Аккерман закатил глаза, поджав тонкие губы. Да, и что с того? Ответ смотрел на него с холста, понимающе улыбаясь.

— Вот и нашлась выгода, — ликующе объявил Йегер, по-прежнему сверкая улыбкой.

— Идиот, — все, что смог выдавить из себя Аккерман.

Эрен коротко рассмеялся, а затем шагнул вперед, ближе к мужчине, и неловко наклонился, оставляя на губах легкий, невесомый поцелуй. Аккерман фыркнул, а затем, схватив Эрена за грудки, поцеловал куда более уверенно. Парень ошарашенно распахнул глаза, но быстро сориентировался и по-хозяйски пристроил руки у Леви на талии, позволив увлечь себя в поцелуй. Это напоминало сон наяву, только куда более яркий и красочный. Но, если это все-таки сон, то Эрен предпочел бы никогда больше не просыпаться, а остаться вот так, сжимая в объятиях Леви и целуя его. Идеальная вечность.

========== Часть четвертая ==========

— Круто, теперь у меня в друзьях есть Пикассо, — хмыкнул Жан, вырывая из рук Эрена листок, на котором красовалось очередное построение и разметка человеческого лица. Эрен кинул злобный взгляд на Жана и сквозь зубы прошипел:

— Да пошел ты. Верни, — на лице Жана растеклась гаденькая ухмылка, и он перевернул листок, пару секунд любуясь нарисованным. Мимо проходящая пара из двух девушек с подносами в руках опасливо посмотрела на скалящихся парней и ускорила шаг, намереваясь исчезнуть из поля досягаемости как можно скорее.

— Ну точно, яркий представитель сюрреализма, — парень рассмеялся, когда Йегер резко выдернул из его рук теперь уже помятую бумагу. — Лучше бы с таким рвением лабораторки делал.

— Тебе-то какое дело? — огрызнулся Эрен, игнорируя обращенные на себя взоры посетителей кафе. — Списывать все равно не дам, пользуйся собственными мозгами. О, прости, забыл, что ты их потерял.

— Прямо как ты — свое остроумие, — парировал Жан, опускаясь напротив Эрена на лавочку. — Где Микаса?

Йегер закатил глаза, с трудом подавляя в себе желание почесать о лицо Кирштейна кулаки и напоминая себе о том, что он друг, а потому бить его не стоит, разве что только в экстренных случаях.

— Ждет Армина, — ответил он, пряча измятый тетрадный лист и карандаш в бездонные недра рюкзака и устраивая его рядом с собой. — Ну или уже идет с ним сюда, — исправился парень, заметив девушку и блондина, уверенно шагающих в их направлении.

Едва Жан увидел приближающуюся Микасу, как его губы сами собой растянулись в улыбке, а лицо приобрело мечтательное выражение. Эрен, с интересом наблюдавший за сменой настроения друга, весело фыркнул, закатывая глаза.

— Даже не надейся, она тебя слишком хорошо знает, чтобы поверить в это, — последнее слово он выделил, очертив пальцем в воздухе кривой овал, как бы обводящий сидящего напротив Кирштейна.

— Тебя забыл спросить, — сверкнул глазами в сторону Эрена парень. — С каких таких пор ты стал хорошим советчиком?

— О, Микаса, привет, — ехидно протянул Йегер, коварно ухмыляясь. — Как дела?

Девушка нахмурилась, но непонимание быстро сменилось привычной отстраненностью.

— Хорошо, — спокойно ответила она, опускаясь на лавочку возле Эрена, тем самым заставляя Жана завистливо скрипеть зубами.

— А мои дела никого не интересуют? — встрял Армин, обращая на себя внимание друзей. Он опустился рядом с Жаном, аккурат напротив Микасы, обводя компанию лукавым взглядом, но при этом выглядя обиженным. Точнее, старательно делая вид.

— Как дела? — послушно спросил Йегер, сталкиваясь глазами с понимающим взглядом Арлерта. Они оба уже давно прекрасно знали о том, что Жан без памяти влюблен в Микасу, вот только сама девушка этого либо не замечала, либо талантливо делала вид, что не замечает. Подколы касательно безнадежной любви Кирштейна давно стали обыденностью и даже сам парень с этим смирился. Но попыток обратить на себя внимание Микасы не оставил.

— Замечательно, — протянул Армин. — В отличие от тебя. На тебя профессора жалуются, знал?

— На меня? — переспросил Эрен в недоумении.

— Именно.

