Мальцев демонстративно вытер руку о штанину, взял бумагу, прочитал ее…
— Никак невозможно, господин полковник. Особняк Драбицына находится под охраной СО, в нем производятся следственные действия.
— По какому делу?
— По исчезновению графа Драбицына и его семьи, предположительно похищенного неустановленными лицами.
— У меня приказ…
— У меня тоже, полковник, — прервал его Мальцев. — Если хотите, можете хренами с моим начальством меряться, и между нами девочками, у моего хрен длиннее. И пока я не получу другого приказа от своего непосредственного начальства, мне ничего не останется как в рамках защиты следственной группы открыть огонь на поражение.
— Вы станете стрелять в своих же? — Усольцев вперил взгляд в полковника.
— Я стану стрелять в любого, кто попытается проникнуть на место проведения следственных действий. Протокол вы знаете. Так что катитесь отсюда, господа, пока я не разозлился. Сами понимаете, кто вы, а кто СО, и кто его начальник. Я не буду указывать, куда вам засунуть вашу бумажку, это сделает ваше начальство. И вообще, вы прервали мой завтрак.
И дверь особняка Драбицына захлопнулась перед носом обалдевшего от такого поворота событий Усольцева.
— Прикажете атаковать, господин полковник? — спросил его командир группы спецназа.
— Нет, конечно, вы что обалдели? — сорвал зло на командире Усольцев. — Уходим!
Пышущий яростью Усольцев пошел к машине, не заметив, как переглянулись спецназовцы, а их командир облегченно вздохнул. Умирать не хотелось никому, ну а Драбицына они хорошо знали, любили и уважали, и, если бы не этот идиотский приказ, никогда и ничего не сделали бы ему во вред.
Вацлав Тадеушевич Вильчицкий, некоронованный золотой король Российской Империи, довольно мурлыкал себе под нос забытую мелодию. Цифры на экране впечатляли — ему принадлежало сорок восемь процентов рынка золота Империи, если судить по статистике. Не говоря уже о других драгоценных и редкоземельных металлах. Запущенный год назад новый ГОК еще не окупил себя, но уже начал работать на полную мощность, еще через пару-тройку лет он выйдет в ноль, а затем и начнет приносить прибыль. Да, за последнее время он все больше укреплял свои позиции благодаря тому, что получил активы Ропотовых и других мятежных кланов, государь отдал ему в концессию выморочное имущество бунтовщиков в благодарность за верность короне. Причем Вильчицкий действительно был верен государю и Империи по зову сердца, а не потому, что это было выгодно. Три года назад он стал на сторону государя тогда, когда казалось уже, что их дело проиграно. Но вера и верность клана, как и многих других имперцев, помогли сломать планы бунтовщиков.
Вильчицкий покосился на полку. Да, конечно, «Андрюши» ему не дали, статут не позволял. Но «стасика» второй степени и грамоту о присвоении Общеимперского почетного потомственного гражданства ему лично вручил сам император, об этом позаботился Драбицын, который сам получил орден с девизом «За веру и верность». А там черт не шутит, может и пожалуют потомственное дворянство. Почему бы и нет? А то у сына компания сплошь из князей да графьев, как шутил над младшим Вильчицкий. Да и графиня Муромцева-младшая кажется всерьез решила оженить на себе Яна, отличная партия. А если, точнее, когда клан Муромцевых породнится с кланом Вильчицких… Открывающиеся перспективы просто головокружительные. Конечно до старых кланов вроде тех же Воронцовых или Голицыных им далеко, но все равно, объединение кланов даст им просто революционный рывок вперед.
— Вацлав Тадеушевич, к вам граф Полозов!
— Проси, — сморщился как от кисляка Вильчицкий.
