— Потому что ты снова влезаешь в мою жизнь. Но на этот раз я собираюсь поломать тебе ноги до того, как переступишь порог.

— Ой как страшно! - Вика прищелкивает языком, откидывается на спинку стула и говорит: - У тебя как всегда неправильная формулировка, Йен. И абсолютная слепота. И еще беспросветный наивняк. Думаешь, каждая женщина на свете спит и видит, как бы залезть в трусы к твоему ненаглядному? Правда так думаешь?

— Я ничего не думаю. - Делаю глоток кофе, уговаривая себе, что проигранная битва - еще не проигранная война. Вика всегда была острой на язык и у нее богатый опыт в отшивании толп поклонников. Что ей какая-то спокойная и незлобивая писательница? Перекусит и выплюнет. - Я хочу услышать ответ на вопрос.

— Ладно! - вдруг охотно соглашается она. - Вот тебе ответ, слепая дуреха: это не я лезу в твою жизнь. Это Антон лезет в мою. И, поверь, очень активно. Не только ногами.

Она вроде не сказала ничего такого.

Просто выплюнула мне в лицо, что мой муж каким-то образом мешает ей жить.

Это такая неприкрытая злость и негодование, что в этом вся Вика, такая, какой я знаю ее еще со школы. Она прекрасно манипулировала мужчинами, умела заставить их делать так, как ей нужно, прикрываясь образом капризной девочки. Но когда вдруг что-то шло не по плану, и «жертва» начинала сопротивляться - Вика впадала в бешенство.

И тогда она становилась открытой и читаемой, как книга.

Потом сама же признавала, что погорячилась, дала волю эмоциям, обещала впредь держать себя в руках, но так было ровно до следующего мужчины, который отказывался плясать под ее дудку. Или просто оставался равнодушен к ее женским чарам. Таких на моей памяти были единицы, но они были. И до самого последнего дня нашей с Викой дружбы, она помнила всех их по именам, злилась и плевала ядом, при случае злорадствуя, что видела «того козла с его страшилой».

Такую искреннюю злость, как сейчас, в ней вызывали только те мужчины, которые были ей не по зубам.

Даже странно, что я раньше не замечала такие очевидные вещи. Теперь можно выдохнуть.

Сесть удобнее и не бояться, что десятком слов Вика, наконец, доломает то, что не сломала год назад.

— Что? - не понимает причину моей улыбки Вика. Я молчу.

Даю ей время включить зажигание.

Нет сил играть в маскарад и делать вид, что я пришла сожрать все то, что она собирается мне скормить под видом правды. Остается надеяться, что в голове моей бывшей лучшей подруги все-таки осталась пара извилин, которые работают без перебоев. И по крайней мере сейчас, когда я всем видом даю понять, что не поверю ни единому ее слову кроме правды, Вике остается только одно - рассказать ее.

— И куда делась перепуганная дуреха? - пытается загнать меня в угол Вика. Пожимаю плечами.

Отвечать на эти слабые попытки ужалить меня беззубым ртом - себя не уважать.

— Вика, я просто хочу, чтобы вы с Вадиком оставили нас с Антоном в покое. - Я говорю это без злости и угроз, потому что говорю искренне. Только за этим и пришла, а не чтобы выводить мужа на чистую воду. - Если у вас какой-то глупый детсадовский план испортить нам жизнь, то мне очень грустно, что двум взрослым людям больше нечем заняться, кроме как плести бестолковые заговоры.

Вика громко фыркает.

Когда-то эти звуки вызывали во мне что-то вроде трепета: в такие моменты бывшая подруга выглядела крутой, независимой и бесстрашной. И мне хотелось быть похожей на нее. Чтобы перестать шарахаться каждой тени и больше не бояться увидеть в толпе лицо со шрамом.

А сейчас вижу, что она просто испуганная капризная девочка. Куда более испуганная, чем когда-то я.

— Вы с мужем друг друга стоите, - наклоняясь ко мне, с шипением, но все-таки уже без превосходства говорит Вика.

— Не представляешь, как я рада, что ты это заметила.

Она снова фыркает, но сама же себе не верит._

И, наконец, прекращает ломать комедию: садится ровно, как пару минут назад сидела я, готовясь к неприятному разговору. Заодно понимая, что сейчас мы в последний раз говорим друг с другом вот так - через стол, как в старые добрые времена.

