– Это было… Я поверить не могу… – она вздохнула. – Как нам теперь найти Азуми и Дэша? Так глупо получилось – надо было условиться с ними о месте, где бы мы все встретились!

– Может, так даже лучше, – сказал Маркус. – Если бы ты назвала конкретное место, вроде игровой комнаты, Сайрус мог бы сделать его недосягаемым. Понимаешь? Ну, он мог бы каким-то образом заблокировать путь.

Поппи вздохнула:

– И что нам делать?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Конечно!

– Мы пойдем вперед, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно: его удивило, что Поппи решила посоветоваться с ним. – Помнишь, как я играл на рояле и музыка привела вас с Дэшем в актовый зал, когда вы потерялись?

Поппи непонимающе моргнула:

– Да.

– И тут то же самое. Мы будем звать их, а они, наверное, будут звать нас. Мы найдем друг друга.

– В этом есть смысл, – сказала Поппи, кивнув сама себе. Ее глаза стали тусклыми, словно она уже устала от его общества. – Только будь начеку на случай, если наткнемся на Фоксов или еще на кого-нибудь.

Они направились вперед по залитому светом коридору, удаляясь от спальни. «Дэш! Азуми! Дилан!» – кричали они.

За их спинами призрачные кулаки мистера Фокса тарабанили по двери. Слева было несколько дверей, за которыми открывались сумрачные комнаты, – от них они держались подальше.

Из глубины коридора подул теплый ветерок. Он принес с собой такую невыносимую вонь, что Маркус и Поппи остановились и зажали носы.

– Что это? – спросил Маркус.

Поппи покачала головой, сдерживая тошноту.

– Как-то раз, еще в городе, на улице прямо под окном спальни сдохла крыса, – она ткнула туда, откуда донеслось дуновение. – Это гораздо хуже.

– По-моему, меня сейчас стошнит, – просипел Маркус.

– Дыши ртом, – Поппи снова мотнула головой в сторону. – Как думаешь, откуда это?

– Разрытая могила? Канализация? Или кто-то с очень несвежим дыханием?

По мере того как они шли вперед, ветер усиливался. Свирепые порывы трепали их одежду. И вонь становилась только хуже.

В нескольких футах впереди коридор поворачивал и переходил в новый извилистый проход, уходящий обратно в глубь дома.

Несколько тусклых свечей в канделябрах освещали знакомые синие готические обои. Маркус подумал, стучит ли по-прежнему пульс в темных лозах – как те музыкальные ритмы, которые раньше звучали у него в голове. От тишины, окружавшей его теперь, ему было тошно.

– Дэш! Азуми! Дилан! – позвал он.

Маркус остановился, когда особенно сильный порыв ветра ударил его в грудь.

– Я не могу выносить этот запах. Нужно вернуться назад, – сказал он.

– Постой, – сказала Поппи, остановившись на повороте. – У меня идея.

– И мне эта идея не понравится, так?

– Законы обычного мира в Ларкспуре не действуют, правильно?

– Если ты так считаешь…

– Я имею в виду, что все, с чем мы сталкивались здесь, в каком-то смысле направляло нас, – продолжала Поппи. – Что-то не захотело, чтобы я смотрела документы в том кабинете, когда мы только пришли сюда, и начался пожар. Мы нашли дверь с гвоздями в ней и не успели понять, к чему это все, появился мальчик в маске и напал на нас. Особые будут преследовать нас, мы не подберемся к ним поближе и не сорвем с них маски.

Поппи нахмурилась:

– Если дом и все, что в нем, – это головоломки, которые создает Сайрус, тогда, возможно, решения находятся как раз там, куда труднее всего добраться.

– То есть ты думаешь, что это Сайрус не хочет, чтобы мы шли по этому коридору, – сказал Маркус. – Туда, откуда дует ветер.

– Там может быть что-то, что он хочет от нас спрятать. Возможно, даже выход.

– Но если он может двигать стены, почему он тогда просто не заблокирует проход? Может, это просто такой психологический прием? Вроде: «Не ходи туда! – Маркус прикрыл рот рукой и прошептал: – Но вообще-то… иди!».

Поппи посмотрела на него:

– Я не знаю, Маркус.

– И что, если там выход? Мы просто бросим остальных?

– Будет очень жаль, если нам придется так поступить, – Поппи снова повернулась лицом к ветру. – Скоро мы все выясним.

