Ривай отпускает Эрена и не глядя проходит мимо, к своей квартире. Нервным скованным движением открывает двери и громко ими хлопает, словно бы желая окончательно отрезать себя от Эрена. Он не замечает, каким взглядом тот его провожает, как жадно скользит по ногам, задерживается на обтянутой дизайнерскими штанами крепкой заднице, как поднимается по позвоночнику до плеч и задерживается на выбритом затылке. Если бы заметил, то больше никогда бы не поворачивался бы к Эрену спиной.

Комментарий к Часть IV. Что делать, если Фортуна складывает губы бантиком?

Искренне поздравляю всех с Наступающим и от души желаю, чтобы в новом году было куда больше радостным и приятных моментов! Спасибо вам за то, что читаете мое творчество и поддерживаете меня) Буду рада услышать ваше мнение касательно главы)

========== Часть V. Колесо Фортуны не останавливается ни на миг ==========

Последующие несколько дней Ривай ходит как в воду опущенный. Дело было не только в том, что у него накрылся секс с невероятной звездой танцпола, хотя данный факт огорчал просто неимоверно. Ему, конечно, оставили номер, но Ривай считал ниже своего достоинства звонить после случившегося. Да что там, ему просто было стыдно за то, что устроил Эрен и к чему это все привело в конечном итоге.

В общем, дело было в Эрене.

Естественно, Ханджи не могла оставить без внимания тот факт, что с ее другом творится что-то непонятное, и разными хитрыми методами пыталась произвести штурм бастилии, которой выступал Ривай. Когда запас хитростей постепенно начал иссякать, Ханджи решила использовать безотказный вариант.

— Дорогой, что ты делаешь вечером? — мурлычет она, наскочив на Ривая сзади и по-хозяйски закинув руку ему на плечи.

В любой другой день за подобную выходку она бы удостоилась нескольких минут уничижительных нотаций вперемешку с отборными ругательствами и взываниями к небесам, которые наказали одного несчастного мужчину наличием в его жизни Ханджи. Ну или какой-нибудь едкой реплики, вроде: «А что, на свидание позвать хочешь?». Чего она совсем не ожидает, так это того, что Ривай — Ривай! — поднимет на нее безразличный взгляд и вопросительно вскинет бровь, безмолвно вопрошая: «Чего тебе от меня надо, женщина? Оставь меня, я мертв внутри».

— Я тут нарыла восхитительный рецепт кеты под сливочно-сырным соусом… — в серых глазах мелькает тень заинтересованности, и Зое понимает, что рыбка заглотила наживку, — и надеялась, что один безумно талантливый доморощенный повар меня порадует за мою инициативу, претворив ее в жизнь.

— Я тебе что, общественная столовая? — ворчит Ривай, тщательно изображая незаинтересованность и раздражение. Губы Ханджи растягивает широкая улыбка — уж она-то знает, что он притворяется.

— Плачу за продукты, — коварно добавляет она, лишая Аккермана самого весомого аргумента.

Ривай вздыхает, так глубоко, что Зое всерьез опасается, что он хлопнется в обморок из-за перенасыщения кислородом. Но ее опасения не подтверждаются. Аккерман, пропустив мимо себя несколько сотрудников, поворачивается к Ханджи и с видом человека, делающего другому человеку огромное одолжение размером с небольшую галактику, произносит:

— Ладно, уговорила.

***

В супермаркете, выбирая продукты, Ривай чувствует себя немного лучше. Его аномальная зацикленность на наглой заднице Эрена за несколько дней успела разъесть мозг настолько, что он опустился до доставки еды на дом. Готовить не хотелось совсем, хотелось сидеть и проклинать Эрена, который совершенно не собирался покидать его мысли, выбешивая до красных кругов перед глазами нахальной самоуверенной улыбкой. Очень красивой улыбкой. Настолько, что на луну выть хочется. И, что ты не делай, вытравить его из сознания не получается, равно как и из подсознания.

Сны были настоящим наказанием. В одном из снов Эрен сбил Ривая насмерть, так что последний отправился в ад и, какой сюрприз, снова столкнулся с Эреном, который всем там заправлял. Его рельефный торс, при одном взгляде на который любой добровольно признал бы себя грешником, плавно переходил в козлиные ноги с громко цокающими копытами, а изо лба торчали два массивных рога. Что самое странное, менее привлекательным от этого он не становился. Более экзотическим, необычным — каким угодно, но все равно безумно влекущим, манящим, обещающим невероятное плотское наслаждение. Так вот, в этом сне Ривай варился в котле, что было существенной проблемой, но куда большей проблемой было то, что он вынужден был смотреть на Эрена, будучи не в силах отвести от него взгляд. Буквально.

