Данное откровение Аккермана почему-то не слишком впечатляет, он вполне может представить себе кошмар преподавателей в лице Эрена Йегера. В конце концов, Эрен сам рассказал, как вел себя со своими репетиторами и какой занозой в заднице был буквально для всех.

— Я вижу, что ты обо мне думаешь. Да, искусство быть ответственным я тогда не освоил.

— Кажется, с годами ничего не изменилось, — бормочет под нос Аккерман, но парень его слышит.

— Ты удивишься, но тогда все обстояло еще паршивее, — Эрен совершенно не обижается на Ривая. Видимо, чтобы задеть его самооценку, придется очень постараться. Самоуверенный засранец. Ривай даже немного завидует. — Вся эта серьезность так раздражает, почему я просто не могу делать что хочу?

— Потому что за это мало кому платят.

«А еще потому что ты больше не ребенок, — мысленно добавляет Ривай. — И у тебя есть обязательства, нравится тебе это или нет».

— Готов поспорить, ты считаешь меня полным придурком, — хмыкает Эрен, не глядя на Ривая.

— Да, — и не думает разубеждать его мужчина. — А еще сталкером, хамом и настоящей неприятностью.

— Твоя прямолинейность заводит.

— Ах да, забыл, еще извращенцем.

— Занятный послужной список. Странно, но я ожидал большего.

— Неужели ты разочарован, что я назвал недостаточно отрицательных характеристик? — изумляется Ривай.

— Ага, среди прочего обычно присутствуют безалаберный, бессовестный, бестактный, грубый, скотина, дурак, мудак, мерзавец…

— Стоп, я понял, можешь не продолжать, — машет ладонью Аккерман, не ожидая, что ему начнут перечислять словарь. Он несколько секунд молчит, а потом, не в силах сдержать любопытство, все же спрашивает: — Разве на первом свидании человек не стремится показать себя во всей красе? Или у тебя настолько извращенное понятие о достоинствах?

— Это хитрая стратегия, — хитро улыбается Эрен. — Ты меня уже видел с далеко не лучшей моей стороны. Для тебя будет проще сразу узнать все самое страшное, ведь потом я смогу тебя снова и снова удивлять тем фактом, что на самом деле я обычный человек, а не исчадье ада, как могло показаться с первого взгляда.

— А ты так уверен, что я буду тебя терпеть до этого момента? — прищуривается Аккерман.

— Ну да, — предельно честно отвечает Эрен. — Ты же сейчас со мной в машине, разговариваешь, задаешь вопросы, не переводишь свои скрытые запасы соли и святой воды, не зачитываешь потусторонним голосом молитву изгнания, не тычешь мне в лицо серебряный крест.

— По-твоему, очевидно, мне стоило пройти ускоренные курсы экзорцизма, — фыркает Ривай.

Эрен весело смеется, и Ривай не может сдержать ответную улыбку. На душе удивительно спокойно, Аккерман не ощущает даже толики прежней скованности. Наоборот, в венах бурлит что-то легкое, почти что воздушное, дарящее такую же легкость ему самому.

— Что ты делал после того, как тебя исключили?

— Так не терпится узнать меня поближе? — Эрен красноречиво косится в сторону Ривая, надеясь смутить его своим вопросом.

— Хочу выяснить, надо ли приводить в дом экзорциста, — парирует Ривай.

— Справедливо, — смеется Эрен. — Ладно, только ради тебя, — и он подмигивает тут же закатившему глаза Риваю. Ну что за детский сад, в самом деле. — Если опустить несколько недель исключительно разгульного образа жизни, — я бы с удовольствием поделился с тобой волнительными деталями, — Эрен задумчиво чешет подбородок, — но слишком мало что помню, — то потом был грандиозный скандал с отцом. Именно после него я собрал вещички и переехал к Зику. Потом начал ходить на прослушивания, получил несколько незначительных ролей. Где-то в тот период времени каким-то чудом меня заметили режиссеры «Shop Time», и теперь я живая легенда.

Ривай фыркает на это громкое заявление, но опровергать не торопится. В конце концов, Эрен в его жизни появился именно как до безумия харизматичный ведущий с лемурьими глазами и бархатным гипнотизирующим голосом, продающий всякий китайский шерпотреб. И сразу же очаровал собой наивную сторону Ривая Аккермана, о которой на тот момент он давно уже забыл.

