Средних лет брюнет и молодая, не больше тридцати, симпатичная крашеная блондинка пили чай и оживлённо беседовали.

Людмила Алексеевна поздоровалась и, не дожидаясь ответа, неуверенно спросила:

– Простите. Можно у вас отчёт исправить?

– С какого предприятия? – недовольно поинтересовалась симпатичная крашеная блондинка.

– ДРСУ-4.

– Четвёртая форма когда будет? – ещё с большим раздражением спросила блондинка.

– Мы сдали. Ой! Не знаю, – совсем растерялась Людмила Алексеевна.

– Она экономист, – вмешался в разговор брюнет. – Правильно я говорю? – он обратился к Людмиле Алексеевне, та закивала головой. – Четвёрку сдаёт главный механик. Проходите, – предложил он Людмиле Алексеевне, – выбирайте любой стол и работайте.

Блондинка поджала губки, отставила чашку и сказала:

– Главный механик. Экономист. Какая разница, одно же предприятие?!

– Не скажите, Женечка. Предприятие одно, но работа разная. Это как… – он задумался, блондинка с улыбкой на губах ждала продолжения. – Как гайка и болтик.

Блондинка хихикнула:

– Всё вы, Сергей Николаевич, про гайку и болтик. Гайка это гайка, а болт он и есть болт.

– Это, Женечка, с какой стороны посмотреть.

– Смотри, не смотри, всё одно, – резюмировала блондинка и предложила: – Пойдёмте лучше отравимся.

Он в нерешительности задумался. Посмотрел на Людмилу Алексеевну, она этого не видела, и сказал:

– Пожалуй, нет. Я сегодня только и делаю, что курю да чай пью. Пора и делом заняться.

Блондинка ядовито улыбнулась, косо взглянула на Людмилу Алексеевну и, виляя бёдрами, покинула кабинет.

Людмила Алексеевна разложила документы. Ошибка действительно была незначительной, но сосредоточиться мешал брюнет. Она чувствовала: её рассматривают.

Когда она всё же быстро исподлобья посмотрела на него, то сию же минуту услышала:

– Как вас зовут?

Она представилась. Он назвал своё имя и предложил:

– Не желаете чайку? Сегодня вы точно не обедали.

Людмила Алексеевна отказалась.

– Моё дело предложить, ваше дело решать, – неопределённо сказал он, взял пачку сигарет со стола, покрутил в руках, она подглядывала за ним из-под ресниц, посидел какое-то время и вышел.

Спустя несколько месяцев они встретились вновь.

На торжественном собрании, посвящённом юбилею ДРСУ-4. Пригласили много гостей, в их числе и он. Как потом оказалось, ему уже предложили должность главного инженера этого старейшего в области дорожно-строительного управления. Старейшим в области был и главный инженер предприятия. Пора на пенсию, когда тебе почти семьдесят. Это понимали все, лишь сам главный инженер не догадывался и заслуженный отдых откладывал и откладывал.

Людмила Алексеевна знакомого из управления узнала, как только он не спеша вошёл в актовый зал. Пока шло торжество, как и полагалось, он сидел в президиуме, рассмотрела его. Невысокий, молодящийся, можно дать и тридцать пять лет, и сорок, с размеренными движениями. От него исходило спокойствие и внутренняя сила, так ей тогда показалось. Лишь потом поняла: это не спокойствие и внутренняя сила, а безразличие к чужим проблемам и заботам, умелое лавирование в суетливом мире, где есть он и не более того. Осознание этого придёт, но не скоро. Пока же он понравился ей, и когда он, улыбаясь, помахал рукой, как старой знакомой, она зарделась и неуверенно ответила улыбкой и кивком головы.

Служебный роман развивался медленно и путано. То Людмила Алексеевна с радостью принимала ухаживания поклонника, то сторонилась при встрече и пугливо пробегала мимо.

Она боялась перемен и страстно жаждала.

За плечами Сергея Николаевича два кратковременных брака, с десяток продолжительных романов и любовных интрижек. Сколько? Он не считал. Женщин любил всегда и разных, поэтому умением добиваться своего обладал в полной мере. Правда, с возрастом стал чаще обращать внимание на молоденьких девушек. Но одно дело любоваться юностью и завидовать спутникам, идущим рядом, другое дело решиться на роман с женщиной в два раза моложе себя.