Ветер откинул ее волосы назад, оголив лоб. Маркус поразился, как она похожа на девочку с портрета, который они рассматривали перед тем, как Дилан сбежал. Консолида Колдуэлл – девочка из зеркала, спутница Поппи. Призрачный друг, который следовал за Поппи всю ее жизнь.

Маркус постарался подавить вдруг вспыхнувшую зависть. У него тоже был собственный тайный друг, Музыкант, который посылал ему созвучия нот, отрывки песни, которая играла у него в голове и струилась по пальцам. Все говорили, что у Маркуса талант, но он думал только о музыке, которая окружала его дни и ночи напролет. Это было до тех пор, пока он не приехал в Ларкспур и не узнал, кто такой Музыкант: его дядя Шейн, который пропал еще мальчиком и которого сочли погибшим. Песни были защитой Маркуса, но дом заставил их умолкнуть. И теперь тишина стала такой давящей, что Маркус был уверен: скоро она поглотит его.

– Ладно, – сказал он, борясь с недовольством по поводу того, что Поппи, судя по всему, опять оказалась права. Он крепко зажал нос и пошел за ней навстречу смрадному ветру.

– ОЙ-ОЙ-ОЙ! – Дэш вздрогнул от боли, когда, опираясь на плечо Азуми, попытался встать на ноги. Винтовая лестница осталась позади.

– Тебе так больно?

Дэш недовольно посмотрел на нее:

– Представь себе, я не притворяюсь!

– Просто старайся лучше, – сказала Азуми таким тоном, как будто нет ничего проще, чем не обращать внимания на покалеченную ногу.

От злости Дэш сделал еще один шаг:

– Теперь, видимо, я буду прыгать по Ларкспуру. Очень весело!

Дэш застонал, громко и протяжно, словно вместе со стоном могла утихнуть и боль в вывихнутой лодыжке.

– Ладно тебе, – сказала Азуми. – Давай отойдем куда-нибудь, где ты сможешь прийти в себя.

Дэш оглянулся на лестницу:

– Перед тем как мы уйдем, можешь заглянуть туда, под лестницу?

Азуми побледнела:

– Зачем?

– Хорошо, если еще проверишь все углы. Договорились?

Она скептически посмотрела на него, затем прислонилась к дверному косяку и шагнула назад к винтовой лестнице:

– Ты уверен, что не видел ничего…

– Нет!

– Дэш, не надо на меня бросаться.

Наверху лестницы снова послышались удары – это миссис Фокс билась в дверь.

– Извини, – сказал он, неуклюже подвинувшись. – Когда я понял, что Дилан… В общем, у меня такое чувство, что мой мозг – мой злейший враг.

Азуми пристально посмотрела на него и шагнула в темноту под лестницей. Дэш вздрогнул, представив, как из тьмы появляются две руки и тянутся к горлу Азуми.

– Всего лишь хлопья пыли, – сказала Азуми, выйдя из мрака.

– Хорошо, – сказал Дэш, хотя неприятное чувство в груди никуда не ушло. – Ладно. Спасибо.

Они завернули за угол и медленно пошли дальше по коридору. Теперь Дилана звала Азуми.

«Это все ненастоящее, – думал Дэш. – Это все сон. Дилан жив. Я, должно быть, уснул где-то, в какой-то иной реальности».

Ступив на больную ногу, Дэш заскрипел зубами, чтобы не закричать.

Когда не знаешь, спишь ты или нет, боль – лучшее доказательство реальности происходящего.

– Дилан! – закричал Дэш.

– Смотри, скамейка! – Азуми указала на открытую дверь, за которой располагался зал, залитый янтарным светом, проходившим сквозь стеклянные стены. В окружении пышной растительности, разросшейся на удобренной земле, стояла причудливая железная скамеечка. Дэш и Азуми вышли к теплице.

– Пойдем. Там ты сможешь отдохнуть.

Они зашли в стеклянный зал. Дэш сел и застонал, Азуми шагнула в сторону.

– Ты куда? – спросил он.

– Хочу осмотреться. Если мне удастся найти остальных, я приведу их сюда.

– Ни за что! – Дэш покачал головой и попытался встать, но пошатнулся от боли.

– Будет быстрее, если я пойду одна, – Азуми наклонилась, и их глаза оказались на одном уровне. – Не волнуйся. Никто не уйдет из этого дома без тебя. Я обещаю.