– Я на пару минут отойду, мне надо мальчику помочь письмо за мир к американским школьникам написать, я быстренько…

Они отошли в более тихое место у окна, и Вовик, собравшись с духом, выдавил из себя осевшим голосом:

– Лена, давай куда-нибудь сходим…

– «Куда-нибудь» – это значит в «Сказку» мороженого поедим и шоколадом запьём?

– Да… в неё… в волшебную… – ответил Селиванов, уже значительно повеселев от того, что Лена сама решила, избавив его от ответственности за такой непростой выбор места первого свидания.

– Только я в очереди стоять не буду, – тут же озадачила она Вовика, и он даже рот приоткрыл от напряжения, лихорадочно соображая, что делать теперь.

– А как же тогда… – начал он новое предложение.

– А ты придумай, как, – деланно капризным голосом перебила она его. – Я завтра вечером свободна, на подкурсы в универ не пойду. Давай в шесть на остановке встретимся, хорошо?

– Хорошо, – сказал чуть прибалдевший Вовик, за которого разом решили все вопросы, но зато поставили почти невыполнимую задачу.

Он брёл домой в приподнято-подавленном состоянии духа, ломая голову над неожиданно свалившейся на него проблемой. По дороге домой, возле магазина, продавали с лотков фрукты. К каждому лотку, несмотря на будний день и дневной час, выстроилась внушительная очередь.

Ровный, монотонный говор очереди вдруг разорвали истошные женские крики. Селиванов, очнувшись от своих тяжёлых раздумий, завертел головой по сторонам, пытаясь понять, что случилось. Две тётки с кошёлками в руках вытаскивали-выталкивали из очереди двух молодых девчонок:

– Вот наглючие нахалки! Влезли сюда, а мы уж второй час стоим!

– Да мне брат очередь занял! Видели, мальчик в синей рубашке здесь стоял?

– Какой брат, какой брат? Не было тут никаких мальчиков! Если и стоял, то где же он щас?

– Он домой прибежал, сказал мне, что очередь уже подходит, он подождать не мог – ему в школу на вторую смену…

– Не знаем мы никаких братьев! У меня самой дитё малое с бабкой слепой дома осталось. Не доглядишь – так квартиру спалят.

– Не стояло тут никаких братьев-сестёр, идите отсюдова, пока милицию не вызвали…

«А это мысль! Если послать кого-то заранее занять очередь, то к нашему с Леной приходу она как раз и подойдёт», – подумал Вовик. Он позвонил в квартиру на этаж ниже, где жил двенадцатилетний Федька. Тот открыл дверь и удивлённо уставился на Селиванова. Вовик начал сразу:

– Кафе «Сказка» в центре знаешь?

– А, это где мороженое вкусное и очередь всегда стоит?

– Да, там. Мороженого хочешь?

– Хочу, – радостно заулыбался Федя и тут же недоверчиво и с немым вопросом во взгляде посмотрел на неожиданного гостя.

– Завтра, часов в пять, поедешь в центр, займёшь очередь, а я к полседьмого подъеду, зайдём в кафе, куплю тебе мороженого, быстро съешь и поедешь домой. Всё понятно?

– А не обдуришь? Там мороженое, я слышал, дорогое…

– Федька, ты совсем дурак, что ли? Мне тебя дурить смысла нет – в одном подъезде живём, может, ещё когда обратиться придётся. Ну так как, договорились?

– Договорились…

Они с Гордеевой подошли даже чуть раньше. Перед ними оставалось ещё несколько человек, и она милостиво согласилась постоять ещё минут пятнадцать, оценив про себя находчивость своего кавалера. Вова взял мороженое плюс всё, что к нему полагалось, и ещё два бокала шампанского. Сегодня в продаже был другой сорт, стоивший не так дорого. Лена, увидев розовую пузырящуюся жидкость в запотевших бокалах, сказала:

– О-о-о, шампанское! – и тут же, оглянувшись вокруг, добавила: – Странно как-то… шампанское есть, а Лёши Хроншина поблизости не наблюдается…

Вовик понял, что она догадалась о занятых у Хрона деньгах, и, не сдержавшись, подколол её:

– Ну всё-то ты знаешь, всё видишь! Что, слишком умная, да?

Она опустила глаза, потупившись, и, часто-часто закивав головой, сказала:

– Да-да, я знаю, есть ЭТО во мне, есть, и сделать с ЭТИМ уже ничего нельзя, ЭТО уже не пройдёт.

