— Сеньор Хуарес? — подбежал к нему полицейский в темно-синей форме.

— Да, это я.

— Инспектор хефе Гонзалес, — отдал приветствие, поднеся ладонь к козырьку фуражки, потом ответил на рукопожатие протянутой руки Хуареса.

Прямо на летном поле была выстроена целая кавалькада — две патрульные черно-белые машины трассового сопровождения с надписью «Полисия Федераль», черный с затонированными стеклами микроавтобус и джип спецподразделения Федеральной Полиции GOPES.

— Пройдемте в автобус, — Гонзалес махнул рукой столпившимся у «Лирджета» членам оперативной группы.

Хуарес пожал плечами, и двинулся за ним.

Они погрузились в микроавтобус, и кавалькада двинулась в путь.

— Мы отправляемся на военную базу? — спросил Хуарес.

— Нет, сеньор. Сначала в управление полиции, а потом вас разместят в старой тюрьме.

— Тюрьме? — удивленно спрсил Хуарес. — С какой стороны решетки?

— Поверьте, сеньор, лучшего и безопасного места для оперативного штаба не найти. Сейчас там расквартирован спецназ, — прижал ладонь к груди Гонзалес.

Хуарес через тонированные стекла наблюдал за улицами. Все так же, как он слышал из рассказов старшего поколения — все те же облупленные дома, голозадые дети на улицах…

Неожиданно колонна остановилась.

— Что там такое? — спросил Гонзалес в уоки-токи, висевший на груди.

— Небольшое препятствие, сейчас уберем.

— Странно. Обычно перед нами должны разбегаться, хотя мы не колумбийцы, которые превентивно отстреливают в фавелах любого подозрительного.

— И что? — заинтересовался Хуарес.

— Ну их иногда пытаются привлечь за браконьерство, — захохотал Гонзалес.

Хуарес поморщился грубой полицейской шутке. Хотя это правда, он уже где-то краем уха слышал что-то подобное. Ну колумбийцы еще те. Их можно частично понять, там в стране творится полный беспредел.

Алонсо лежал на горячей крыше уже битый час, накрыв старый русский гранатомет, который был прост, дешев и доступен во всем мире. Граната уже в стволе, подготовлена к выстрелу.

Вот те, кого он так ждал — черно-белые машины Полисия Федераль, с включенными проблесковыми маячками. Обыватели испуганно жались по тротуарам к домам — никто не знает, что у полицейских, тем более таких, может быть на уме. Алонсо взял шайтан-трубу, нажал кнопку предохранителя, и взвел курок. Встав на одно колено, он поймал в прицел микроавтобус, и нажал на спуск. Пригнувшись за парапетом, он спрятался от стеганувшей по домам ударной волны и осколков, летящих во всех направлениях. Ну а теперь бросить трубу на крышу, и бежать, бежать со всей мочи, пока мусора не опомнились и не устроили облаву.

— Я полагаю, что вам пора переходить на нелегальное положение, — Радогорцев проводил Драбицына к машине. Шло уже утро, и в поместье Радзиловского было не протолкнуться от спецназа службы охраны. Связь вам обеспечат на нашей конспиративной квартире, куда вас отвезут.

— Жена и дочь?

— Лучше в другое место, — покачал головой Козьма. — Если квартира скомпрометирована, то… Да и вообще, там им быть не надо, это не крепость.

— Хорошо, — граф пожал руку Козьме. — Спасибо.

Козьма только хмыкнул, дождался пока дверь джипа закрылась за графом и хлопнул по крыше машины.

Драбицын отрабатывал этот вариант много раз, просчитывая все риски, стараясь учесть все до мелочей. Сначала — позвонить домой, чтобы собирались, потом своей охране, чтобы обеспечили безопасность эвакуации, ну а потом… Есть такое место, где никто и никогда не посмеет тронуть гостей хозяина, и окажет вооруженное сопротивление даже армии и СБ, защищая их ценой своей жизни.

Через час водитель машины графа свернул в условленное место. Пока ждали, граф весь извелся, не находя себе места — всякое могло случиться, да даже в эту ночь.

Когда показались фары машины графа, он наконец-то смог вздохнуть спокойно.

— Что, так надо? — спросила жена, вытаскивая сонную Сонечку из машины.

