– Так чего же ты тянешь? Пусть немедленно отправляются! – негодовала толпа.

– Мы ждём вспомогательную дружину от Руссов, Древлян и Полян, чтоб объединёнными силами гнать ворога с земли нашей. Они должны прибыть со своими дружинами к нам со дня на день.

Последние слова немного вселили надежду в доселе испуганную толпу. – Так, что, люди добрые, расходитесь! Нечего бить баклуши, у нас всех ещё дел немерено. Нужно ещё много чего приготовить, северо-западные ворота, вон ещё до конца не укреплены, да и горючий вар, на стену необходимо поднять в нужном количестве, баррикады вблизи этих самых ворот и по главным улицам подготовить. Да и засеки вблизи основных подъездов не помешают!

– Так, что, прошу, всех немедленно расходиться!

– Но коль помощь уже на подходе, то к чему нам такие приготовления, словно мы по-прежнему к осаде готовимся? – высказался какой-то прозорливый мужичок.

На что ответ князя был довольно короткий. – На богов надейся, но и сам не плошай! – Не стоит всё пускать на самотёк. А коли помощь чуть припоздает, а у нас к обороне ничего не готово, как тогда быть? – и в пример воеводы, упёр в бока свои руки, вскинул голову так, что его борода устремилась высоко к небу, и с решительным взором уставился в толпу.

– Верно! – раздалось из народа. – Мы и сами должны показать, чего стоим!

– Верно мужики я говорю?! – говоривший начал крутиться на месте, ища своим словам одобрение.

– Верно глаголешь! – вторил ему многочисленный рёв.

– Вот и возвращайтесь по своим делам! – прокричал на это князь. – А нам с воеводой ещё нужно и о делах насущных подумать!

– Пойдём, мужики! – раздалось в отдалении от князя, и толпа нехотя, но начала постепенно откатываться от княжьего терема. – Покажем, что и мы, не лаптем щи хлебаем! – после чего уже все люди развернулись кругом, и довольно уверенно двинулись в обратном направлении, только после чего сдерживающие их стражники опустили свои поднятые перед собой копья.

– Плохо дело! – обратился Миролюб к князю. – Народ обеспокоен.

– Сам не слепой, вижу! А что будет, когда ворог под стенами нашими встанет?

Воевода, аккуратно взяв того под руку, повёл Светозара подальше, обратно в стоявший за их спинами терем, как можно подальше от посторонних ушей. – Да ничего! – горько выдохнул скопившийся в лёгких воздух. – Тут уже всем не до баловства будет! Мы все дружно встанем на крепостные стены, и будем оттуда поганых захватчиков бить, пока их не останется ровно столько, что уже можно будет открыть городские ворота, и самим на них броситься во всеоружии!

– А коли они на штурм не пойдут, аль измором нас захотят взять, что тогда? – возразил на то князь, всё это они обсуждали по пути в княжьи покои, где им уже никто не мог помешать в их уже не раз обсуждаемом разговоре.

– Полезут, ещё как полезут! – уверенно заявил воевода. – Эту прорву, которая сюда прёт, кормить чем-то надо, а в округе ничего съестного уже давно не осталось, всё загодя в город свезли. – почесал свою бороду. – Только если они коней своих жрать не начнут!? – немного поразмыслил над этим. – Нет, на это они ни за что не пойдут, так, что выход у них один. Либо брать город с наскока, либо убираться в степь восвояси. Но раз они до самого Аркаима дойдут, то непременно на его стены полезут. Как пить дать, полезут! – и рубанул ребром ладони по воздуху.

В ответ на такое заявление, князь промокнул рукавом пот на лбу, такое развитие дел его решительно не устраивало! – А не возьмут они город приступом? – в его голосе чувствовалась явная тревога.

– Нет! И думать забудь! – твёрдо обрубил Миролюб. – Такое им точно не под силу, по крайней мере не этим кочевникам! Это им не провинциальная Ростошь с Суходревом, даже не Пустынь с Обережным аль Временкой, Таманью аль Галичем. А как-никак, сам Аркаим! Где сейчас за его стенами сосредоточена вся мощь нашего княжества, как с людьми, так и со всем его добром, которое только те смогли в него отовсюду вывезти.

– Ты что-то мне не договариваешь? – князя всё-таки насторожил понурый вид воеводы.