— В последние несколько лет занимаюсь озвучкой, — рвано оканчивает свой рассказ о пути к вершине Эрен.

— Еще пробуешься на роли?

— Нет. Не думаю, что из этого все еще может получиться нечто стоящее.

Аккерман смазанно кивает, но больше себе, чем Эрену, который, кажется, этого даже не видит.

— А что насчет тебя? Кем ты работаешь? — в ответ любопытствует Йегер. — Ты какой-нибудь писатель? Охотник за головами? Снайпер? Гробовщик?

Ривай давится воздухом от последнего предположения, потому что предыдущие лишь заставляли брови взмывать все выше и выше вверх.

— Что, мимо? — Эрен не выглядит особо расстроенным тем фактом, что не угадал ни с одним из вариантов — судя по ним, на успех он не особо-то рассчитывал.

— Не то слово. Я финансист, та самая порода людей, которую ты не так давно обозвал.

— На самом деле, это много объясняет.

— Просветишь, Шерлок?

— Просто наблюдения. Ты куда более организован, зануден и чопорен, чем все артисты, которых я встречал.

— Мне считать это комплиментом или оскорблением? — саркастично выгибает бровь Ривай.

— Фактом. Ты очень сексуален в своем занудстве.

Ривай закатывает глаза, в который раз испытывая растерянность. Йегер не перестает удивлять его, ставить в тупик своими словами и действиями, сбивать с толку. Он как никто умеет посеять смуту в душе Аккермана всего парой слов.

От сказанного Эреном в животе что-то сладко сжимается. Разум твердит, что это все тупой подкат и грубый флирт, но Ривай почему-то все равно на него ведется.

В машине повисает выжидательная тишина. Эрен, то ли из-за внезапно проснувшейся чуткости, то ли просто по удачному стечению обстоятельств решает устроить караоке-вечер в машине и, включив популярную радиостанцию, принимается подпевать Эду Ширану. Негромкий голос Эрена заполняет салон, вплетаясь дуэтом в композицию, расслабленно исполняет нотную кривую.

Одна песня сменяется второй, затем третьей… Ривай отвлекается от мыслей и невольно вслушивается, и в какой-то момент ловит себя на том, что тихонько напевает мелодию себе под нос. Накаленной желанием атмосферы больше не ощущается совсем, и Аккерман позволяет себе немного снизить бдительность.

Время от времени они перекидываются короткими, ничего не значащими фразами, а затем Эрен снова включает великого певца, по которому сцена обливается горькими слезами, и принимается за попытку достать самую высокую ноту в композиции. Иногда у него это неплохо получается, но в большинстве случаев Риваю хочется выброситься из машины. Останавливает лишь то, что добираться домой придется слишком долго и мучительно.

Ривай почти неотрывно наблюдает за быстро сменяющимся выражением лица Эрена, в особенности за движением пухлых губ. Они сами собой приковывают к себе внимание, и Аккерман ловит себя за представлением того, как эти губы ощущаются на обнаженной коже. С трудом сглатывает, обреченно понимая, что снова начинает заводиться, а ведь Йегер просто сидит рядом и даже не помышляет о поползновениях в его, Ривая, сторону.

Поездка длится вечность, но в то же время оканчивается в мгновение ока. Машина неотвратимо останавливает движение, и Эрен глушит мотор.

— Ну, вот мы и приехали. Видишь, я вернул тебя обратно, — подтрунивает над дурацкими опасениями Ривая Йегер.

— Ага, — как-то неуверенно тянет Ривай. С одной стороны, ему хочется поскорее вернуться домой и закрыться там от мира на какое-то время, но с другой, в машине так спокойно, что не хочется ее покидать.

— До встречи? — с отчаянной надеждой в голосе уточняет Эрен, глядя Риваю прямо в глаза. — Ривай?

Точнее, пытаясь, потому что сам Ривай тщательно избегает смотреть на Йегера.

— Не хочешь зайти? — спустя неуместно долгую паузу предлагает он неуверенно, словно не верит в то, что может получить положительный ответ.

Брови Йегера птицами взмывают вверх, а сам он выглядит так, словно его настигло просветление и он получил возможность пожать Будде руку.