– Девки, давайте какое-нибудь старье послушаем? А то тухло как-то.

– Когда мне было лет четырнадцать, я любила «Pussycat Dolls».

– О-о-о! Врубай погромче, это то, что надо.

Пританцовывая, заботливая соседка нанесла на волосы Фаины масло и укутала их в полиэтиленовую шапочку. Вино в бокале как раз закончилось, а на лицах у всех красовалось что-то по цвету похожее на скорлупу перепелиных яиц.

Лиза обещала, что при смывании скраба через двадцать минут они не узнают своей кожи. Фаине было все равно. Ее заботило лишь то, что не вышло растянуть вино на весь вечер. Но она поклялась себе, что больше не выпьет ни капли этой чудесной темно-красной жидкости с терпким послевкусием на языке.

Вскоре и остальные начали танцевать, смеяться без причины и кидаться подушками. Лиза опрокинула пустую бутылку, та разбилась где-то за креслом с тяжелым глухим звуком, но на это не обратили внимания.

Потом Наташа предложила всем взвеситься – тоже традиционное занятие вечера пятницы. Узнать, сколько ты набрал или скинул за неделю. Каждая из девушек хорошо знала не только свой вес, но и вес соседки. Поэтому, когда Фаина встала на прибор, Даша с восхищением сказала:

– Ого, минус три килограмма за неделю, ну ты молодец. На диете сидишь?

– Нет.

Фаина не худела последние лет пять, без труда держась в одном и том же весе. Поэтому столь быстрое изменение показалось зловещим. Потом она вспомнила, что среди основных симптомов сахарного диабета значилось резкое снижение веса… Это испортило ей настроение. Гадко было осознавать, что независимо от тебя все это время внутри организма происходят процессы, медленно, но верно ведущие к летальному исходу.

Больше не хотелось слушать веселое щебетание девушек, которые не замечали своего счастья – счастья быть здоровыми. Сославшись на плохое самочувствие, Фаина отправилась в душ – смывать масло с волос, а затем к себе.

Соседки не заподозрили ничего особенного. Они давно знали Фаину – как часто у нее меняется настроение, как она молчалива и как порой непредсказуема. Только Даше пришло в голову, что это похудение как-то связано с жаждой, на которую Фаина жаловалась в последнее время.

Стоило угрюмой девушке удалиться, подвыпившая компания снова принялась обсуждать новенького из 405-ой. Этим же они развлекали себя и до того, как позвали на посиделки Фаину. При ней им не хотелось говорить о симпатичном молодом мужчине, который заселился на этаж в начале недели и не горел желанием с кем-либо знакомиться.

Хорошо зная индифферентное отношение Фаи к изменениям, которые не касались ее лично, соседки не собирались делиться с ней своими соображениями на счет нового персонажа – это не имело смысла. Даша помнила ее реакцию в день заселения новенького. Абсолютное безразличие. Толстая броня и ни одной искорки в глазах. В этом вся Фаина. Ей всегда все равно, лишь бы ее не трогали. Казалось, не было в мире такого события, которое могло бы разрушить ее апатию.

Вернувшись в свою комнату, девушка взялась за фен. Процесс был длительным и утомляющим. Полностью просушить столько волос обычно занимало не менее часа. А если лечь спать с влажной головой, наутро ожидают мигрень, заложенный нос и першение в горле.

Волосы были единственной отличительной чертой Фаины. Больше в ее внешности не было ничего выдающегося. Излишне пышная и густая шевелюра часто электризовалась, придавая ей сходство с ведьмой. Волос было так много, что добраться до кожи головы составляло сложность. Они отяжеляли череп, и казалось, будто хотят плотно овить шею, закупорить глаза и рот, задушить.

Покончив с феном, Фаина завалилась на кровать и быстро отключилась. Этот день вымотал ее до нитки. Перед сном девушка решила: может, она и несчастна, но думать об этом ей некогда.

«Впрочем, в этой земной жизни нет ничего абсолютно счастливого. Счастливое обыкновенно носит отраву в себе самом или же отравляется чем-нибудь извне».

