Возвращаюсь в кухню, где Сонька, подперев щеку кулачком, всё так же тарабанит по столу ложкой, и даю команду скорее одеваться. Я же настроилась на лучшее, а значит обязана вернуть её матери целой и невредимой. И желательно, без гастрита, а тут без общепита никак... Там хоть к плите кого попало не ставят!

Сама выбираю для неё костюмчик и пока она медленно, как черепаха, натягивает на себя штанишки, прикидываю, в чём самой идти. Платье или джинсовые шорты? Солнце ведь светит нещадно! Только склоняюсь в пользу лёгкого сарафана с цветочным принтом, как в дверь кто-то настойчиво звонит... И да, мысли, что это Вера, я отодвигаю подальше, чтобы зря не расстраиваться, когда вместо неё я увижу на пороге... Некрасова.

- Гуманитарная помощь, Васёна. Ну как, прошёл живот? Я ей йогурты с черносливом купил, говорят для кишечника самое-то. А тебе вот, - он уверенно проходит в квартиру, сбрасывает с ног кроссовки и, порывшись в пакете, пихает мне в руку стеклянную бутылку. - Гранатовый сок, как ты любишь.

Кажется, у меня появилась домработница. Причём не абы какая, а с прессом и крепкими ногами, которыми прямо сейчас моя хозяюшка вышагивает в кухню. С дочкой здоровается, пса по холке гладит и кивает коту, разлёгшемуся на подоконнике. Надеюсь, платить мне ему не придётся? А то с этим незапланированным материнством, мне пришлось отпуск перенести, и такие траты мои отпускные вряд ли покроют.

- Значит, у меня для тебя есть новость.

- Какая? - сажусь, вешая не пригодившийся сарафан на спинку стула, и с интересом слежу за его суетой.

Опять достаёт контейнеры (запотевшие, ведь приготовил всё это он наверняка перед самым выходом), ставит на стол бутылку из-под минералки, наполненную компотом для Соньки, и завершает всё это парой пачек жидкого кошачьего корма.

- Я нам жильё нашёл. Остановимся у моего знакомого, он в командировку едет, ключи оставит консьержке.

Смотрите, какой шустрый! Я ещё согласиться не успела, а он уже нам квартиру подбирает! А я, может, не хочу: чтоб наши щётки опять в одном стаканчике стояли, чтобы он в одних трусах при мне с утра кофе пил, чтобы эти его духи опять впитались в мои волосы и одежду! Да я все свои шмотки поэтому и выкинула: раз десять перестирывала, а всё равно казалось, что они его запах хранят!

- И если ты надумала отказаться, вынужден тебя огорчить, Вася. Я тут в интернете покопался - на поезде ты с ней до Москвы не доберёшься.

- Это ещё почему?

- Законодательство запрещает. Или Вера об этом позаботилась и написала согласие на Сонькину перевозку?

Ну вот как так-то? Некрасов хотя бы раз может прийти с миром, не испортив моё настроение бюрократическими неурядицами? Вздыхаю громко, так, что даже пёс, благополучно дремавший у батареи, вскидывает морду и косится на меня с осуждением, и открываю гранатовый сок, запивая горе любимым напитком.

- И как быть? - приговорив треть бутылки, откидываюсь на спинку, и устраиваю ладошки на надувшемся от воды животе. Пешком идти или на обозе, как в своё время Ломоносов?

- На машине поедем. Говорю же, тебе со мной повезло, - он улыбается, а я кисну, ведь наши с Максимом понятия о везении разнятся. - Только выехать придётся пораньше. Во вторник утром, сможешь отпроситься с работы?

- Я уже в отпуске...

- А мы с тётей Васей суп варили! - сдаёт меня с потрохами Сонька, выглядывающая из прихожей, и у бывшего мужа от таких новостей отвисает челюсть. - С капустой.

- Правда? И как?

- Как-как, паршиво, - признаюсь, покраснев против воли, и сама встаю, чтобы взять с полки тарелки. Нечего ему здесь хозяйничать. - Садись Сонь, кафе отменяется.

А вместе с мыслями о салате Цезарь я хороню и свои планы о побеге из-под Некрасовского надзора. Я же водить не умею, а отчаяние моё пусть и достигло гигантских размеров, но на попутках добираться до Столицы я точно не решусь.

Ладно, как-нибудь справлюсь. Просто не буду на него смотреть, стану почаще задерживать дыхание, чтобы не отравиться ароматом его парфюма, а чтобы не слышать его болтовни, прикуплю себе беруши. Чем не выход?

