- Но могу тебя научить фотографировать. Хочешь? - и если так, то я просто обязан хотя бы немного сгладить неприятный осадок.

- Хочу, - малышка довольно ударяет в ладоши и, слегка покачнувшись, тут же намертво впивается пальчиками в моё лицо. Одной рукой хватается за подбородок, другой припечатывает слегка взмокший от жары лоб. Хорошо хоть ненадолго...

- Фу! - тянет, наверняка скорчив смешную рожицу, и протирает ручку о свой костюмчик. - А что я буду фотографировать?

- Да что угодно.

- И кукол можно? - наклоняется, теперь устраивая ладошки на моих щеках, и стоит мне кивнуть, хмурит брови. - Нет, лучше тебя. И маму, когда она приедет. О, а можно я вас вместе сфоткаю?

И кто меня за язык тянул? Выдавливаю из себя улыбку, а сам даже представить не могу, каким будет этот кадр - совершенно незнакомая мне сестра бывшей жены и я, растерянно поглядывающий в объектив.

- Ура! Ещё Ваську сфоткаю и Макса. И тётю Васю тоже! Пап, а на что фотографировать буду? Ты мне свой фотоаппарат подаришь?

- Куплю, - обещаю, добравшись до клетки со львом и следующие пару минут, что она рассматривает лениво прогуливающееся по клетке животное, прикидываю, как мы выглядим со стороны. Наверняка мило: отец и его любимая дочь. Людям же невдомёк, что внутри у меня целая гамма чувств, среди которых в это самое мгновенье я без труда распознаю восторг. Тихий, еле различимый, но согревающий душу: разве мне не этого не хватало для счастья? Впрочем, оно и сейчас неполное, ведь жены рядом нет. И не будет уже, я помню, как она вчера на меня смотрела...

- Пап, а к медведям пойдём? - разносится у самого уха и видения вчерашнего вечера тут же рассеиваются.

Качаю головой, спуская ребёнку на землю, и, бросив взгляд на часы, решаю, что для первого раза я справился довольного неплохо. Одежда у неё чистая, глаза светятся, нежно-розовые атласные бантики прочно сидят на макушке. Пора бы и тётю её забрать. Я вроде как собирался подыскивать им жильё.

По дороге к машине заглядываю в разрекламированную сеть электроники, и чтобы Соня перестала хныкать покупаю ей простенький цифровик. Так и едем, под нескончаемые щелчки затвора.

Вася

Вера не станет. Не сегодня, так через неделю, месяц, год… Это так же неминуемо, как заход солнца или его возвращение на небосклон, ознаменованное розоватой дымкой, подсвечивающей перистые облака. И если вчера мне казалось, что смысл этой короткой фразы никогда не дойдёт до моего утомлённого мозга, то после увиденного сомневаться не приходится - её уход неотвратим.

В сотый раз прохожусь расчёской по влажным после душа волосам и кошусь в зеркало на безмятежно сопящую Соньку. Она в моей жизни поселилась надолго, и даже если Максим рано или поздно решит забрать её в свою квартиру, отгородиться от неё я теперь не смогу. Я ее матери слово дала. И чёрт возьми, прикипела. К ней - виновнице двух синяков на моем правом бедре, ведь во сне она вечно пихает меня пятками, и отсутствию любимой помады в косметичке - накануне она извела ее, рисуя какую-то незамысловатую картинку для матери. Я привыкла к её тысяче "почему?" и еще миллиону вопросов, сыплющихся мне на голову, стоит только ответить на первый... И глядя на девочку в это мгновение, я впервые ловлю себя на том, что такое положение дел меня больше не пугает. Меня не заставляют заменять ей маму. Да и невозможно это. Так неужели я не справлюсь с ролью дотошной тетки?

-Не видела мою пену для бритья? - вздрагиваю, застуканная бывшим мужем за разглядыванием его внебрачной дочери, и кладу гребень на табуретку.

Похоже, в этом доме женщины бывают нечасто - ни туалетного столика, ни хотя бы тусклого светильника или приличного зеркала, чтобы привести себя в порядок. Из всех благ только два стула, один из которых завален моим барахлом.

-Видела, -разворачиваюсь и, запахнув потуже халат, выхожу к нему в прихожую. - Пока ты вчера с моим псом гулял, мы с Сонькой пытались сделать слайм.

