Я схватил своего помощника за плечо, и заорал ему прямо в лицо. – Уводи людей дворами, живо! Постарайся зайти к скачущим сюда сотням в тыл, но сразу не атакуй. Дождись, когда они увязнут между домов, и начнут топтаться на месте, вот тогда-то уже смело и бей им в спину. Ты меня понял!? – тот после такого ора прямо в своё лицо, немного опешил, но упорно продолжал гнуть своё.
– А кто их тут сдерживать будет, пока мы их начнём обходить? – добавил уже более растерянно.
– Я!
– Но как? Воевода, мы тебя не оставим! – снова заладил своё.
– Вы мне только помеха, один я лучше управлюсь! И если мы всё-таки уцелеем, то не удивляйся тому, что ты можешь увидеть, и остальным мои слова передай. – и снова повысив голос начал орать. – Бегом марш, отсюда!
Толи мои последние слова поколебали его решимость остаться и сложить голову прямо на месте, то ли он припомнил солдатские байки, что те у ночных костров травили про своего воеводу. Но он резко крутанулся на пятках, и заорал уже строю. – Вы слышали воеводу, за мной, бегом! – и побежал в ближайшую подворотню, что выходила сразу же позади домов. Строй нехотя качнулся, будто навсегда прощаясь со своим воеводой, и начал удаляться следом за ним.
Я посмотрел на улицу, по которой вот-вот должны были показаться первые всадники. Пока кроме их воя и конского топота никого не было видно. Хорошо, значит отход сотни никто из них не заметит. Снял с головы шлем и отбросил его в сторону, всё равно потеряю. Не удержится он на той голове, что у меня сейчас будет. И перехватив покрепче секиру, не спеша пошёл им на встречу.
– А вот и вы! – первые всадники влетели в деревню, и понеслись прямо по улице, жадным до наживы взором выискивая тех, кого они видели на её окраине и примечая места, где бы те могли спрятаться. Попутно размахивая над головами кривыми саблями, и потрясая готовыми для броска арканами. Видимо не всех решили рубить сразу, а кого-то оставить и для полона.
Увидев идущего прямо на них одинокого человека, пусть даже и с огромной секирой в руках, те всё-таки начали слегка притормаживать распалённых скачкой коней, но до конца так свой ход и не сбавили. Что ж, вам же и хуже! На этот раз я шёл в одиночку на бой не как в прошлый, одолеваемый целой кучей сумбурных чувств и эмоций. От мести за павших друзей, которых я уже посчитал погибшими, до собственной героической смерти в бою. Теперь же у меня было только одно желание, победить. И я точно знал, что у меня это получится!
Я воззвал к своей второй сущности, сразу почувствовав, как всё тело наливается небывалой силой, а энергия, так та чуть ли не из ушей начинает выплёскивается, ища выход наружу. Параллельно начал менять и свою внешность, ниже пояса оставшись по-прежнему человеком, а вот выше, выше уже было нечто совершенно иное, совсем не похожее на меня прежнего, от части скорее звериное. Хотя сколько раз я не разглядывал в таком виде себя в отражении, так и не смог прейти к четкому пониманию, как же я точно выгляжу.
Выше пояса, я больше конечно походил на медведя. Такое же тело, покрытое густой бурой шерстью. Пальцы остались прежними, только теперь заканчивались длинными чёрными когтями, которыми при случае, не имея под рукой оружия, любого человека можно было и без него, порезать на длинные, тонкие лямки. И короткая массивная шея, на которой сидела обычная медвежья башка. Только вот в этой самой башке, по-прежнему оставался человеческий мозг. Я также отчётливо осознавал себя, кто я такой, и отдавал полный отсчёт всем своим действиям. Ну и еще, пожалуй, когти, которыми заканчивались мои пальцы, были чуть покороче, чем у того же оригинала. В общем, довольно жуткое зрелище, если ко всему этому добавить ещё и то, что это существо передвигается на двух человеческих ногах, наделено неимоверной силой и быстротой, и самое странное, при этом ещё способно и говорить.
Я не планировал выдавать себя этим обращением своим людям, и без того мне их пересудов за спиной хватает. Но сложившаяся ситуация диктовала свои условия, и единственный выход, чтоб сохранить своих воинов, я сейчас видел лишь в этом.