Только уже как чужие люди.

— Твой... муж, - Вика морщится как от болезненной оскомины. - Просто скотина.

Даже не удивляюсь, что ее «исповедь» начинается таким предисловием.

У Вики всегда были виноваты все вокруг кроме нее. Все были мудаками, скотами, идиотами и предателями, а она - ангелом.

Боже, неужели я правда раньше искренне восхищалась этим человеком? Если бы не обстановка - от всей души настучала бы себе по лбу.

— Я пыталась... встретиться с тобой. Хотела... поговорить.

— Чтобы извиниться? - иронизирую я.

Бывшая подруга стреляет в меня отравленным взглядом и продолжает:

— Хотела посмотреть тебе в глаза и увидеть, что ты, наконец, тоже страдаешь так же, как и я. Но я не знала, где ты. Поэтому позвонила Наташке и сказала, как есть, что хочу испортить тебе жизнь, что ты увела моего мужа и что, если она хочет как-то поучаствовать в том, чтобы поставить тебя на место - может мне помочь.

— Меня на место?

— Ей не понравилось, как ты с ней разговаривала. - Вика неопределенно пожимает плечами, видимо не очень представляя, о каких разговорах идет речь.

Видимо тех, когда я выставила их с Сашей за порог дома моей бабушки.

Даже странно, что взрослая женщина и мать почти первоклассника может быть так зациклена на заслуженной оплеухе.

— В общем, я поехала к твоему следаку. Но тебя там не было. А был только он.

Вика внимательно изучает мою реакцию. Становится мрачной, когда понимает, что не будет ни вспышек гнева, ни приступов ревности.

— Он не пустил меня в дом, - продолжает нехотя. - Хотя я очень старалась туда попасть. Сказал, если не оставлю тебя в покое - устроит мне неприятности. Я наговорила ему гадостей. И ушла. А через неделю он сам мне позвонил и назначил встречу.

В длинной паузе после этого признания легко читается ее сожаление, что не послушалась.

Странно. Ведь за все это время Вика ни разу не появилась в моей жизни. Вообще никак. Ни единым словом или даже буквой.

— В этом же кафе? - подсказываю я.

— Да. - Сначала Вика подозрительно щурится, а потом что-то шипит сквозь зубы. -Вадик?

— Ага, - беззлобно улыбаюсь я.

Даже не хочется тратить на них эмоции.

Они оба уже просто пешки моей жизни, которые я вот-вот смахну с доски. И забуду это «счастливое семейство» как страшный сон.

— Ну и о чем была встреча? - тороплю ее. Я устала, я хочу домой, к мужу и дочери. И в моей сумке подарки для обоих. А Антону целых два, за его мужество и первый самостоятельный «выход в свет отцовства».

— Я изменила Вадику. - Вика так злится, что желваки натягиваются на ее скулах, словно у брутального мужика. - До того, как случилась вся эта история. Твой ублюдочный муж как-то это разнюхал. Сказал, если я от тебя не отстану, он сделает так, что об этом узнает Вадик. «Устрою из этой правды спам-новости, которые будут висеть на каждой странице браузера», - кривляется, явно цитируя Антона. - А мы с Вадиком... Пытались снова быть вместе. И я очень боялась, что если он узнает, то я уже никогда не смогу его вернуть.

— И ты решила привязать его еще одним ребенком. Чужим. Господи, думала, так бывает только в анекдотах.

— Он бы никогда не узнал! - вдруг переходит на ор Вика. Вскакивает, чуть не опрокидывая стол. - Если бы не твой муж - он бы никогда ничего не узнал! Я люблю Вадика! Ты понятия не имеешь, каково это - любить мужчину и видеть, как он пускает слюни на другую бабу, страшную и тупую, в упор не замечая ту, которая... ради него!..

Вика хватает сумку.

Ее трясет так сильно, что даже странно, почему в новостях до сих пор не передают сейсмическую активность в центре Петербурга.

— Спасибо, что вы оба разрушили мою жизнь, - со злостью бросает мне в лицо. -Даже если ты ничего не знала... Твой муж сделал это из мести.