Долго пытались, надо сказать. А разве плохая тетка решится на такую авантюру? То-то же...

-Слайм? Это что еще за хрень?

-Лизун, - выдаю важно, ведь со вчерашнего вечера я человек в этом деле просвещённый, и заталкиваю мужчину в кухню, чтоб ненароком не потревожить ребёнка своей болтовнёй. - И что ты за папаша? Хотя бы ради приличия каналы на ютубе промониторь. И пену себе нормальную купи, а то у нас ничего не вышло.

А заодно и зубную пасту, в качестве которой я не сомневаюсь, ведь пользуюсь ей не первый год, а потому и грешу на чертов мужской баллончик. Чудно, правда? В моем детстве верхом креатива была кукольная мебель, сделанная из подручных средств, будь то шарф или исцарапанные подкассетники, а у нынешней малышни поделки куда мудренее. Прям не дети, а юные химики!

- Да и, вообще, борода нынче в моде, так что можешь не бриться, - произношу с каким-то совсем неуместным удовлетворением, что кому-кому, а Максиму щетина совсем не идет, и притворно улыбаюсь, отходя к шкафчику за тарелкой. - Хотя, могу свой крем для депиляции предложить. Ты же наверняка захочешь заявиться к Верке при полном параде?

Ревную, что ли? Иначе чего последняя фраза прозвучала так ядовито?

С напускным спокойствием отвожу взор к окну, потеряв интерес к горячему завтраку, а внутри просыпается вулкан... Ревную. Точно. Мне ли не знать, что это такое? Когда руки против воли сжимаются в кулаки, губы вытягиваются в тонкую полоску, а в глазах разгорается такой пожар, что кажется могу испепелить его взглядом.

- К Верке? - хорошо бывший муж не заметил. Или вид сделал, что лёд в моем голосе для него дело привычное. Сам накладывает мне омлет, нечаянно задевая меня плечом, и горько ухмыляется только тогда, когда я принимаюсь отряхивать свой кристально чистый рукав... - Я думал, она мне будет не рада. Да и Сонька...

- С нами поедет. Вера хочет увидеть дочь.

- В хосписе? - мне и смотреть на Максима не надо, чтобы понять насколько он удивлён. Звякает крышкой и протянув мне тарелку, нетерпеливо заглядывает мне в глаза:

- Она что решила ей всё рассказать?

- Ага, жди. После вчерашнего она ещё лучше  станет прятать эту часть своей жизни. Врачом прикинется, - пожимаю плечами, ковыряя вилкой ароматные жаренные сосиски, и принимаюсь за еду прямо так, стоя. - Мы с тобой скажем, что у неё пациентов много, поэтому она из больницы не вылазит. А Вера халат наденет и будет ждать нас в парке. И, Максим, - хмурюсь, наконец совладав со своими чувствами, и делаю жадный глоток горячего чая. - Даже не вздумай шутить.

- О чём ты?

- О туалете и её разгульном образе жизни. А то я тебя знаю...

- Что я дурак совсем? - удивляется искренне, а я лишь бровь выгибаю - а разве нет? Умный бы в такую историю не вляпался.

 Максим

Не шутить... Какие уж тут могут быть шутки, если у меня от одной мысли о предстоящем разговоре волосы встают дыбом? В фигуральном смысле, конечно, а ощущения такие, будто током шибануло - кажется, подойди я сейчас к зеркалу, и никакая расческа мне не поможет.

Поглядываю на свои наручные часы, устроившись у подоконника пока моя примолкшая жена расправляется с завтраком, и, сам того не замечая, нервно постукиваю пяткой по полу. Что мне этой Вере сказать? И как, вообще, заставить себя говорить спокойно, когда внутри каждый нерв буквально звенит от напряжения? Одно неверное слово и я взорвусь. Ещё и тест этот...

- Ты ешь, - чешу затылок, стыдливо отводя взгляд от уставшей женщины, ведь обсуждать с супругой днк экспертизу мало кому понравится, и резко отталкиваюсь от подоконника. - А я пока с псом прогуляюсь. И в лабораторию заскочу.

Час иск, твою мать. Вон, даже у Васёны аппетит пропадает. С трудом проглатывает кусочек откушенной сосиски и, опустив вилку на стол, протирает о халат взмокшие ладошки. Думала ли она, что мы когда-нибудь до такого дойдем? До внебрачных детей? Думала, чего уж там, я же для нее изменник.