. Его отца призвали сразу же, как только началась война, как говорила мама, по списку Ворошиловских стрелков. Ещё два месяца папа иногда приходил домой, пока учился в школе снайперов, а в августе им сообщили, что папа уехал на фронт. Славка плакал, когда вспоминал, как однажды в парке, в Славкин день рождения, папа снял свой значок "Ворошиловский стрелок", и выбил в тире столько очков, что забрал все призовые игрушки. А когда они пришли домой, серьёзно сказал - "Больше мы так делать не будем, это не честно". И Славка понял, почему не честно. Другие тоже хотели получить призы, а их не осталось.

  Всю зиму Славка не имел понятия о том, что происходит в городе и на фронте. Его никто не искал, и он не хотел, никому навязываться. К нему прибились две кошки, и они прекрасно прожили самое холодное время. Славка даже устраивал себе баню в большом тётином тазу. Зачем тёте был запас чёрного хозяйственного мыла на даче, Славка не знал, но ему оно очень пригодилось. Когда кончились дрова в тётином сарае, Славка нашел их в сараях соседей. Весной он раздумывал, как разобраться с тётиными семенами, чтобы посадить огород, но его планы нарушила женская бригада заготовителей дров. Они приехали на грузовике, и начали разбирать крайние дома дачного посёлка. Славка наблюдал за ними три дня, и понял, что рано или поздно они доберутся и до его дома, и решил попросить их, не разбирать его.

  Два месяца спустя Славка горько пожалел о том, что подошёл к высокой худой бригадирше, и честно рассказал ей, что прожил один в посёлке всю зиму, и не хочет отсюда уезжать. "Лучше бы я убежал, куда глаза глядят. В пригороде полно дачных посёлков. Прожил бы как-нибудь" - думал Славка.

  - И ты не голодал, Робинзон? - спросила какая-то девушка, взъерошив его давно не стриженые волосы. Славка мотнул головой.

  - Не годится. - Сказала, как отрезала, худая бригадирша.

  На обед вся бригада и шофер красноармеец, собрались у Славки дома. Они наготовили еды, как на свадьбу, и уплетали всё за обе щёки. А уезжая, набили картошкой тётины мешки, и погрузили в грузовик вместе с дровами. Славку они забрали с собой, и вечером сдали в детприёмник для осиротевших детей. Здесь он впервые услышал слово блокада, и узнал, что такое голод.

  Славкина очередь на эвакуацию подошла только в конце ноября. Ждали, пока замерзнет Ладога. И вот Славка сидит вместе с другими детьми в крытом кузове грузовика, и смотрит в маленькую дырочку в брезенте. Но ничего кроме белого снега не видно. Потом быстро стемнело, и воспитательница сообщила, что они уже съехали на лёд Ладоги. Машина двигалась медленно, и воспитательница зачем-то сказала, что впереди идёт ещё одна машина с эвакуированными, а справа застряла во льду машина с какими-то торпедами. Воспитательница переговаривалась в маленькое окошечко с шофёром, и он ей сказал, что если прилетят немцы обстреливать дорогу, и в машину с торпедами попадет, хотя бы одна пуля, рванёт на километр вокруг. У воспитательницы вытянулось лицо, потому что все услышали гул самолётов.

  - Не бойтесь, это наши! Они по ночам охраняют дорогу. - Крикнул шофёр, и Славка, прислонившись к брезенту, задремал.

  Воспитательница тронула его за плечо:

  - Слава, мы приехали. Помнишь, ты обещал, мне помочь, снять с машины малышей?

  Большую, жарко натопленную избу, шофёр назвал перевалочным пунктом.

  - Здесь вас накормят, и распределят кого куда, а мне пора обратно.

  Славка оглянулся, и увидел, что в их машине уже сидят молоденькие красноармейцы в новых овчинных тулупах, и ему почему-то захотелось, тоже стать красноармейцем, и вернуться, служить в Ленинград. Машину закрыли куском белой ткани, оставив открытыми только лобовые стёкла.

  - Для маскировки, днём поедем. - Улыбнулся шофёр, увидев, что славка рассматривает колёса. Он только сейчас заметил, что они выкрашены белой краской.

  Славку, как самого старшего увезли в Москву в приёмник распределитель для подростков. Он прожил там три дня, и всегда просыпался от того, что по его лицу ползали тараканы. А когда его отправили на Урал вместе с детьми из другого приёмника, он по дороге сбежал. Потому что его избили в первый же день, обозвали франтом, и отобрали его тёплую одежду, бросив взамен рваную телогрейку. Славка думал - "Хорошо, что не добрались до мешочка с золотом" - который он прятал на груди, привязав на длинный шнурок. Когда рассвело, он увидел на фронтоне вокзала название города, где оказался.