Эрен забежал внутрь, сбитый с толку непонятными воплями. Удивленную мордаху с изумрудными глазищами в пол-лица надо было бы запечатлить и смотреть на изображение, когда становилось совсем тошно. Картина была удивительной, и дядя Аккермана смог по достоинтву оценить ее, как сторонний наблюдатель, не вовлеченный во всю эту суматоху, точнее, имеющий к ней непосредственное отношение, но не принимающий участие в творящемся беспределье и имеющий взможность смеяться над всей этой ситуацией.

Зое, едва заметила перепуганного Эрена, сменила один столбик, то бишь Ривая, на другой – Эрена. Парень так и стоял, будто врос в пол, сил ему хватило только на то, чтобы придержать девушку за талию, дабы та не сползла вниз к его ногам, да и это действие было совершено лишь благодаря условным рефлексам. Выглядела она жутко, но радость в глазах была искренней.

– Фу, очкастая, испачкала меня своими соплями. Откуда ты тут вообще взялась? – что-то никогда не меняется, например, ужасное поведение Аккермана.

– Ну, Леви, ты скотина, – всхлипывая, обиженно изрекла доктор. – Кто тебя воспитывал? Горные тролли?

– Ты перечитала своей фантастики, – поморщился тот. Сегодняшний день явно прибавит морщин на его лице.

– Не фантастика, а фэнтези, Леви, – поправил Эрен, лучезарно сверкая улыбкой, хотя находился по-прежнему в растерянном состоянии.

Ханджи изумленно посмотрела на шатена, а потом перевела сверкающий взгляд на Ривая.

– Аккерман, пожалуй, нашелся тот человек, в чьи руки я могу передать твою тушку, не переживая за ее сохранность и недоразвитость.

Брюнет открыл было рот, чтобы сообщить свое отношение ко всему этому, но ему не дали.

– Деточки, потом поговорите, сейчас же извольте выслушать план дальнейших действий, потом будете решать свои мелкие проблемы, – мужчина прошествовал мимо этой небольшой компашки и занял кресло перед небольшим деревянным журнальным столиком, оставив остальным одну кушетку грязно-бордового цвета и стул с обивкой того же цвета. Эрен с Ханджи решили, что что-то мягкое для их задниц – это то, о чем они мечтали последний час, а потому Аккерману достался стул, на который он, впрочем, не спешил садиться.

– Кенни, с какого ты решил поиграть в благородство? – смех смехом, но подозрительность и инстинкт самосохранения никто не отменял. Леви прекрасно знал, что Кенни Аккерман ничего не делает просто так, всегда должна быть причина, выгода для него, иначе он и пальцем не пошевелит.

– А как же спасение любимого племянничка? – издевательски изогнул бровь мужчина.

– Да, конечно. Кто и сколько?

– Можешь считать это услугой и просто принять помощь, – великодушно позволил Кенни, снимая шляпу и кладя ее на поверхность деревянного столика, предусмотрительно смахнув с нее перед этим пыль.

– Не люблю быть должным, тем более тебе.

– Ты ранил меня в самое сердце. По-прежнему не заботишься о чувствах других?

– С каких пор тебя волнует хоть что-то кроме денег?

– Ты прав, по-своему, но все же ты – Аккерман, нравится тебе это или нет, выбор тебе все равно никто не предоставляет.

Ривай скрестил руки на груди, исподлобья уставившись на дядю. Стальные глаза могли запросто вспороть кому-нибудь живот без помощи подручных средств, одним лишь взглядом. Эрен невольно подметил некую схожесть в повадках между Леви и Кенни: один и тот же суровый взгляд при постановке вопроса ребром, та же гордая манера себя держать, разве что Ривай был куда более сдержан в выражении эмоций и жестикуляции.

– Леви, выдохни, это я его попросила, – встряла в семейные разборки Ханджи.

– Ты… что? – обманчиво спокойным голосом поинтересовался Ривай, переведя тяжелый стальной взгляд на девушку.

– Не смей так на меня смотреть, Аккерман! Что мне оставалось делать? Я сутки прождала вас в той чертовой машине. Сутки, мать твою! А от тебя ни слуху, ни духу, – ее возмущению не было предела, и Эрену импонировало то, что она не пасовала перед жутким Риваем, а наоборот пыталась образумить, вставить мозги на место.