Фамилия говорящая, действительно скользкий и пронырливый, вечно виляющий как уж или полоз, графом он стал видимо по какому-то недоразумению матушки Екатерины. Бывший мелкопоместный дворянчик, теперь владелец компании по грузовым авиаперевозкам, все время пытался окучивать Вильчицкого на предмет оказания услуг. Тот пробил Полозова по своим каналам, и решил, что не стоит с ним связываться. Понятно, что дешево, но слишком уж сердито — за последние три года две авиакатастрофы, почти ополовинившие парк компании, причем все якобы по вине экипажей, хотя Вильчицкому намекнули, что на самом деле самолеты просто рассыпаются в воздухе от некачественного техобслуживания. Ну если бы даже и по вине экипажей — а кто из нормальных пилотов пойдет туда, где число взлетов превышает число посадок? Только самые отчаянные, которым терять нечего. Уж лучше заплатить дороже тому же Муромцеву, но зато с гарантией получить груз в точке назначения, удивительно, но его транспортная авиация за последние десять лет не потеряла ни одного борта. А учитывая стоимость грузов, которые перебрасывал Вильчицкий на север… Да, застраховано, но те же воронцовские машины и агрегаты, зачастую выполненные в единственном экземпляре, нужны здесь и сейчас, а не страховые выплаты. Время — деньги. А в его кругах — огромные. С чем, интересно, пожаловал граф на этот раз, неужели не понял простого русского слова «нет»?
— Здравствуйте, Ваше Сиятельство! — привстал из-за стола Вацлав, нацепив дежурную улыбку в шестьдесят четыре зуба, но руки для пожатия протягивать не стал, да и не положено, руку должен первым протянуть граф, как вышестоящий.
— Здравствуйте, господин Вильчицкий, — сухо ответил граф. — Я присяду?
— Да, конечно, Ваше Сиятельство! — с показным радушием ответил Вильчицкий.
После нескольких ни к чему не обязывающих фраз, граф решил взять быка за рога.
— А Драбицын к вам ни с какими просьбами не обращался? Не бронировал борт?
Ну это уже наглость, подумал Вильчицкий. Ты кто такой, чтобы об этом спрашивать? Совсем нюх со своим хозяином потерял?
— Не могу сказать, Ваше Сиятельство, — ответил Вильчицкий, что в переводе звучало «а тебя колышет»? — Сами понимаете, коммерческая тайна.
— Ну, когда это знать нужно тем, кто наверху, всегда проще спросить напрямую, чем запрашивать транспортную прокуратуру, не так ли? — злорадно оскалился граф.
Наверху? Радзиловскому, что ли? Вильчицкому тут нашептали на ушко, что тот уже хромая утка. Да и сам Вацлав к этой мрази почтения не питал, памятуя его интриги и результат дворцовых разборок. В конце концов, с Драбицыным они были в очень хороших отношениях, не то, чтобы прямо дружеских, но близко к этому, к тому же их дети дружили. А графу он был многим обязан.
— Тем, кому это нужно, знают. Если у вас есть допуск и возможности, выясняйте через официальные каналы.
Граф тем не менее не уходил, а смотрел на Вильчицкого, легонько покачивая ногой.
— Не забывайте, что сейчас Драбицын объявлен в розыск СБ, пока как свидетель, а те, кто ему помогает, совершают государственное преступление. Ну а как ваш сын? Может он что-то знает?
— Сына не трогай, — сказал Вильчицкий с угрозой.
— Так я и не трогаю. Может, сами его спросите?
Кулаки Вильчицкого непроизвольно сжались. Ах ты, сука! Это уже неприкрытая угроза его семье? Был бы ты моего круга, я бы уже набил тебе морду, подумал Вацлав. Он нажал кнопку на столе.
— Иннокентий, господин граф уже уходит, — сказал Вацлав. — Проводи его, пожалуйста.
— И все же, я бы на вашем месте хорошо подумал, господин Вильчицкий. Это может отразиться на интересах вашего клана, — сказал граф, подымаясь с кресла.
Как же хочется послать тебя матом, подумал Вацлав.
— Иннокентий, если господин граф будет упорствовать, спусти его, пожалуйста, с лестницы.
— Вы об этом еще пожалеете, — и граф, аккуратно теснимый Иннокентием, вышел из кабинета Вильчицкого.
— В гробу я тебя видел, урод, — громко сказал Вацлав, как только за графом закрылась дверь.
Предупреждение озвучено, даже уже не предупреждение, а недвусмысленная угроза. Вацлав снял трубку телефона — надо принять меры. Сначала позвонить начальнику своей СБ, а потом и Муромцеву. Похоже, разворачивается нешуточная борьба за власть, а в ней все средства хороши.
