— Извините, — обратился к нему иностранец, приподнимая котелок. — Ваше суждение так резко. Весь мир занят вопросом об авиации. Неужели все ошибаются?

Хмурый повернулся и медленно оглядел изящного иностранца.

— Я никому не навязываю своих мнений. Если верите в аэропланы — в час добрый: верьте!

— Следовательно, вы сторонник аппаратов легче воздуха, дирижаблей.

— Как я могу быть сторонником этих летающих бегемотов? Я не ребенок, чтобы утешаться пусканием пузырей в воздух!

— Но, в таком случае… Позвольте, однако, отрекомендоваться: Оскар Дайбн, представитель заграничного синдиката бензиномоторов, инженер по профессии.

— Ну, а я — Кондратий Желтугин, человек сам по себе, безо всякой профессии.

Хмурый улыбнулся мягкой, доброй улыбкой:

— Меня приятели прозвали Невеселым. Кондратий Невеселый! На эту кличку я охотнее отзываюсь.

— Я позволю себе вернуться к нашему разговору. Вы отрицаете аэропланы, отрицаете дирижабли. Значит, вы вообще не верите в воздухоплавание?

— Ниоткуда это не следует. Я утверждаю только, что воздухоплавание идет совершенно неверным путем. Они спешат изобрести машину, увлекаясь птицеподобием. Но ведь все величайшие изобретения человеческого ума совсем не являются подражанием природе. Разве, например, есть где-нибудь в природе колесо?.. А оно-то и составляет существеннейшую часть каждой машины. Это одно, а другое: нельзя изобретать аппараты, не овладев той силой природы, с которой мы имеем дело. В данном случае, это сила тяжести. Что мы о ней знаем? Ровно ничего. Умеем ли мы управлять ею по своему желанию? Нисколько. Я могу усилить и ослабить электрический ток. Но могу ли я увеличить или уменьшить вес тела? Я могу поставить изолятор, сквозь который электричество не проникнет. Укажите мне, как изолировать тело от земного притяжения, то есть, чтобы оно потеряло весь свой вес! Надо работать много, упорно в лаборатории, заставить природу открыть свою тайну, а не летать на глупых аппаратах, рискуя каждую минуту сломать себе голову.

— Судя по вашим словам, вы занимаетесь теоретическим воздухоплаванием?

Кондратий Невеселый насупился и поглядел на своего собеседника подозрительно.

— Может быть! — протянул он, словно хотел спросить: «А тебе какое дело?»

Оскар Дайбн так и понял.

— Извините меня… Я совершенно вам незнаком… Но все эти вопросы так глубоко интересуют меня. Я сам только что взял патент на одно усовершенствование аэроплана.

Невеселый смягчился.

— Что же, в таком случае, потолкуем. Да пойдемте, кстати, позавтракать куда-нибудь. Я не ел с утра.

И, не обращая внимания на продолжавшуюся суматоху на аэродроме, не поинтересовавшись узнать о судьбе авиатора, новые знакомые отправились нанимать извозчика.

Со времени авиационного праздника случайное знакомство этих столь чуждых друг другу людей закрепилось частыми встречами и беседами все на одну и ту же тему: о причинах воздухоплавания. Но только через месяц Невеселый решился открыть душу и сознался, что несколько лет работает по этому вопросу, что достиг замечательных результатов, но, по неимению средств, а частью из боязни выдать секрет, осуществил свое открытие лишь в маленьких моделях.

Наконец, в заранее назначенный день он повел Оскара Дайбна к себе.

— Я еще никому не оказывал такого доверия. Вы увидите, что я не фантазировал во время наших бесед. Вы увидите чудеса. Конечно, я не открою вам секрета, но покажу модели.

Кондратий Невеселый отпер двери своей квартирки на Песках и пропустил вперед гостя.

— Видите: живу один, без прислуги. У меня большой беспорядок. Ну, да не беда!

Оскар Дайбн острым, хищным взглядом окинул всю убогую обстановку квартиры, словно отыскивая что-то.

В комнате стоял длинный стол из некрашеных досок на козлах. До половины он был завален всякой всячиной: книгами, бумагами, инструментами, кусками медной проволоки…

Невеселый усадил Дайбна на большое потрепанное кресло, а сам ушел, довольно долго прокопался и вынес два ящика.

