Поставив чайник на плиту, Эрен обернулся и, опершись бедрами о столешницу, с едва заметной хитринкой, затаенной на дне изумрудных глаз поинтересовался:

– Как спалось?

Леви внезапно вспомнилось, как вчера ему хотелось влепить хороший подзатыльник шатенистому засранцу. Он нахмурился и, медленно отлепившись от дверного косяка, угрожающе приблизился к парню.

Расслабленность Йегера мигом улетучилась. Эрен весь подобрался и напрягся, не сводя пристального взгляда с брюнета, стараясь не пропустить ни одного движения. Он приготовился к чему угодно: хук в челюсть, кулак в солнечное сплетение, колено в зубы – да все, на что только хватит фантазии, а человеку знакомому с Риваем открывался довольно внушительный ассортимент заготовок под любой тип сценария. Но предвидеть поступок Аккермана у Эрена все равно не получилось. Такое частенько бывает, когда человек делает нехарактерные для себя поступки, и парень в очередной раз убедился в том, что Леви, как никто другой, умеет удивлять. Брюнет схватил Йегера за грудки, притянул к себе и поцеловал.

Глаза Эрена грозились покинуть орбиты, таким удивленным он был. Но не мог не признать, что ему понравилось. Было что-то безумно притягательное в том, как всегда холодный и отстраненный Леви проявлял свою симпатию. У Эрена каждый раз от этого сердце в бешеном темпе ретировалось в пятки, а по телу разливалась приятная легкость, и казалось, что он сейчас взлетит. Эмоции зашкаливали, и было безумное желание обнимать всех и вся, не расставаясь с широкой улыбкой. И, конечно, первым в списке на обязательные обнимашки был Аккерман.

Руки сами поднялись вверх и осторожно обхватили бледное лицо, будто самое великое и хрупкое сокровище в мире. Леви не возражал и даже улыбнулся в поцелуй, крепче сжимая рубашку парня.

Отстранившись, он все так же остался стоять рядом с шатеном, руки которого плавно стекли на его талию. А потом угрожающе проговорил, глядя прямо в довольные изумрудные глаза:

– Еще раз сделаешь нечто подобное – четвертую на месте.

– Зато ты сделаешь это выспавшимся, – с улыбкой парировал Эрен, прижимая нахмурившегося Аккермана крепче к себе. Парень не так давно обнаружил, что такие обнимашки – чертовски приятное занятие, но моментов, когда можно было протянуть руки и не получить за это по шапке, было наперечет, что лишь усиливало и обостряло ощущения в момент близости.

Леви не нашел, что ответить, а потому прозвучало лишь тихое и какое-то обреченное «сопляк». Эрен подумал и решил для себя, что это означало, что парень смирился. Лицо сама собой преобразила улыбка.

Чайник позади подал признаки жизни, прямым текстом намекая, что пора бы его снять с огня. Йегер не обращал внимания, продолжая глупо улыбаться, рассматривая лицо напротив, притягивающее к себе каждой чертой, линией, изгибом, морщинкой, и лишь ему одному было известно, что он пытался там найти; а вот Леви этот звук порядком выводил из себя, не говоря уже о столь пристальном внимании к своей персоне. Шатен это заметил и, вздохнув, нехотя выпустил Аккермана из объятий, обратив свое внимание на сходящую с ума кухонную утварь. Пара минут, и на столе перед носом брюнета стоит кружка черного чая с корицей и имбирем, маня приятным ароматом.

– Кто пойдет будить Ханджи? – после очередного глотка полюбопытствовал Эрен.

– Я из-за нее вчера пропустил кражу века, а потому идут отличившиеся. Стране надо знать своих героев.

– Зато ты познакомился с таким гениальным изобретением человечества, как кровать, – не уступил Леви Эрен.

– Да, – не стал спорить брюнет, – кажется, я нашел ту единственную.

Эрен прыснул.

– На свадьбу позовешь? – сквозь смех спросил он, совершенно не обращая внимание на то, что в случае Аккермана «она» – не совсем то.

– Нет конечно, - как само собой разумеющееся выдал Леви, помешивая чай в кружке ложкой, которая приятно грела холодные пальцы, – а вдруг ты будешь препятствовать нашему счастью и испортишь замечательное единение двух сердец протестом во время приношения клятвы?