В другом сне Ривай бесконечно гонялся за злорадно хохочущим Эреном, пытаясь его догнать, но постоянно хватал руками воздух. Зачем он это делал, было неясно, вероятно, чтобы придушить, во всяком случае, бодрствующему Риваю хотелось думать именно так.

Был ещё сон, который пинал под зад почище любой реальности. Там Эрен был живым воплощением голубой мечты Ривая: весёлый, живой, пленительный, сводящий с ума своим бархатистым голосом, с глазами, как у лемура из Мадагаскара, которыми хотелось любоваться вечно. И вот эта дурацкая мечта Ривая стоит перед ним, и он на радостях спешит к ней, привлекает к себе и чувственно целует чётко очерченные губы… Чтобы в следующий момент Эрен его с силой отпихнул, а затем с жутким оскалом и отвращением в голосе спросил: «Ты что, педик?! Фу! Неужели я в твоём вкусе?».

Ривай мотает головой и повторно, с куда большим вниманием вчитывается в этикетку на пакетике с чипсами, который только что в тележку забросила Ханджи. Марка Риваю незнакома, и он просто обязан исправить это досадное недоразумение.

— Черт возьми, женщина, ты хоть читала, сколько дряни напичкано в этом надругательстве над кулинарным искусством? Да тут можно лабораторию для юного химика собрать, и это только из того, что написали.

— Не всем же быть такими переборчивыми, как ты, — отмахивается Ханджи, продолжая с сомнением смотреть на коробку с хлопьями, решая, брать их или не мучить тонкую натуру Ривая таким предательством. Покосившись в сторону друга, она приходит к какому-то заключению, на лице расплывается пакостная ухмылка, а потом, хмыкнув, она протягивает руку и медленно берет коробку, краем глаза наблюдая за реакцией Ривая. Тот пытается сохранять невозмутимый вид, но в глазах без труда угадывается жгучее негодование и откровенное возмущение богохульными действиями подруги.

— Знаешь, есть более простые способы покончить с собой, — словно бы невзначай сообщает Аккерман.

Ханджи, естественно, его слова игнорирует. Она тянется, чтобы забросить коробку в тележку, но Ривай хлестко бьёт её по руке, цокая языком.

— Хочешь это купить — неси в руках, — холодно ставит условие.

— Ты же помнишь, что плачу я? Значит, и музыку мне заказывать, — на эти слова Ривай скептично вскидывает бровь. — Ну же, Ривай, не будь букой, — канючит Зое. В такие моменты Аккерману кажется, что кто-то допустил серьезную ошибку и на самом деле Ханджи не больше семи лет.

Он остаётся глух к мольбам Зое, гордо разворачивается и направляет тележку в мясной отдел.

— Зараза мелкая, — ругается ему вслед Ханджи, показывая спине Аккермана язык.

— Я все слышу.

***

— Ну наконец-то, — выдыхает Ханджи, сгружая последний пакет на стол. — Какого черта ты живёшь так высоко? Неужели таким странным образом рост компенсируешь? Я где-то читала…

— Ещё слово, и ты поедешь домой. И да, не видать тебе кеты как своих ушей, — хмуро перебивает Ривай, принимаясь расставлять продукты.

— А для чего человечество зеркало изобрело, умник? Никогда не понимала этого дурацкого сравнения, — недовольно бурчит женщина, но о выматывающем путешествии на восьмой этаж больше не заикается.

Помогать Зое даже не собирается, потому что Ривай и сам отлично справится. У этого фанатика только попробуй не туда что-то положить — руки вырвет, в задницу засунет и даже не поморщится. Кроме того, кухня была его царство, и за вмешательство в процесс огребали все. Правда, не то чтобы желающих много было… Зато на кухне Ривай по-настоящему расслаблялся. Настолько, что можно было получить ответы на вопросы, за которые в обычное время Ривай, не задумываясь, послал бы в пешее эротическое без права на апелляцию. В этом и есть ее коварная задумка.