Людмила понравилась не сразу. Не подходила под видения «женщина для него».

«Старовата, закомплексована», – думал он, но потом, распознав её телесную неистраченность и душевную молодость, увлёкся. Когда же Людмила Алексеевна сдалась под настырными ухаживаниями и побывала у него дома, влюбился: не каждая молодая обладала таким гибким телом и шелковистой кожей.

Жениться. Не жениться. Такой вопрос не стоял. Зачем жениться, если есть всё и так. Но со старинным другом случился обширный инфаркт. Реанимация, ночные дежурства. Рядом жена заботливая, внимательная. Вот тогда Сергей Николаевич впервые и задумался: кто будет рядом, если, не дай Бог, случится беда. Страх заставил задуматься и оглядеться вокруг. Людмила на роль заботливой сиделки, причём пригодной и для других утех, подходила больше других.

Разговор с дочерью Людмила Алексеевна всё откладывала и откладывала. Сергей настаивал и почти требовал:

– Я, конечно, всё понимаю, но сколько можно? Понятно, когда мужик не хочет жениться, тут наоборот. Подумай. Вдруг мне надоест ждать. Не пугаю. Просто люблю тебя и хочу каждый день просыпаться в одной постели с любимой женщиной. Подумай. Сколько нам ещё осталось? Обещай, сегодня же переговоришь с дочерью.

В субботу Людмила Алексеевна встала пораньше, за окном зимне-весеннее снежно-дождливое утро. Неумытое после длительного отпуска солнышко выглянуло и быстро спряталось за кудрявые облака досыпать… или наводить красоту, чтобы вскорости предстать перед заждавшейся природой во всю неуёмную весеннюю мощь.

Тихий провинциальный городок, как и солнышко, не спешил просыпаться. Людмила Алексеевна любила свой город. Когда-то она безутешно плакала, узнав, что муж распределился в заштатный населённый пункт, а так хотелось остаться в Москве. Но тяжело сойдя с поезда (ждала ребёнка), вдохнула неопределённых ароматов воздух, окинула взглядом привокзальные строения в липовом убранстве и поняла: городок станет родным. Так и случилось. Доброжелательный, несуетливый и по-деревенски вежливый, где каждый житель хотя бы кивком поприветствует тебя, гостеприимно принял молодых специалистов в семью и стал домом, где жить легко и уютно.

Людмила выпила кофе, приготовила завтрак и стала ждать пробуждения дочери.

Непричёсанная, в старой короткой ночной рубашке Надя ворвалась на кухню:

– Чем так здорово пахнет? Ватрушки?! Ура, вкуснятина!

Дом наполнился шумом, смехом, плеском воды.

Геркулесовая каша съедена с мученической гримасой. Когда в руках оказалась ватрушка, Надя повеселела и, запивая «вкуснятину» молоком, стала рассказывать школьные новости. Мама вчера пришла поздно, почему-то всё чаще задерживаясь на работе, и Надя не успела рассказать: Димка Полянов пробрался в учительскую…

Людмила Алексеевна, поглощённая своими переживаниями, дочь почти не слушала.

– Надя, мне нужно поговорить с тобой, – выдавила она и не услышала своего голоса.

Надя продолжала рассказывать:

– Его застал учитель физкультуры. Представляешь. Димка обалдел. Теперь ему грозит отчисление…

Тогда Людмила Алексеевна вытолкнула из себя с силой:

– Надежда, мне нужно поговорить с тобой.

– Мам, ты чего, – Надя смотрела на мать. – Ты чего так кричишь?

– Говорю: мне нужно поговорить с тобой, а ты всё болтаешь и болтаешь, не даёшь слово вставить.

Надя опешила, мама никогда так не разговаривала, она последнее время стала другой.

– Помнишь, к нам приходил Сергей Николаевич?

Надя не ответила, выдохнула: «Да!»

– Я выхожу за него замуж.

– Замуж? Ты же старая!

Людмила Алексеевна ожидала любых слов, только не этих.

– Старая?! Значит, считаешь – я старая?! И у меня всё в прошлом? Значит, ты считаешь, я не имею права на личную жизнь? Всё только для тебя. Для меня ничего! – она выкрикивала постоянно задаваемые себе вопросы. У неё не было ответа, но появилась надежда, что кто-то ответит и освободит от сомнений.