— Говорят, что ты все пары рисуешь и в последний раз твою лабораторку видели очень давно, — ровно произнесла Мика, но в ее тоне Эрен без труда различил неодобрение.

— Когда еще мамонты по земле ходили, — хохотнул Жан, получив тычок в бок от Армина. — А я тебе говорил, — добавил он, растянув губы в ехидной улыбке.

Йегер облокотился на стол и запустил пятерню в волосы, издав при этом такой страдальческий стон, что любой непременно обзавелся бы желанием либо помочь, либо отойти подальше, чтобы, не приведи боги, не задело, вдруг заразное.

— Ну почему в сутках так мало часов?

— Потому что кто-то слишком увлекся, — с улыбкой заметил Арлерт.

— Думаешь? — Йегер поднял на блондина глаза из-под упавшей на лицо челки.

— Скорее, видит, — ответила за него Микаса, копаясь в сумке.

— Ты за рисованием проводишь больше времени, чем за учебой, при том, что раньше считался подающим надежды студентом, а карандаш брал в руки разве что для черчения, — скучающе ответил Кирштайн, подперев щеку рукой.

— Спасибо, Жан, исчерпывающий ответ.

— Не знаю, как вы, но я пришла сюда обедать, — подала голос Мика, вставая из-за стола и, одернув одежду, четким шагом направилась к кассе, где, помимо нее, стояло еще трое. Жан проводил ее мечтательным взглядом, а затем перевел его обратно на Йегера.

— Что у тебя там за увлеченность такая сногсшибательная? — Кирштейн лукаво прищурился, тоже облокотившись на стол и придвигаясь ближе к Йегеру. Отсутствие собственной личной жизни заставляло его проявлять повышенный интерес к личной жизни друга. Тот, к сожалению, не особо баловал информацией, но в последнее время все было понятно и без слов. Вопреки надеждам Жана Эрен лишь загадочно улыбнулся, а на дне изумрудных глаз блеснули золотые искры, тут же прячась обратно.

— Знаете, я тоже хочу есть, — с полуулыбкой заявил он друзьям и направился к девушке, которая, заслышав его шаги, обернулась и легко улыбнулась.

— И сколько он еще молчать собирается, конспиратор хренов, — возмущенно вопросил Жан не пойми у кого. Любопытство его разъедало уже очень давно, а такой вот загадочный уход парня от темы каждый раз бесил. Поведение друга говорило само за себя, но очень уж хотелось узнать, из-за кого он так увлекся тем, на что раньше даже внимание не обращал.

— Дай ему время, когда захочет, сам все расскажет, — попробовал подбодрить Кирштейна Армин.

— А ты уже знаешь, кто это? — Жан с интересом посмотрел в лазурные глаза блондина, которые тот поспешил отвести.

— Скажем так, у меня есть кое-какие догадки, — туманно ответил он.

— И? — нетерпеливо поторопил парень.

— Ты будешь удивлен, — многообещающе заявил Арлерт и, увидев перекосившееся лицо друга, смеясь, подбежал к кассе к Эрену и Микасе.

***

Кисть быстро окунулась в воду и тут же угодила в краску. В стаканчике прихотливыми серо-синими узорами растворялся цвет ночного неба, смешиваясь с желтовато-белым светом фонарей. Леви на секунду замер, придирчиво осматривая холст, а затем, порывисто смешав краски на палитре, добавил несколько мазков.

С картины довольно смотрел красивый юноша с обезоруживающе искренней улыбкой и большими глазами, в которых танцевали яркие блики от уличных фонарей. Сзади растеклось высокое сапфировое небо, которое с высотой постепенно темнело, приобретая более насыщенный кобальтовый оттенок. На заднем плане нечеткой линией горизонта виднелись углы домов и темные кроны деревьев, обозначенные небрежными мазками кисти.

Аккерман окинул холст довольным взглядом, беря с тумбочки тряпку и вытирая об нее испачканные краской руки. С появлением Йегера рисовать картины стало куда проще, пусть разнообразием сюжетов они и не блистали. Но, несмотря на это, они все равно цепляли, заставляли стоять и зачарованно разглядывать изображенного на картинах парня, который внезапно открывался с иной стороны, никогда не походя на себя с другого холста.

Смит уже договорился с какими-то из своих бесчисленных знакомых, которые будут устраивать весной выставку в галерее, и целая стена будет выделена под его, Леви, картины. Был ли Аккерман счастлив данному обстоятельству? Нет, но он был весьма доволен собой, а еще выбранной моделью, которая имела все шансы стать не только ей.