— Да, так надо, — твердо сказал граф.

— Хорошо, — спокойно отозвалась жена. В конце концов, он знала, за кого выходила замуж и была готова к любым неприятностям.

— Слежка была? — спросил граф у водителя.

— Была.

— И?

— Маленькое ДТП, как и учили. Теперь будут разбираться кто был в машине, когда ее смял грузовик.

— Молодцы. Спасибо за все!

— Рады стараться, господин граф, — вытянулся водитель.

— Ну а если придут за мной, знаете, что делать.

— Так точно!

— Ну все, надеюсь, еще свидемся.

К особняку Голицыных они подъехали через полчаса. Ворота, распахнулись, и машина СО въехала внутрь, прошуршала по подъездной дорожке, и остановилась у крыльца. Встречатьь их вышел сам старый князь, собственной персоной.

— Здравствуйте, госпожа Драбицына. А ты кто, малышка?

— Сонечка, — засмущалась дочка.

— Ну хорошо, Сонечка, — погладил ее по головке князь. — Иди с мамой, а нам с папой поговорить надо.

— Пока, папа!

— Пока, девочка моя, — Драбицын поднял ее на руки и поцеловал. — Идите, вас ждут.

Когда жена с дочкой скрылась внутри дома, Драбицын проводил их тоскливым взглядом, сердце даже сжалось от тоски.

— Уезжаете, граф?

— Совсем недалеко, не в эмиграцию, в…

— А вот это мне, старику, знать не надо, — предупреждающе поднял руку старый князь, глава клана. — Мне доложили, что все прошло удачно.

— Ну насколько я видел, да. Теперь все шишки посыплются на Радогорцева.

— Он отобъется, — махнул рукой князь. — А за своих не беспокойтесь, они теперь под защитой моего клана. Даю слово.

— Спасибо, Ваша Светлость, что приютили…

— Ни слова больше, граф. А то я и обидеться могу, сказал князь. — Ну, с богом!

— Разрешите, Ваше Величество? — Радогорцев стол на пороге гостиной дворца.

— Заходите.

— Ваше Величество, только что раскрыт заговор с целью вашего убийства.

— Вам все заговоры мерещатся, генерал. Не пора ли в отставку? — сварливо сказал Владимир.

— Пора, но чуть позже. А пока…

— Ну что тут у вас? Рассказывайте!

Презентация затянулась минут на двадцать. Козьма клал перед императором все новые и новые листки из безобидно выглядящей зеленой папки, озвучивая содержимое.

— Это все правда? — поднял на него отекшие больные глаза император.

— Да, Ваше Величество.

— Ненавижу, когда мной манипулируют, — император внезапно запустил чисто декоративным пресс-папье из малахита в угол комнаты. — И горе тому, кто это делает. Ни один клан не смеет мне указывать, и пытаться меня убить… Вот честно, Радогорцев, признайтесь, как на духу — это все ваши клановые разборки? Сместить конкурента хотите?

— Нет, Ваше Величество, — Козьма положил перед императором последний лист из папки. — И это доказательство.

— Прошение об отставке… — прочел император. — С открытой датой?

— Я служу только Вашему Величеству и Российской Империи. У меня нет конкурента, как и нет клана, кроме вашего, к которому я принадлежу.

— Хорошо, — император отложил прошение об отставке в ящик письменного стола. А это оставьте мне. Я санкционирую ваши действия в отношении любого лица Российской Империи и иностранного подданства. Действуйте, генерал!

Радогорцев отдал приветствие, щелкнув каблуками, повернулся и вышел. Карт-бланш от императора получен. Теперь — только продолжать действовать.

Впервые Радзиловский почувствовал то неприятное чувство, когда балансируешь на грани. И ведь хорошо все начиналось, удалось убрать Драбицына и оттеснить от трона волхвов, а на их место поставить своих людей из верных ему кланов и влезть самому. Но то, что произошло…

Для начала ему доложил помощник, что в поместье никто не берет трубку. Радзиловский сначала отмахнулся, наорал на помощника чтобы работал лучше. И когда помощник пришел вновь через полчаса, с тем же докладом, Радзиловский начал что-то подозревать. Ну что же, пусть кто другой проверит, почему нет связи. Неужели кто-то решил развязать с ним клановую войну? Горе безумцам.