Почему-то при созерцании чего-то настолько необъятного и непостижимого неизменно тянет на лирику, и очень сложно игнорировать это необъяснимое желание. Ривай хмыкает своим мыслям и прикрывает глаза. Под чернотой закрытых век мерцают звезды.

Внезапно он слышит шуршащий звук, а в следующее мгновение на живот что-то приземляется. Аккерман резко распахивает глаза и смотрит на теплый пуховик, лежащий на нем на манер странной безволосой зверушки.

— Твоя мама просила передать, что не хочет, чтобы ты отморозил себе… нос, — невозмутимо информирует Ривая Эрен и беззастенчиво плюхается на качель рядом с ним. Слишком близко.

Аккерман неодобрительно хмурится, но от куртки не отказывается — он действительно успел замерзнуть.

— Произвести передачу более адекватным способом, видимо, не судьба была, — ворчит в ответ, шурша материей.

— Не судьба, — быстро соглашается Эрен, выдыхая облачко пара и задирая голову вверх.

— Говнюк, — констатирует Ривай, спустя несколько секунд попыток попасть замком в ленту непослушными пальцами, и вжикает молнией. Немного ерзает, пытаясь устроиться так, чтобы и Эрена не касаться, и в поручень не упираться, в результате проигрывает, предпочитая немного потерпеть впивающийся между ребер поручень.

Эрен молчит в ответ, не торопясь опровергать данное утверждение. Так же молча он запрокидывает голову и всматривается в небесную гладь, думая о чем-то своем. Ривай неуверенно косится в сторону парня, очерчивая взглядом едва различимый профиль Эрена. Высокий лоб, прямой нос, в меру пухлые скульптурные губы… Риваю мерещится грибной вкус на них. Йегер выглядит задумчивым и бесконечно далеким. И по-особенному красивым.

Поймав себя на этой мысли, Ривай отворачивается и старается больше не смотреть в сторону Эрена. Умиротворением больше и не пахнет, Ривай снова напрягается, начиная нервничать.

— Знаешь, у тебя замечательная семья, — внезапно подает голос Эрен. Ривай хмурится и косится в сторону парня.

— Знаю.

— Они тебя очень любят.

— Да.

Он снова на какое-то время замолкает, а затем неожиданно признается.

— Когда-то я тоже безумно хотел, чтобы у нас были подобные вечера. Просто собираться всем вместе, делиться новостями, болтать ни о чем.

Ривай растерянно моргает, не зная, как стоит реагировать на подобное откровение. А потому просто молчит и ждет, что будет дальше.

— Но это желание было только у меня, — с затаенной горечью произносит Эрен и опускает взгляд на собственные переплетенные пальцы.

— А твоя семья, какая она? — интересуется Ривай, и его вопрос становится сюрпризом даже для него самого.

Он ожидает подкола, сарказма, щелчка по носу с пожеланием не лезть не в свое дело, но лишь ловит на себе немного удивленный и задумчивый взгляд Эрена.

— Тебе правда интересно? — все же уточняет он, глядя Риваю прямо в глаза.

Аккерман пожимает плечами, утыкаясь носом в ворот куртки. Он не до конца уверен в том, что ему есть хоть какое-то дело до семьи Эрена, вообще до его жизни, но ведь уже спросил.

Йегер отворачивается и несколько секунд молчит, собираясь с мыслями.

— Думаю, мою семью можно назвать притворщиками. Все они делают только то, что приносит им выгоду или тем или иным образом способствует продвижению личных интересов. Ни больше, ни меньше. Дети нужны были для поддержания социального статуса и в качестве инструмента для манипуляции общественным сознанием.

Эрен прикрывает глаза, откидывая голову на спинку качели. Старается казаться безразличным, и у него почти получается. Ривай поджимает губы — судя по всему, он оказался прав касательно своих предположений насчет детства Эрена.

— Родителей мы видели только на праздники и на мероприятиях, где наличие нас с Зиком могло быть полезным. Все оставшееся время мы были предоставлены толпе народа: частным учителям, няням, изредка — самим себе.

Ривай подозревает, что подобное должно вызвать в нем волну сочувствия, понимания и прочего дерьма, но он может думать лишь о том, как мечтал ходить в школу, но не мог, потому что заработанные мамой деньги обычно оседали в лапах мордатых кретинов, которым она вынуждена была платить за квартиру. Цены были поистине грабительскими, но другого выбора не было, так что приходилось терпеть. Иногда заработанные мамой деньги пропивали ее временные ухажеры.