– Ну уж нет. Неужели ты думаешь, что я настолько бессердечный? Как я могу стоять на пути у истинной любви?

– А кто вас, психов, разберет. Творите всякую ерунду, а потом преспокойненько расхаживаете по комнатам с мягкими стенами. Вот уйдешь ты в свое обиталище, а я так и останусь несчастным, опозоренным без пяти минут мужем, – Леви попытался изобразить скорбь по своей загубленной жизни на лице, но у него получилось явно что-то не то, потому как и без того чуть ли не плачущий от смеха Эрен начал хрипеть, задыхаясь. Видя плачевное состояние парня, Аккерман благоразумно отвернулся, вернув на место свое постоянное выражение и переведя все внимание на кружку с дымящейся жидкостью.

– Знаешь, я о вашей паре фильм сниму, – объявил шатен, когда его немного попустило. – Это будет сенсационная работа. Драма о несчастной любви человека и кровати со счастливым концом. Или нет, психи ведь – величина непостоянная. Но она определенно будет в топе лучших.

– Корыстливый засранец, - фыркнул Леви. – Иди уже, великий режиссер, нам скоро выходить.

Эрен, все еще хихикая, отправился в нелегкий путь совершать деяние, подобное одному из двенадцати подвигов Геракла, а Леви уткнулся носом в кружку, желая скрыть непрошенную улыбку на губах. Настроение было на удивление хорошим. Утро бесспорно удалось.

***

До аэропорта ребята добрались без происшествий. То, что их преследует сам Эрвин Смит, и у него это пока очень даже неплохо получается, сейчас казалось далеким, нереальным, происходящим не с ними.

Перелет оказался долгим и изматывающим, и все с радостью и облегчением ступили на посадочную платформу, предвкушая небольшую разминку для затекших от долгого нахождения в одном положении конечностей. После короткого совещания было решено взять такси, ведь пусть сумок и было немного, но они отнюдь не были невесомыми и неосязаемыми. Да и чересчур объемные. Заночевать решили в ближайшем отеле, ведь уже завтра они будут лететь в Болгарию, после чего ребятам предстояло сделать выбор: раскошелиться и взять такси, либо же покататься на общественном транспорте с постоянными пересадками (прямые рейсы из Софии до Сандански не ходили).

Вылет был на шесть вечера, а потому ехать далеко не имело смысла. Вообще было чудом, что им удалось урвать целых три билета за сутки до вылета, правда, заплатить за срочность пришлось соответственно. Но это было незначительной ерундой, ведь появился шанс отсрочить такую нежеланную встречу со Смитом. Хотелось бы навсегда, но пока хватит и на какое-то время.

Когда с формальностями было покончено, измотанные путешествием ребята с удовольствием ввалились каждый в свой номер и полчаса никто из них не подавал признаков жизни, немного обживая свои убежища на ближайшие сутки.

Зайдя в свою комнату, Аккерман окинул пристальным взглядом каждый миллиметр номера. Он оказался небольшим, но довольно стильным. Практически все тут было белым, за исключением, разве что, ковра цвета темного дерева и таких же кровати, стола и стула. На стене красовалась картина, на которой были отображены причудливые переплетения черной и белой краски, застывшие на прозрачной стеклянной поверхности. На кровати лежал мандаринового цвета плед, такого же цвета была и обивка стула, утопающего металлическими ножками в пушистом ковре. Легкий тюль покрывал белой дымкой оконную раму, а на самих окнах находились жалюзи, на случай, если в номер заселится сова или вампир. На подоконнике красовался зеленый фикус, радостно протягивающий листья к вошедшему. Кровать размещалась слева от окна, а справа находился письменный стол со стулом. Со стороны дверного проема стоял небольшой шкаф, а на стене прямо напротив кровати висел плазменный телевизор. За дверью была миниатюрная имитация прихожей, где находилась еще одна дверь, ведущая в санузел с душевой, раковиной и унитазом.

После более тщательной ревизии Аккерман признал, что тут довольно неплохо, относительно чисто, и сутки он как-нибудь протянет.