После угощений на корпоративе котлеты выглядели смешно… но неожиданно Веста почувствовала сильный голод и с удовольствием съела целых две штуки под умиленным взглядом мамы. И незаметно для себя самой пересказала, как у нее хотели выцыганить билеты в Египет.

Мама погладила по голове, папа покряхтел.

И задал самый страшный вопрос:

— Так ты с кем летишь-то?

Веста усиленно зашуршала пакетиком с печеньем, делая вид, что не расслышала из-за этого вопрос. Но папа задал его погромче, и увильнуть не было никакой возможности.

— Не знаю, — проворчала она, прячась на огромной чашкой с чаем.

— Неужели никого нет? — всплеснула руками мама. — Ты же наша красавица, у тебя наверняка куча поклонников!

— Я помню, ружье как раз на твое пятнадцатилетие купил… — мечтательно сказал папа.

— Это ружье на уток, — напомнила Веста.

— Тем обиднее получить из него дробью в жопу! — хохотнул он.

Мама шлепнула его по плечу, а он поймал ее руку и поцеловал.

Они задержались взглядом друг на друге, словно на несколько мгновений оказавшись только вдвоем в пустоте — и никого вокруг.

Веста в детстве была уверена, что ее тоже ждет такая любовь как у мамы с папой. Но годы шли, и она все чаще понимала, что это как сорвать джек-пот в лотерею. Впрочем, лотерейные билеты она тоже иногда покупала.

— Ну что ты, доченька? Неужели никого-никого на примете? — первой очнулась мама. — А помнишь Колю из второго подъезда? Ты ему в детстве так нравилась, что он оборвал у бабушки Нади весь крыжовник, даже зеленый и притащил тебе. Хозяйственный парень!

Веста помнила. После этого они с Колей целовались в деревянном домике на детской площалке. От незрелого крыжовника у него постоянно текли слюни, и губы были противно мокрыми. Первый поцелуй Весте не понравился.

От колиных поцелуев ее мысли скакнули к поцелуям психолога. Огненным, жгучим, вызывавшим жажду — хотелось целоваться еще и еще.

Она никогда не думала, что только от поцелуев может кружиться голова.

— А Денис из дома за гаражами? Хочешь, у тети Тани узнаю его телефон? — не унималась мама.

Денис был огромным и мускулистым. Главным хулиганом двора. В то лето, когда Веста заканчивала школу, у ее двери каждый день появлялся букет бордовых роз. Сам Денис с трудом закончил девять классов и ушел работать на рынок.

Увы — Веста сходила с ним на одно свидание и поняла, что роз слишком мало для общности интересов. Хотелось обсудить хотя бы одну книжку или сериал. Но Денис мог рассказывать только о разборках, кто будет какую часть рынка крышевать.

А вот у психолога… он ведь предлагал посмотреть на его диплом? И рассказал про ее имя. Она и так, конечно, знала, откуда оно — хотя родители как-то признались, что назвали ее Вестой, потому что им очень понравилась кличка соседского пуделя. Но он знал такой не самый распространенный факт про римскую богиню! Он был очень умным…

Мама посмотрела на Весту и ее отсутствие энтузиазма по поводу женихов и мягко намекнула:

— Леночка, подружка твоя по играм в «дочки-матери», помнишь? Второго уже носит! Эх, понянчить бы малыша…

Мама всегда очень тонко намекала.

— Так позвонить? — уточнила она. — А еще у нас на работе есть мальчик-компьютерщик, такой красавец! Глаза зеленющие! Сама бы загуляла!

Папа шутливо погрозил ей кулаком, а мама расхохоталась.

— Раз такой красивый, наверняка не один, — попыталась отмазаться Веста.

Не тут-то было.

— Ну что ты! — мама замахала руками. — Он все время в одной футболке и на обед питается дошираком, явно нет женской руки! Никто о бедняжке не заботится!

Веста вспомнила психолога, от которого пахло тонким запахом дыма и восточных пряностей. И его дом, в котором все, до последней безделушки, было подобрано с отменным вкусом. И даже свет регулировался удобно — прямо рядом с диваном…

Но женской руки там не чувствовалось. Умеют же некоторые заботиться о себе сами, как взрослые люди?

— Мам… — Веста мягко улыбнулась, отодвигая чашку и накрывая ее ладонью, когда мама попыталась долить еще чаю. — Я справлюсь сама, честно.