– Полабы! – выдохнул тот. – Вот кто мне до сих пор покоя не даёт. Нам никак не удаётся до сих пор опрокинуть этих поганцев, чтоб освободившуюся дружину направить к нам сюда на подмогу. Если бы ты только разрешил мне самому отправиться на дальний кордон к сдерживающему их войску, и уже там на месте принять командование, то тогда бы наше дело шибче спорилось.

– Нет! – решительно возразил князь, как отрезал. – Если там до сих пор держаться, то и в тебе значит потребности нет. – но смягчив тон продолжил. – Да и поздно уже, враг почти на самом нашем пороге! Теперь всё будет решаться именно здесь!

Неожиданно для самого себя, князь поменял тему беспокоящего его запада на восток. – От Сармата с его войском до сих пор нет никаких вестей?

– Нет! – Миролюб покачал головой. – Похоже, что, как он не кичился своим бахвальством, но так там и сгинули они все! Ни гонцов с вестями от них нет, ни даже беглецов с той стороны не видать, что бежали бы назад, в случае их разгрома. И тех ни единого ни видать! Одно выходит! – опустил свои очи долу. – Что нет больше того войска! – затем воевода воздел лицо к небу, отдавая дань памяти павшим. – Но всё же послужили они нам на славу, так необходимое нам время на сборы они всё же выторговали, задержав собой окаянных, даже дольше чем мы на то с тобой рассчитывали.

Князь устало уселся в стоявшее перед ним кресло. – Но какой ценой!?

– Казнить! – тем временем метался по своему просторному шатру в диком бешенстве хан Талабуга. – Всех, до единого, казнить!

Таким разъярённым его верноподданные ещё никогда не видели. – А их поганые головы одеть на самые длинные колья, и поставить их возле моего шатра на всеобщее обозрение. – ведь мурзы, до тех самых пор, пока эта прискорбная новость о разгроме туменов его старшего сына не достигла ушей самого хана, постоянно рассказывали ему о несокрушимости его войска. Теперь же плотнее запахнувшись в халаты, склонив головы благоразумно помалкивали, при этом дополнительно наклонившись так низко к полу, чтоб не дай боги, не встретиться с ним взглядом, или как-то ещё не обратить на себя внимание разгневанного хана.

А тот тем временем расхаживал по шатру, распинав по углам попадавшиеся на его пути мягкие подушки, на которых он до этого так удобно возлежал, вкушая разные яства и услаждая слух их речами.

– Что стало с моим старшим сыном Тарханом, что возглавлял этих паршивых псов, посмевших его бросить, и нахлёстывая коней, удрать с поле боя?

– Гм-гх! – робко покашлял один из советников, привлекая к себе внимание Великого хана, однако, как и все остальные опасаясь, чтоб это внимание не стало для него последним.

Тот уставился на него полными ненависти и гнева глазами. – Говори! – прокричал он в бешенстве, со слетавшими с губ слюнями. – И моли Тенгри и Мать Землю, чтобы то, что ты сейчас хочешь сказать, было действительно важным! Иначе клянусь небом, твоя голова присоединиться к остальным, только ей будет уготован не самый длинный кол, а навозная куча. – после этих слов мурза ещё ниже склонился в поклоне, а к нему в это время чуть ближе придвинулся охранявший ханские покои батыр. Обнажил свою огромную саблю, и занёс её над головой несчастного, посмевшего так опрометчиво для себя молвить слово, обратив тем самым на себя ханский гнев.

Мурза чуть поёжился, провёл рукою по своему горлу, словно проверяя, на месте ли ещё его голова. – Да простит меня Хан всей Степи, за мою дерзость, но…

Договорить ему не дал сам Талабуга. – Говори, хватит уже всех этих прелюдий!

Ещё раз рочистив горло, тот продолжил. – Может перед казнью, сперва стоит выслушать, что нам расскажут эти самые беглецы, от чего же они так поспешно бежали? И что стало с самим Тарханом, а уже после этого, стоит отрубать им всем головы? – закончив говорить, так и замер в глубоком поклоне, не решаясь разогнуть свою спину. С лёгкой дрожью во всём своём теле ожидая ханского решения, одновременно с этим искоса поглядывая на опущенную перед собой саблю батыра, не дай боги она сейчас пойдёт в верх, чтобы тут же опуститься обратно.