— Было не так плохо, на самом деле, — ухмыляется Эрен, и Ривай чувствует фальшь. — Правда, очень скучно.

— Дай угадаю, смотреть за тобой было худшим наказанием, — хмыкает Аккерман.

— Мы с Зиком даже спорили на то, сколько продержится очередной препод.

— А говорят, дети — цветы жизни.

— Цветы и хищными бывают, — скалится в улыбке Эрен. — От отца за это, естественно, знатно влетало.

— Естественно, — эхом соглашается Ривай.

— Когда Зик стал немного старше, на него это подействовало. Он попытался соответствовать, делал все, что требовал от него отец.

— Но не ты.

— Конечно. Я делал все с точностью до наоборот, и прилетало еще и от Зика.

Ривай кивнул. Зик вспоминал об этом.

Снова повисла тишина. Вероятно, она была даже еще более неловкой, во всяком случае для Ривая — он не понимал Эрена, не понимал его мотивов, не мог контролировать ситуацию, а следовательно не мог подготовить соответствующую линию поведения и примерно прикинуть, что будет происходить дальше. И Ривай решает воспользоваться хорошим настроением и болтливостью Эрена.

— Почему ты здесь? — спрашивает тихо и поворачивается к Эрену.

Тот вскидывает брови, глядя на Аккермана в ответ.

— Меня пригласили. Ты, вообще-то, рядом стоял. Даже странно, что у тебя настолько серьезные проблемы с памятью, вроде как ты еще не настолько стар.

Ривай стиснул челюсти, но не позволил заговорить себе зубы.

— Ты мог отказаться.

— Мог.

— Так почему этого не сделал?

— Хотелось понаблюдать за тобой в милой семейной обстановке.

— Зачем?

— Это допрос? — насмешливо уточняет Эрен.

— Это увиливание от ответа? — в тон ему отзывается Ривай.

— Угадал. Настолько не доверяешь?

— Более чем, — честно отвечает Ривай. Кажется, его ответ уязвляет Эрена. — Сам виноват.

— Мне нравится твоя политика тотальной честности, — хмыкает в ответ Йегер.

— А мне не нравится твоя манера трепаться не по теме. Отвечай на вопрос.

— Хммм, это сложно, дай немного подумать, — паясничает Эрен, вовсю наслаждаясь этим разговором и собой.

— Может, еще и мозг одолжить, чтоб эта затея наверняка увенчалась успехом? — не может сдержать яда в голосе Аккерман.

Эрен смотрит с восторгом, который даже не пытается скрыть, и Ривай теряется. Он хмурится, отворачиваясь и вжимая голову в плечи, чтобы теплее было.

— У тебя хобби людям жизнь портить? — спрашивает глухо, но Эрен прекрасно его слышит.

— Ты мне интересен, — отвечает честно, озорно блестя раскосыми глазами, внимательно наблюдая за реакцией Ривая на свои слова. По соседней улице несется полицейская машина — сирена предупреждающе вопит, эхом разносясь между домами.

— Ты проявляешь интерес ко всем, кого едва не покалечил? — скептически вскидывает бровь Аккерман. Йегер выглядит немного разочарованным реакцией. Ривай внутренне фыркает — неужели он ожидал, что он сразу же падет к его ногам и будет бить челом, благодаря судьбу за снисхождение и подвернувшуюся удачу? Или начнет запинаться как придурок, узнав, что заинтересовал красавчика? Ха! Ха! И еще раз ха!

— Ты всегда такой недоверчивый? — отвечает вопросом на вопрос Эрен.

— Да, смирись.

— Тяжело тебе живется.

«Да уж не хуже, чем тебе, засранец», — хмуро думает Ривай, прожигая в Эрене взглядом дыру. К его огромному сожалению, тот оказывается огнеупорен.

— Зачем это все? Чего ты хочешь добиться?

— Думаю, тебя? — отмечая заметный даже при столь плохой видимости скептицизм Аккермана, недовольно цокает языком. — Тупой ответ, сам знаю.

— Сопливый, — и не думает возражать Ривай. — Провальная попытка флиртовать.