— А как же твоя аэрофобия? — задал отец второй страшный вопрос. — Лететь же скоро? Во вторник, да?

Как же…

Эта попытка избавиться от фобии была последней. Больше способов не осталось.

И Весте и впрямь было печально, что полетит она все-таки одна и справляться будет сама. Она еще не знала — как. Рисковать попасть в черный список еще одной авиакомпании и напиться?

Веста вдруг задумалась. Она ведь шла к психологу с намерением вылечиться шоковой телесной терапией. Она и получила. Шоковую. Телесную.

А вдруг помогло?!

Всякие чудеса бывают — ведь человеческая психика до конца не изучена. Как бы проверить?

Она полезла в карман за телефоном и с удивлением посмотрела на его черный экран. Разрядился.

Хотя толку от него? Телефона психолога она тоже не знает. Даже имени не знает!

И как бы ей ни хотелось, но…

Она понимала, что скучает по этому наглецу, однако ни за что и никогда не вернется в его квартиру. А ему ее и вовсе никак не найти. Не одна же она Веста во всей Москве…

Мама постелила ей в большой комнате, где в полутьме мерцала разноцветными огоньками старенькая пластиковая елка. Хотела выдернуть гирлянду из розетки, но Веста попросила оставить.

— Так красивее. Как в сказке.

Мама погладила ее по голове и ушла с папой спать.

А Веста подошла к облезлой старушке-елке, которую помнила еще со своего детства и, улыбаясь, качнула колокольчик, который коротко и стеклянно звякнул в ответ. Погладила по гребешку деревянного петуха, которому лично отгрызла хвост, когда ей было десять.

Вспомнила, как однажды уронила этот алый шарик и как зашлось ужасом сердце, пока он летел вниз… но мягкий ворс ковра чудом его спас.

Она легла на диван так, чтобы засыпать, глядя на огоньки, обещающие настоящее чудо.

Но сон не шел — в тишине ночи вдруг из памяти стали всплывать подробности сегодняшнего вечера. Теплый взгляд темных глаз, нежные руки, кипящие мысли, взмывающие вихрем от каждого касания. Все казалось таким правильным в тот момент… и вдруг раскололось, как упавший на паркет елочный шарик. Остались только колкие осколки с зеркальной сердцевинкой.

Но еще хуже стало, когда она сбежала…

Он ведь сам удивился, увидев деньги, теперь Веста вспомнила это четко. Не меньше, чем удивилась она. А уж когда приперся этот… эта… в платье! Тоже Веста!

Неужели ее психолог с теплыми глазами ждал этого огромного мужика? Но зачем тогда он целовал Весту?

Все на свете перепуталось, а она убежала, даже не разобравшись. И теперь сердечко болезненно ныло от ощущения неправильности происходящего…

За ночь Веста будто набралась сил от мерцающих елочных огней.

Да, с ней случилось чудо — она выиграла тур в Египет. Но кто сказал, что она выиграла его для себя? Судьба ей намекнула на это, когда она даже не попала туда, где ее должны были вылечить от аэрофобии.

Значит… Веста пила утренний кофе, стоя у окна кухни, смотрела на маму с папой, которые вяло ворчали, поедая овсянку, а сама думала — вот они удивятся, когда я вручу им путевку и скажу, что это будет их второй медовый месяц!

А она… Жизнь впереди долгая. Успеет еще и на пирамиды посмотреть, и по пустыне поездить.

Отставив чашку на подоконник, Веста решительно повернулась…

И застыла, поймав до странности знакомое движение — там, за окном.

У подъезда стоял мужчина, лица его было отсюда не видно, но то, как он потер щеку ладонью, пронзило ее огненной стрелой — и снова заныло сердце.

Не может быть. Не может же?

Нет?

Нет?

— Мам, пап… я ненадолго! — бросила она, мгновенно закутываясь в куртку.

— Куда?! — взвилась мама.

— За молоком! — крикнула Веста в уже захлопнувшуюся дверь.

— Но…

Мама перевела взгляд на полный пакет молока, который дочь только пять минут назад сама достала из холодильника.

Веста всегда завидовала героиням романтических фильмов. Они были такие смелые: первыми признавались в любви, бежали к мужчине, крича через весь аэропорт, чтобы он не улетал, даже звонили женам возлюбленных. Как будто они были так уверены в себе, абсолютно убеждены, что он ответит взаимностью, что он тоже влюблен, что они — они сами — стоят его любви!