Они одновременно громко расхохотались, удостоившись внимания почти всего кафе. Из-за дальнего углового столика послышался оклик: «Лена, Лена!» – и они увидели, как красивая девушка машет им рукой.

– Ой, это же Светка из 12-й школы! Вместе на подкурсы ходим, тоже на иняз поступает, – сказала Гордеева и помахала ей в ответ.

– Я к тебе позже подойду, – крикнула та.

Разговоры крутились вокруг школьных дел, вышедших на экран фильмов, телепередач, поступления в ВУЗ и всего того, что интересует молодых людей в их возрасте. Обсуждая всё это, Вовик думал о том, что та девочка – Светка – из той школы, где он с Мишаниной подачи боролся за справедливость, зарабатывая при этом деньги, и совсем неплохо было бы узнать, каковы были последствия, и вообще, что об этом народ говорит. Где-то примерно через полчаса Света из 12-й школы подсела к их столику, и они с Леной заговорили о подкурсах, будущем поступлении, общих знакомых и преподавателях. Селиванов никак не мог придумать, как ему перевести разговор на события школьной жизни, но тут Света, как будто вспомнив что-то очень важное, резко сменила тему:

– Ой, Ленка, у нас тут недавно одного мальчика из моего класса чуть хулиганы не убили! Напали возле школы на перемене и избили страшно. Глаз чуть не выбили и челюсть сломали, скорая приезжала, потом милиция, и следователь в школу приходил, спрашивал, кто чего знает или кто что видел случайно.

– Да ты что, Светка, прямо на перемене? Ну совсем хулиганы обнаглели уже… А за что его? Неужели просто так днём взяли и напали?

– Да я точно не знаю, но вообще-то, если честно, то было за что. Он девчонкам проходу не давал, ко всем цеплялся, вот кто-то и пожаловался друзьям или старшим братьям. Только пока найти не могут, кто именно.

– И много их было? – спросил Вовик, внутренне похолодев.

– Мальчишки говорят, что двое. Они за ними погнались, но те проходными дворами убежали.

– Наверное, здоровые пацаны были, раз челюсть сломали?

– Один, говорят, здоровый, в чёрных очках, а второй – обычный, как все…

«Прав был Мишаня, – подумал Вовик, – никто ничего толком не понял, хотя все рядом стояли. Только очки и запомнили. А коробочки-то действительно сработали. Как он всё продумал, так и получилось. Надо не забыть ему завтра позвонить, он просил пару раз в неделю это делать, может, надо будет опять где-нибудь за справедливость побороться…»

Они вместе вышли из кафе, и на улице к ним подошли двое ребят – приятели Светы, то ли студенты-первокурсники, то ли десятиклассники. Они ждали её всё это время, пока она болтала с Леной и Селивановым. Света представила их своим друзьям, и парни, едва поздоровавшись с Вовиком, уставились на Гордееву, откровенно разглядывая её с ног до головы.

Увидев это, Света дёрнула за рукав одного из них и сказала:

– Са-а-аша, очни-ись, мы в кино опоздааем.

На что тот, как бы действительно очнувшись, перевёл взгляд на Вовика, и тот увидел в его глазах немой вопрос: «А ты что здесь делаешь? Не Ален Делон, ни одной фирменной шмотки – и с такой красавицей ходишь?» Второй тоже оторвал взгляд от Лены и посмотрел на Вовика подобным же образом. Мальчики были в «фирме» с ног до головы, и это придавало им чувство уверенности в своих суждениях и наглости в действиях. Этот, второй (его звали, кажется, Женя), неожиданно взял Гордееву за руку и проникновенным бархатным голосом, заглядывая в глаза, сказал:

– Леночка, пойдём с нами в кино, новый итальянский фильм с Марчелло Мастроянни, у нас как раз четыре билета.

Селиванова вроде вообще здесь не было, был он то ли тротуарным бордюром, то ли телеграфным столбом, то ли придорожным кустом, а может, и тем и другим одновременно. Но Гордеева, привыкшая к вниманию окружающих, к постоянно поступающим предложениям знакомых, малознакомых и вовсе не знакомых молодых (да и не только) людей, научилась необидно и обоснованно отказывать, используя своё врождённое чувство юмора.

– А для Володи у тебя тоже лишний билетик найдётся?