– И ты решила обратиться к… нему? – с особым презрением выплюнул он «нему».

– Засранец, я все еще в этой комнате, – напомнил о себе дядя.

Леви совершенно не обратил внимания на мужчину, по-прежнему не сводя глаз с раскрасневшейся от гнева Ханджи.

– Мог бы и спасибо сказать, между прочим, тебе жизнь спасли, – быстро сократив расстояние между ними, Зое ткнула пальцем Риваю в грудь.

– Лучше бы я подох.

И прежде, чем эти слова успели произнестись, прозвучал громкий шлепок. Эрен изумленно смотрел на доктора, напоминавшую сейчас разъяренную фурию, готовую разорвать на полоски любого, кто рискнет невовремя подвернуться под когтистую лапку.

Бледная щека начала стремительно краснеть, четко прорисовывая отпечаток ладони.

– Не смей так говорить, чертов эгоист. Твоя гордость и самоуверенность чуть не погубила жизнь не только тебе, но и Эрену. Он то тут при чем? Ты о ком-нибудь кроме себя любимого подумал? Кретин! А со мной бы что было? Идиота кусок, – слезы струились по щекам, затуманивая яростный взгляд ореховых глаз.

– Ханджи…

– Да пошел ты, Аккерман, – она устало опустилась на кушетку.

– Извините, что прерываю вашу мыльную оперу, но, к сожалению, времени у нас в обрез, – прозвучал спокойный голос Кенни Аккермана, сразу обративший на себя всеобщее внимание.

***

– Личный самолет? Серьезно? И это после той старой развалины, именуемой отелем еще во времена Великого потопа? – визит в «Рагако» оставил в сердце брюнета неизгладимое впечатление. Ему никто не ответил. Ханджи все еще была чертовски зла на Аккермана, а у Эрена просто не было сил что-либо говорить, все, о чем он мог думать в данный момент – хотя бы пара часов сна.

Им позволили помыться и переодеться, накормили и отвезли к частному самолету, которым владел Кенни. Леви так и не удалось выяснить, на каких правах была сделка между очкастой и его дядей, оба упорно молчали либо сворачивали с темы, из-за чего он жутко бесился, плюясь ядом в ни в чем неповинных солдат. Самолет должен был их доставить в Норвегию, а если более точно, то на Лофотенские острова. Там ежегодно было очень много туристов, так что три новых лица не должны были вызвать подозрения. Для них уже забронировали дом и сделали всевозможные приготовления, вплоть до поддельных паспортов. Оперативная работа, ничего не скажешь. Леви теперь звали Китом Шадисом, Эрен был Нилом Доуком, а Ханджи теперь называлась Фридой Райсс. По мнению шатена, имена были немного странными, но выбирал их не он, а человек, спасший его и Леви, так что привередничать не стоило.

Расположившись в самолете, каждый погрузился в собственные мысли. Частный самолет летел только до Осло, а дальше ребята должны были прибыть на аэроекспрессе непосредственно на острова. Все путешествие, включая время ожидания, должно было занять что-то около четырех-пяти часов, причем ожидание было самым длительным.

Через двадцать минут после начала воздушного путешествия Эрен уже сопел в две дырки. Леви какое-то время наблюдал за ним, а потом медленно встал и подошел к глядящей в окошко иллюминатора на вечернее небо Зое.

– Ханджи, – тихо позвал он, опускаясь на сидение рядом.

– Я все еще на тебя злюсь, Аккерман, – не поворачивая головы отозвалась девушка.

– Знаю. Я подумал и решил, что все же немного перегнул палку, – едва различимо произнес он.

Как же его бесило признавать свои ошибки, но еще больше он не любил просить прощения, вот только дружба с гиперактивной научной маньячкой была ему куда дороже собственной гордости, как бы не было сложно это признавать.

– Ты что, извиняешься? – обернувшись и тряхнув лохматым хвостом удивленно спросила девушка.

– Да, не мешай, это сложно, – отмахнулся парень, который никак не мог собраться и закончить мысль.

– То есть, ты признаешь, что был неправ, – «помогла» ему девушка, хитро сверкая ореховыми глазами.

– Грх, да, – нехотя выдавил из себя Аккерман.

– И соглашаешься с тем, что я все сделала правильно, – продолжала она.