Антон Павлович Чехов – «Злой мальчик»

Фаина неважно себя чувствовала. Либо снова подскочил сахар, либо что-то с давлением. Едва тебе переваливает за двадцать, сложно разобрать, каким именно щупальцем смерть присосалась на этот раз.

Голова кружилась, глазные яблоки пухли, во рту пересыхало, хотя желудок уже разрывало от выпитой воды. С ориентацией в пространстве все было паршиво, как никогда. Двери уплывали куда-то прямо перед глазами, ручки и парапеты возникали в ином месте, нежели то, к которому тянулись пальцы.

Омыв лицо и окинув себя строгим взором в зеркало, Фаина вернулась на рабочее место. Избегая настороженных взглядов коллег, она пошарила в сумке, умоляя мироздание подкинуть ей хоть парочку из тех таблеток, что удалось купить по совету врача, накопив немного денег.

Чуда не случилось. Если ты не заботишься о том, чтобы носить с собой какую-либо вещь, она не появится сама по себе. Когда-нибудь халатность сведет ее в могилу, но явно не сегодня. Сегодня не в планах умирать. Девушка поднялась и направилась прямо в застекленный светлый кабинет.

– Фаина? Ты чего это?..

Степа нашел для нее анальгин, парацетамол и эналаприл. Неизвестно, где он их достал среди рабочего дня – Фаина снова уходила в уборную, подальше от глаз, чтобы можно было побыть слабой. Наверное, пока ее не было, Степа побегал по офису, либо в его кабинете хранилась личная аптечка.

Девушка посмотрела на крошечные белые пуговицы на протянутой ладони условного начальника и изъявила сомнение в том, что все это следует принять одновременно. Но Степа был уверен в этом, он видел такое по телевизору, его прабабка лечилась так от мигрени… Все же он убедил Фаину.

Таблетки неохотно опустились по пищеводу, оставляя за собой ужасное царапающее ощущение, словно застряли, едва преодолев гортань. Девушке стало лучше, но ненадолго. Это было неправильное лекарство, никак не связанное с ее болезнью. Оно могло помочь только как плацебо.

Степе пришлось отпустить ее домой, когда она вновь явилась в его кабинет спустя четверть часа. Вялая, с мутными глазами, Фаина цеплялась за дверные косяки и не рисковала отходить далеко от стен, чтобы в случае чего успеть облокотиться. Молодой начальник вызвал ей такси и приказал Диме из отдела кадров проводить девушку до машины, ведь он и так после обеда «мается ерундой». Фаина была слишком слаба, чтобы отпираться.

На заднем сидении она сразу же приняла горизонтальное положение, не спрашивая мнения водителя. Шофер угрюмо глянул на нее в продолговатое зеркало, изрезавшее его лицо до полоски глаз и темных, почти сросшихся бровей, но ничего не сказал. И хорошо. Порой молчание – лучший выбор, который может предоставить нам судьба. Лежа было получше. Лежа всегда было лучше, какое бы дерьмо ни происходило. И неважно, что на поворотах голову вдавливало в дверь. Фаина почти не ощущала этого.

– Приехали.

– А?..

Она сама не заметила, как стала проваливаться словно в большой холодный сугроб, от которого все тело цепенеет. Наверное, то же самое чувствуют полярники, пока снежный буран баюкает их где-нибудь вдали от цивилизации.

– Девушка, вам плохо?

– Все… все в норме, – пришлось подняться: сначала на локтях, затем и полностью, цепляясь за переднее сидение. Фаина мысленно сравнила себя с Беатрикс Киддо1, когда у той отказали ноги после комы.

– Может, вас провести? – таксист нахмурился. Все это ему не нравилось.

– Не стоит. Держите, – девушка протянула заранее приготовленную и изрядно помятую купюру. – Не надо сдачи.

По правде говоря, она и не помнила, какую сумму ей называли в начале поездки. Надеялась, в ее положении это простительно. Слова расплывались сами по себе, непослушно покидая рот. Словно водяные капли, падающие на раскаленный асфальт. Девушка с усилием выдавила наружу тугую дверь иномарки и вытолкнула себя следом. Колени подрагивали.