А вот по ночам брюнета начали донимать кошмары. Сны были настолько реальны, что это сводило с ума. Разум играл с ним злую шутку, вытаскивая из шкафов сожаления и безжалостно швыряя их Леви прямо в лицо. Сон почти всегда был один и тот же, зато с избыточным количеством жизненных ошибок и сожалений. Будто кто-то включил перемотку, заостряя внимание именно на тех моментах, которые Аккерман с радостью вычеркнул бы из своей биографии. И в сне неизменно находилась тройка людей, с которыми было связано наибольшее количество сожалений Ривая: Фарлан, Изабель и его мать — Кушель. И, вроде как, парень уже давно смирился с мыслью о том, что их больше нет, но в глубине души все еще корил себя, что не смог спасти самое дорогое. И вот сейчас, обзаведясь призрачным шансом на счастливое будущее, сколько бы оно не длилось в перспективе, снова рискует все потерять. Мысль о собственной смерти его не угнетала. Она вообще не вызывала никаких чувств, они были давно вытравлены из души весьма неординарным способом жизни. Но ему не хотелось делать больно Ханджи или Эрену. Он умрет, и его больше ничего не будет заботить, а вот им придется жить с этой тяжелой ношей всю жизнь. Уж Леви знал. В том, что по нему будут горевать, он не сомневался. Уже нет. Да, возможно, со временем его забудут, но воспоминания все равно оставят свой отпечаток, и потеря близкого человека — не то, что хотелось бы пронести сквозь жизнь. Думать о том, что будет с ним, если умрет Ханджи или Эрен, Риваю не хотелось совершенно. Такой удар он рискует не пережить. Просто потухнет, окончательно разуверившись в окружающем мире. Пополнит ряды ходячих мертвецов. Леви запустил руку в волосы и устало прикрыл глаза. Все же одному оставаться проще.

— Леви, — внезапно раздалось хриплое ото сна где-то со стороны кровати, заставив вздрогнуть.

— Я тут, — тихо ответил он, спустя пару секунд добавив. — Спи.

— А ты?

— А я не хочу, — солгал Леви. Ему очень хотелось спать, но растревоженная душа мешала.

— Снова кошмары, — не спрашивал, констатировал факт Эрен.

Кошмары были той самой причиной, по которой они начали спать вместе. Йегеру просто надоело бегать из комнаты в комнату на крики брюнета, вытаскивая того из объятий страшных снов. А игнорировать это явление он попросту не мог. В итоге, когда они в очередной раз меняли место пребывания, парень снял всего две комнаты вместо трех. На подтрунивания Ханджи отвечал смазанными шутками, скрывая правду. Доктор спала как убитая, а потому не была осведомлена на предмет бессонниц вперемешку с кошмарами, изводившими лучшего друга, и ночных перебежек Йегера из комнаты в комнату. А потому расценила поступок Эрена, как новый шаг в их с Аккерманом отношениях. Хоть ученая и издевалась над парнями, но в душе была неимоверно рада за них обоих. Даже не обладая ее проницательностью, можно было без сомнений сказать, что эти двое не протянули бы долго, не будь у них опоры в жизни, особенно учитывая талант влипать в неприятности по самое не хочу. А теперь они есть друг у друга. Да, их отношения были довольно странными, но какая разница, если им так комфортно.

— Что-то навроде, — неопределенно отозвался брюнет. Ему сейчас лень было язвить, откровенно хотелось спать.

— Все тот же?

Аккерман промолчал. Ему не хотелось говорить парню, что во сне он видел его смерть. Вчера он не на шутку перепугал Эрена криками посреди ночи, потом долго приходя в себя. Эрену пришлось полночи успокаивать Леви поглаживаниями по спине и невесомыми поцелуями в висок. Ему хотелось узнать, что такого снилось Аккерману, что обычно сдержанный и неэмоциональный парень так кричал. Но Леви не пожелал посвятить его в эту тайну, лишь нечитаемо глядя во встревоженные изумрудные глаза. И сейчас он не хотел закрывать глаза, не хотел снова видеть эту сцену.