Увидев перед собой это чудище, первые ряды степняков зароптали, стали натягивать удила, ставя своих коней на дыбы, заставляя их в конец остановиться. Но несущиеся сзади всадники не давали им этого сделать, постоянно на них напирая, заставляли по-прежнему продвигаться в мою сторону.
Когда между нами осталось не больше двух-трёх десятков шагов, я слегка разбежался, и оттолкнувшись от земли ногами, прыгнул прямо на них. Легко перемахнув через первые два ряда сидящих на конях всадников, я приземлился в их самую гущу. Причём плюхнувшись своим задом в аккурат на спину одной из лошадей, рядом с её владельцем, что говориться, лицом к лицу. (хорошо, хоть при этом на выставленное в верх копьё, задом не оделся.) От неожиданно, свалившейся на её спину больше сотни кило, лошадь просела в ногах, и с диким ржанием начала заваливаться на бок. (видимо хребет перебил) Её владельцу же, не повезло ещё больше, я коротким взмахом, просто снёс ему голову своей рукой-лапой.
Только соскочив с упавшего животного, и твёрдо встав на ноги, я первым делом начал расчищать пространство вокруг себя. Уперевшись плечом в бок ближайшей испуганной лошади, и слегка толкнув её, отодвинул её в сторону, а вместе с ней и ещё нескольких. Всадника при этом пришлось сдёрнуть с седла за ногу, а то этот поганец всё это время, что я вминал целую кучу народа в край добротного сарая, пытался нещадно рубить меня по спине своей саблей, чего доброго, ещё бронежилет поцарапает.
Теперь пришло время для самого интересного. Из-за давки, совершенно не разбирая куда приходится мой удар, по коню, или по его владельцу. Моя секира без устали то и дело взмывала вверх, а опускалась уже куда попадёт. Круша одинаково не только седоков, но и их скакунов.
Началась суматоха. Те, кто были рядом со мной, падали под моими ударами, словно спелые колосья пшеницы под серпом вышедшего в поле жнеца. И как бы тем не хотелось, но им некуда было от меня деться. С двух сторон улицы они были зажаты домами с окружающими те подворьями, обнесённые к тому же крепким забором, а на зад их не пускали свои же, до которых ещё не дошло, что же там в переди. Поэтому размахивая секирой словно косой, я с каждым взмахом собирал обильную кровавую жертву. Без жалости отрубал коням ноги, вспарывал животы, во все стороны летели отрубленные мною конечности степняков. Обезумев от такой рубки, качнувшись в сторону, они продавили пролёт забора и начали растекаться по огороду. Но подхватив этот самый пролёт словно пушинку, я раскрутил его над головой и запустил им в след, прикончив сразу с пяток самых резвых.
Но и те, конечно же в долгу не остались, они раз за разом пытались налететь на меня, стоптать своими конями, достать с них меня копьями. Даже воткнули в меня несколько метко выпущенных из луков стрел. Но это меня только ещё больше приводило в неистовое бешенство. Ведь не смотря на всю эту нечеловеческую силу, боль я испытывал вполне даже человеческую. И любой, даже самый незначительный порез, заставлял меня кривиться от боли, и извергать из своей пасти звериный рык. Другое дело, что все эти раны на мне мгновенно же и зарастали, только я успевал об этом подумать. А то я бы уже давно валялся на земле обессиленный от ран и кровопотери. И никакая бы тогда неведомая сила мне не помогла чинить в их рядах такой разгром безнаказанно. Они меня просто бы “шапками” закидали.
Но такие атаки с их стороны сразу же прекращались, стоило мне только удачно поднырнуть под одного из коней, и подняв того на своих плечах вместе с сидящим на нём и визжащим седоком, запустить его в толпу остальных, словно артиллерийский снаряд. Который попадая в цель убивал и калечил сразу нескольких всадников.
Методично продвигаясь вперёд, я начал понемногу теснить всю эту орущее-визжащую ораву. И тут заметил, что и позади всадников началась какая-то свалка. Видимо Лихо наконец-то ударил им в спину, и я утроил усилия. Сделав три шага для разбега, я снова прыгнул в самую гущу врагов, и закрутившись волчком, быстро превратил их ряды в кровавое месиво. Остановившись лишь на мгновение, чтоб протереть морду от застилавшей крови глаза, снова бросился на оставшихся, включив режим миксера.
