Значит, подозреваемых уже двое… Нет, все-таки только один, Монкур. Тьюринг давно почил в бозе, месяц назад погибнув в ДТП, причем тело не смогли опознать даже по ДНК… Не смогли опознать? Вот она, зацепка. Кто-то хорошо знал, как избавиться от тела так, чтобы криминалисты полицейского управления Нью-Йорка ничего не нашли, да они и не искали особо. Помер, да и помер, претензии никто не предъявлял. Покоится, наверное, в безымянной могиле. Да и что это даст? Кроме фотографии в водительских правах ничего и нет, эксгумация ничего не даст, только отнимет время и ресурсы. Оставался Монкур. Вот за этот хвост и надо тянуть. Мобилизовать все ресурсы, поставить его в список особо разыскиваемых… а на каком собственно основании? Ордера не будет, предъявить ему нечего. Только что пришить какое-нибудь нераскрытое дело по тяжкому преступлению или терроризму? Надо подумать.
Мирски чертыхнулся. Ему здорово хотелось курить, но не в рабочем же кабинете? Нарушение корпоративных правил. Да и борьба с курением тут велась такая, что и поблизости не покуришь, щтраф выпишут даже ему. Мирски зажмурился, задержал воздух, потом с шумом выдохнул. Раньше это помогало при ведении наблюдения, когда курить было нельзя. И все-таки пара затяжек «Америкен Спирита» была бы как нельзя кстати, крепкие, заразы, от них никотин аж с ушей капает. Чертовы правила…
Бенито «Бенни» Больцано с отвращением толкнул туфлей стоящего на коленях Джованни Лампони, отчего тот опрокинулся на спину, больно ударившись связанными за спиной руками.
— Ты опозорил семью Больцано, Джованни. Ты — человек без чести.
— Но я…
Бенито сделал жест рукой, и двое мордоворотов-телохранителей, подойдя к Джованни, не церемонясь, грубо подняли его, и не слушая причитаний, поволокли к выходу. Пощечина была ощутимой, даже не пощечина, а оплеуха со всего размаха. Ну ладно, взялся помочь кузену, но натворил при этом таких дел… Нарушил все мыслимые и немыслимые правила — работал на чужой территории, теперь придется отвечать перед Кошер Ностра, потерял своих — его — людей, и не отомстил, умылся, испугавшись за свою никчемную семейку. Как же, напугался русских, даже не братвы, а каких-то мифических русских солдат, которые якобы действуют в Нью-Йорке спокойно, как у себя дома! Да даже если бы и так, законы чести должны были быть исполнены. Месть, месть и только месть! Чтобы никто и не смел думать, что можно безнаказанно тронуть людей Больцано и уйти безнаказанным! Нет, так дело не пойдет. Над семьей Больцано никто не смеет издеваться, и этот сын шлюхи, сделавший семью посмешищем в глазах других семей будет показательно наказан, теперь уже его голова украсит его же каминную полку. Ну или останется на месте, вместе с телом на дне Гудзона, куда его опустит тазик с цементом — один из бесчисленных на речном дне Нью-Йорка, надежном кладбище лузеров. А вот что теперь делать с обидчиками, кому мстить? Алан Тьюринг, который был целью Лампони, вроде бы погиб, но Больцано в совпадения не верил. У маршалов много уловок, и несчастные случаи они подстраивают мастерски, чтобы сбить черных баунти хантеров со следа.
Бенито взял со стола фоторобот, который дал Джованни, мир его праху, при этом даже осенил себя крестным знамением и поцеловал нательное распятие. Господь благоволит добрым католикам. А вот этот непонятный Тьюринг… С фоторобота смотрело молодое лицо, не выражающее никаких эмоций — собственно, почему мертвая картинка, созданная неживой машиной, должна что-то выражать?
— Что думаешь, Адольфо? — он вопросительно посмотрел на своего консильери, сидящего в кресле напротив.
— Месть должна свершиться, нашей чести нанесен урон, который можно смыть только кровью. Сначала надо поговорить с Старковым, который здесь заправляет «братвой», узнать про этих таинственных русских, которых боятся даже сами русские гангстеры.
— Думаешь, это фейк?