Не дождавшись ответа, Эрен завозился на постели и через пару секунд стало слышно, как босые ноги шлепают по полу. Леви, не поднимая головы, изучал квадраты на клетчатом пледе, которые сейчас отличались лишь степенью темноты цвета. Подойдя к брюнету, Эрен мягко отобрал край пледа и беззастенчиво скользнул под него, устраивая голову у Аккермана на коленях таким образом, чтобы получить возможность смотреть прямо в глаза. Леви немного растерялся от действий шатена, но виду не подал, не возражая против очередной игры в гляделки — их маленькая странность. С такого ракурса и под таким наклоном Эрен становился забавным, но все равно оставался чрезвычайно притягательным. Под влиянием покрова ночи, не иначе, Леви поддался внезапному порыву и склонился ниже, мягко целуя обветренные губы парня. Сердце пропустило удар. Эрен немного опешил: брюнет редко первым делал такие шаги. Почему-то ощутилась безмерная тоска и горечь, а еще — щемящая сердце нежность, о наличии которой в этом мрачном колючем парне и не догадывались. Эрен не мог объяснить нахлынувших чувств, но ему захотелось как-то оказать свою поддержку, показать, что понимает, что он рядом и готов помочь. Он осторожно, даже с некоторым благоговением провел кончиками пальцев по бледной скуле, заправил выбившуюся прядь за ухо и притянул ближе к себе за подбородок, чтобы оставить такой же нежный поцелуй на тонких губах.

— Спасибо, — прозвучало тихое, опалив горячим дыханием губы.

— За что? — изумился Эрен.

— За все, — просто ответил брюнет.

Эрен, нахмурившись, перевернулся на живот, с тревогой вглядываясь в глаза напротив. Сомнений не было, перед ним сидит именно Леви, но почему такое чувство, будто Эрен его не знает.

— У тебя все хорошо? — решил осторожно уточнить парень.

— Теперь да, — с легкой, едва заметной, но невероятно искренней улыбкой ответил брюнет, а затем легко чмокнул Эрена в кончик носа. Все было хорошо: он теперь точно знал, что чувствовал, и за что будет бороться с судьбой, немного огорчал лишь наиболее возможный исход этой борьбы и то, чем придется пожертвовать. От этого сердце противно ныло, но пока был шанс, можно наслаждаться моментом. Carpe diem.

Притянув в объятия не сопротивляющегося в основном по причине растерянности Йегера и уткнувшись носом в вихрастую макушку, Леви затих, впитывая в себя присутствие парня. Мысли отошли куда-то на задний план и впервые за несколько недель Леви почувствовал душевное равновесие. Кажется, он принял верное решение.

Так они и заснули на подоконнике в объятиях друг друга.

***

— Ханджи, нам в другую сторону, — в который раз попытался скорректировать маршрут передвижения доктора Эрен. Они уже больше часа бродили по магазинам, пытаясь затариться необходимыми вещами, но Зое то и дело заносило не туда. Отсутствие привычного ритма жизни сделало из нее еще большую чудачку. Леви отказался идти с ними, предчувствуя, видимо, подобное развитие событий, и Йегер многое отдал бы за возможность оказаться рядом с ним прямо сейчас.

После той ночи, проведенной в обнимку на подоконнике, отношения Леви и Эрена стали напоминать отношения супругов — они буквально понимали друг друга с полуслова, словно их связывали между собой невидимые нити, позволяющие лучше чувствовать любимого без всяких слов. Это приятно грело парню душу, но в то же время настораживало. С чего вдруг такие перемены в поведении? Не то чтобы Леви плохо к нему относился или не делал шагов навстречу, делал, но такие огромные и быстрые невольно заставляли напрячься. Эрен пытался убедить собственное подсознание, что лишь накручивает себя, затолкать подозрения подальше и просто наслаждаться близостью, раз уж выдается такой шанс, но нехорошие предчувствия прочно засели в подкорке жужжащей мухой. А потому Йегер старался надолго не оставлять брюнета одного, наблюдая, и, в случае чего, он обязательно сделает попытку предотвратить, хотя и не знает пока, что именно. Сейчас Эрен жалел, что оставил Аккермана одного, но, с другой стороны, оставлять Ханджи одну было куда опасней для дальнейшего выживания.

— Конечно, да, — согласилась девушка и, вопреки своим же словам, свернула в чем-то приглянувшийся отдел. Эрену же ничего не оставалось, кроме как покорно тащиться следом, умоляя небеса смилостивиться и сделать так, чтобы заряд батареи в Ханджи сдох побыстрее.