— Вот тут все!

Достал черный лакированный сундучок. Из него выходили две изолированные проволоки, а сбоку виднелась маленькая медная ручка.

— Внутреннего устройства я вам не покажу. Могу сказать одно: там нет ни гальванической батареи, ни аккумуляторов. Между тем, аппарат дает весьма значительной силы ток и дает его постоянно без химической реакции или приложения механической силы.

— Своего рода электрический perpetuum mobile?

— Именно. Это коллектор естественного земного электричества, вернее, земного электромагнетизма. Конечно, как всякое дело рук человеческих, аппарат рано или поздно потребует ремонта, но, в сущности, он вечен, пока… пока земля обращается вокруг своей оси и вокруг солнца. Как видите, мое perpetuum mobile не противоречит основному принципу механики. Поставьте мельничное колесо на горной речке, оно будет вертеться до тех пор, пока не иссякнет источник воды. Мой аппарат будет давать ток, пока не остановится вращение земли. Вы можете мне не верить. Можете считать меня за шарлатана — ваше дело. Но всего я вам не расскажу. Да это и не важно. Считайте этот аппарат просто за источник электрической энергии, откуда бы она там ни бралась. Я вам покажу другой, более убедительный опыт, доказывающий, что я овладел силой тяжести или притяжения.

Невеселый вынул довольно большой плоский ящик, на крышке которого был укреплен медный круг с делениями и стрелкой, стоящей на поле.

Потом поставил на стол весы с нижним коромыслом, вроде лавочных.

Плоский ящик соединил длинными изолированными проволоками с лакированным сундучком, в котором повернул ручку.

— Ток пущен. Теперь, Оскар, положите сами ящик на чашку весов и уравновесьте гирями. Так! Переставьте стрелку на 45°. Что? Чашка с гирями перетянула? Уравновесьте вновь. Какая потеря веса?

— Вместо 12 ф. — только 9, 3 ф. потери.

— Передвиньте еще на 45°. Какая потеря?

— Еще три фунта. Ящик теперь весит всего 6 фунтов.

— Передвиньте сразу на 180°. Видите! Приходится снять все три. Ящик потерял весь свой вес. Поднимите его вверх. Выше: проволоки хватит. Отнимите теперь руки.

Оскар Дайбн громко вскрикнул от удивления. Ящик, ничем не поддерживаемый, висел в воздухе. Зрелище это почти пугало: до того противоречило оно обычным представлениям о весе тела. Даже пушинка, плавающая в воздухе, рано или поздно спустится на пол, а здесь легче всякой пушинки оказался 12-фунтовый ящик.

— Прицепите теперь к нижнему кольцу ящика 6-фунтовую гирю. Стрелка стоит на 180° — переведите ее на 270°. Поднимите ящик в воздух. Руки прочь! Видите, и гиря потеряла вес. Опустите ящик вновь на стол, переведите стрелку, ну, хоть на 10°.

Оскар Дайбн почувствовал, что ящик вырывается у него из рук. Он тихо и плавно поднялся вверх и остановился под самым потолком, натянув провода.

— Видите! Потеря веса перешла в подъемную силу… — захлебывающимся от волнения голосом произнес Невеселый.

Глаза его горели, как звезды, длинные, растрепанные волосы окружили голову, словно сиянием.

Он стал почти красивее, озаряемый внутренним огнем.

Опыты произвели на Дайбна сильное впечатление, которое он едва скрывал под маской хладнокровия.

— Как же вы думаете применить ваши изобретения к воздухоплаванию?

— Вы не догадываетесь? Да ведь стоит только поставить коллектор земного электричества на этот ящик — вот вам и воздушный корабль. Все, конечно, должно быть больших размеров. Сядьте сами сверху. Поворот рычага, и весь аппарат теряет вес. Еще поворот: аппарат поднимается вертикально в воздух.

— А поступательное движение?

— Ну, уж это пустяки! Приделайте спереди пропеллер. Сзади руль. И летите спокойно, как вы едете в автомобиле.

— Вы не составляли проекционных чертежей?