— Я бы не был в этом уверен, — вздохнул Адольфо, меняя положение тела в кресле. Есть киллеры-одиночки, полные отморозки, работающие на братву — вспомнить хотя бы Пашу Кислого, который служил в русском «спецназе», как они называют своих рейнджеров, а потом отметился по всей Европе и даже здесь, разбираясь с конкурентами своего нанимателя. Есть службы безопасности российских концернов, работающих здесь, есть в конце концов оперативники русской разведки. Их лучше не трогать, они способны не только уничтожить семью, но и объявить маленькую локальную войну определенным кланам, не стесняясь в силах и средствах, их готовили не зря и они могут устранить более защищенную цель, чем…
— Глава семьи? Договаривай уж. Ну да, в этом я с тобой согласен. Спецслужбы — это самая организованная преступность.
— Именно так, дон Бенито. Поэтому я хочу выяснить то, с кем мы столкнулись, чьи интересы были нарушены. И то, что Тьюринг продал свой бизнес Воронцовым, наводит — только наводит, не более — на определенные мысли.
— Пожалуй, — кивнул дон. Да, про месть такому человеку даже и подумать трудно. Точнее, смертны все, но если в отместку по Нью-Йорку пройдут воронцовские, вылавливая и устраняя всех его людей, то от семьи не останется ничего. И следующая голова ему в подарок окажется головой кого-то из близких, а потом он и сам ее потеряет.
— Выясни. Надо бы поймать якобы усопшего Тьюринга, вот тогда мы узнаем, кто за ним стоит, и сможем публично на нем отыграться, чтобы сохранить честь семьи.
— И это так, дон Бенито, — кивнул Адольфо. — Поэтому вторым моим шагом будет поиск нашего беглеца, надеюсь, он все-таки жив. Объявлю награду, пусть поработают люди, для которых это профессия.
— Особо не скупись и прежде всего сообщи это тем, кто у нас работает внутри системы. Грязным копам, судьям, фэбээровцам — всем, кто у нас на прикорме. Чтобы развернули полномасштабную охоту на этого сына шлюхи. Он нужен мне живым, и только живым! Но необязательно с ушами и некастрированным, здесь могут не церемониться. Главное, чтобы мог говорить и ответить на мои вопросы.
— Хорошо, дон Бенито, — кивнул Адольфо.
Ну вот, началось. Только я включил ноут, как высыпалось пару дюжин уведомлений, по фильтрам в даркнете. Я открыл программу мониторинга… Тьюринг, фоторобот, награда за меня. Ого, двести кусков за голову… Хорошо, что я в свое время сказал своим программерам, чтобы встроили средства мониторинга в наши облачные сервисы. Ну-ка, запустим хитрого спайдера на нашем сервере… Твою же мать… Подумав секунд тридцать, программулина высыпала мне на экран уже пару сотен таких уведомлений.
Я читал форумы и тихо охреневал. Ну хейтеры — понятно, эти дебилов хватало. А вот то, что я появился не только на форумах, но и на сайтах в даркнете, где можно было заказать и киллера… Плохо, очень плохо. Опять задуматься о смене климата? Ага, сейчас. Куда ехать? В Австралию или в Антарктиду, где пингвины интернетом не пользуются? САСШ сейчас стало для меня очень неуютным местом.
Масла в огонь подлил и Смит.
— Я ухожу на дно, — оповестил он меня, когда мы встретились на закрытом на зиму пляже, прогуливаясь по мокрому песку под неприятно дувшим с океана холодным бризом. — Сейчас у вас мишень на спине, вы в списке особо разыскиваемых.
— Ну это значит только то, что ваша информация просто подорожает. Я по-прежнему готов ее покупать.
— Нет, Алан, или Алекс, как вас на самом деле там зовут. Я выхожу из игры. Люди рядом с вами имеют склонность умирать. Я не знаю, на какую разведку вы работаете, хотя скорее всего нет, спецслужбы не работают так топорно. И уж тем более даже не на грани фола. Как вы провернули дело с ликвидацией Ортеги — я впечатлен.
Беседуя, я заметил, что Смит ведет меня в каком-то ему одному ведомом направлении. Вот так вот? Ладно, поиграем пока в его игру.
— Я не работаю на разведку. Ни на китайскую, ни на русскую, ни на родезийскую. Вы правы, они так топорно не играют.
— И тем не менее. За вами охотятся кроме нас еще половина, если не все, криминальные структуры САСШ.