- Ну, значит, решено, - довольный собой бывший муж садится на тот же стул, что занимал вчера, и под звон Сонькиной ложки о керамическую пиалу, принимается раздавать мне указания. - Ты только зоопарк свой пристрой, я животных в салон не пущу. И платье нарядное с собой возьми, на свадьбу со мной пойдёте.

- Вот ещё! И не подумаю, - что мне делать нечего, глазеть, как он баб на празднике клеит? Лучше сама отправлюсь Верку искать, пока он будет пялится в женское декольте в объектив дорогой камеры. - И пёс едет с нами!

Ваську на консьержку повешу, он же кот как-никак, к одиночеству отнесётся спокойно. А мой Джек от тоски ласты склеит. Говорю же, любовь у нас.

- Тогда перетяжку салона будешь делать за свой счёт. Тем более тебе не привыкать, - ухмыляется, а я вновь становлюсь пунцовой. И зачем напомнил?

- Сонька, готова к путешествию? - папаша, наконец, перестаёт любоваться моим смятением, и переключается на ребёнка, почти справившегося с тарелкой супа. А я вновь на Верку злюсь - не могла она поселиться не так далеко, чтобы мне не пришлось больше суток сидеть на переднем сиденье синего внедорожника?

- К путешествию? - малышка довольно потирает ладошки, а я закатываю глаза - похоже, только меня от мысли об этой поездке в холод бросает.

- Ага, в Москву поедем!

Во вторник, ровно в десять утра, синяя Тайота ждёт нас с Сонькой под окнами новенькой девятиэтажки. Минут десять, как ждёт... А я тяну время, в третий раз проверяя свой скромный багаж, и во второй придирчиво разглядывая своё отражение в зеркале. Женщина, даже обиженная, всё равно остаётся женщиной, поэтому для поездки я выбрала свой лучший спортивный костюм.

- Тёть Вась, нам папа сигналит, - и если бы не племянница, нетерпеливо оттаптывающая коврик у входной двери, поверьте, мои волосы лежали бы волосок волоску.

Вздыхаю, чуть склонив голову набок, и, нахмурив лоб, прихожу к выводу - для поездки с главным бабником города вовсе не обязательно так стараться. Тем более, если он видел тебя с опухшим лицом или с потёками туши на щеках. Хотя... Я ведь не соблазнять его собралась, а всего лишь ещё разок ткнуть носом в очевидное: он упустил лучшую женщину в своей жизни.

- Ничего, подождёт, - достаю со дна дорожной сумки косметичку и, приоткрыв рот, накладываю ещё парочку слоёв туши. И губы слегка подкрашиваю блеском. Это же Макс — слепой идиот, которому не хватило пяти лет, чтобы оценить меня по достоинству, так что немного стараний лишними не будут.

- Ты коту корма насыпала?

- Да.

- А воду налила? - возвращаю косметику на место, и теперь удовлетворённая своим внешним видом, смотрю на девочку. Она как раз кивает, с улыбкой до ушей подтверждая, что до вечера её облезлый комок шерсти точно доживёт. А дальше всё на совести Антонины.

- Тогда пошли. И пса держи крепко, а то он с утра о прогулке мечтает.

Я подхватываю с пола Сонькин рюкзак, из которого торчит корешок книжки, что мы читаем на ночь; вешаю на плечо свои пожитки, и прежде чем отправиться в путешествие с призраком прошлого, с тоской оглядываю прихожую.

- Господи, сделай так, чтобы я вернулась сюда одна, - считай не для себя прошу, а для ребёнка, ведь кто захочет променять мать на криворукую тётку, которая даже чай толком заварить не может? Если бы не Некрасов, ещё неизвестно, как бы мы продержались так долго...

- Не прошло и года. Я уже думал, ты решила не ехать. Оставить всё как есть.

- Не дождёшься! Я аптечку собирала. Между прочим, для твоей дочери старалась! Ты хотя бы представляешь, сколько всего нужно взять?

- Нет, но ты один хрен копуша.

- Копуша, - Соня повторяет за своим папой и принимается посмеиваться, двумя руками удерживая поводок.

И что в этом забавного, скажите на милость? Или возвращение Некрасова после длительного отсутствия в её жизни, так на ребёнка действует - всё, чтобы он не сказал, Верина дочь воспринимает с восторгом.